Витя Коробков - пионер, партизан
Шрифт:
Учиться Мирханов не любил и едва вытягивал «на тройки». Он был мал ростом, узкими, глубоко посаженными глазами походил на своего отца, который работал продавцом в одном из базарных ларьков.
После того как Петя, поссорившись с Аркашкой, пересел на другое место, никто не соглашался сидеть с Мирхановым за одной партой. И вот теперь у него неожиданно появился сосед.
— Долго не насидишься. Таракашка тебя, быстро отучит, — говорили ребята новичку.
Но, на удивление всем, Марков сдружился с Мирхановым. Они вместе уходили после уроков из
— Что это Марков к тебе придирается? — интересовались ребята.
Витя пожимал плечами. Ему не хотелось рассказывать о драке на пляже.
Мирханов скоро подвел своего нового друга. Он вырвал из Славкиной тетради половину листов, а когда Славка «поднял шум», сказал, что сам видел, как Марков вырывал листы.
— Сознайся, Васька, ну что тебе! — нахально говорил он.
Васька рассвирепел. Случайная дружба готова была рассыпаться. Однако новое обстоятельство помешало этому.
Подружившись с Аркашкой, Марков перестал готовить уроки. А в классе они то и дело выдумывали какие-нибудь проказы. При этом Аркашка всегда выходил сухим из воды. Однажды он принес в класс воробья. Во время урока подсунул его Васе и подговорил выпустить. Марков сначала не соглашался.
— Трусишь? — шепотом подзадорил Аркашка.
Вася, разжав кулак, метнул воробья к потолку. Урок был сорван.
Все это кончилось тем, что поведение Маркова решили обсудить на совете отряда.
Витя выступил и сказал, что Вася попал под дурное влияние Мирханова. Класс поддержал Коробкова, но Аркашка и на этот раз вывернулся.
— А что? — заявил он. — Двоек у меня нет. А что Марков нахватал, так пусть сам за себя думает.
Тут и возникло предложение помочь Маркову. Кто-то сказал, что к Маркову надо прикрепить Витю: он отличник и быстро его подтянет. Но Вася наотрез отказался.
— Не хочу, — упрямо сказал он. — Вот еще! Двойки эти случайные. Я их быстро исправлю.
Учиться лучше Марков не стал. И тогда в стенной газете появилась карикатура. На ней был изображен мальчик, который тщетно пытался взобраться на гору: двойки тянули его назад. Внизу было подписано: «Вася Зазнайкин сам себе помогает».
Все сразу узнали Маркова. И волосы рыжие, и нос в веснушках.
Васе про карикатуру первым сказал Аркашка.
— Это Витькина работа, — добавил он. — Я знаю. В классе один он так рисует.
Вася встретил Витю на лестнице.
— Ху-до-ж-ник… — зло протянул он и передразнил, скорчив гримасу: — «Помогать буду». Хорош помощник!
— Ну что ты кипятишься, — остановил его Витя. — Я вовсе не хотел тебя обидеть. Я хотел…
— «Хотел, не хотел», — опять передразнил Марков. — Ты уж второй раз «хочешь». Вот подожди, мы с Аркашкой тебе накостыляем. Узнаешь, как хотеть.
Угроза не испугала Витю. Но он возвращался из школы расстроенный: почему так получается с Марковым? Витя совсем не думал ссориться
— Ты что невеселый? — спросила дома мать.
— Да нет, ничего, мама.
Молча пообедал и пошел в комнату к отцу. Смирно присел на диван. Отец что-то писал, сверяясь иногда с заметками в блокноте.
— Ну, что, ретивый конь, не весел, буйну голову повесил? — с усмешкой спросил он, посматривая на притихшего сына.
— Так, неприятность одна, — неопределенно ответил Витя.
— Со Славкой, что ли? Так это пройдет. Милые бранятся — только тешатся.
— Да нет. Со Славкой все в порядке… Подрались мы с одним… с новичком.
Михаил Иванович недовольно сдвинул брови, положил ручку.
— Как это так, Витя? — с упреком сказал он. — Ведь я сколько раз тебя просил: не лезь в драку. Ну, чего вы не поделили, что это вам по-мирному не живется? Когда это было-то?
— Давно уж. Еще в каникулы. Как раз перед школой.
— Давно? — удивился отец. — А ты все помнишь? Видно, еще что-нибудь случилось?
— Да нет. С тех пор нелады все. Я и не виноват вовсе, — тихо заметил Витя.
Отец нахмурился:
— Не виноват, говоришь? А кто виноват? Ты дерешься, а кто-то виноват!
— Да я ведь не зря, папа, — отозвался Витя. — Понимаешь, как это вышло. Я заступился за малыша, ну и….
— Ну, ну… Заступился, говоришь?
— Ну, да, — разгорячился Витя. — Я говорю: не тронь его, а он…
Волнуясь и сбиваясь, он рассказал о случае на пляже. Михаил Иванович молча выслушал, потом спокойно сказал:
— Это меняет дело.
— Ну, вот, — по-прежнему взволнованно продолжал Витя. — А они привязались. Аркашка Мирханов по всей школе разнес: пионер, а дерется. И с Марковым из-за этого ссора началась.
— Да что это, пионеру и подраться нельзя? — развел руками Михаил Иванович. — Что ж он, особенный какой, не такой, как все мальчишки?
— Выходит, что нельзя, — заметил Витя. — Я, конечно, виноват, — покаялся он. — Не утерпел.
— И правильно сделал, — встал отец.
— Правильно?
— Конечно.
— Ты же меня только что ругал.
— Напрасно, выходит, ругал, — ответил Михаил Иванович. — Не разобрался. Нет, Витя, — решительно сказал он. — За правду и подраться можно.
— И пионеру?
— А что же ты думал? Именно пионеру.
Михаил Иванович подошел к этажерке и, взяв книгу, полистал ее.
— Помнишь, у Николая Островского? — повернулся он к сыну. — Павку Корчагина Прошка-официант обидел, ни за что избил. А братишка Павкин — Артем так этого Прошку проучил, что он, наверное, долго помнил и зарок себе дал маленьких не обижать. Мне кажется, Артем поступил правильно.
Вите была приятна эта горячая поддержка. Как хорошо, что отец понял его!
— Папа, ведь и я так считаю… Что это за пионер, если он драки боится? Драка драке рознь. А если я за справедливость вступился?