Витязь на распутье
Шрифт:
Одно радовало. В отличие от стрелецких голов и Шеина, и этот парень, и второй, которого он притащил с собой из странствий – кажется, двоюродный брат, – мне верили. Впрочем, что это я – мне верили все гвардейцы, а пребывавшие в сомнениях окольничий и стрелецкие головы – ерунда, тем более что у них на первых порах исключительно пассивные задачи.
– Кстати, а что означает твое имя? – поинтересовался я на прощанье у Хеллика.
Парень замялся, но ответил:
– Баловень. Так прозвала меня матушка. – И он грустно вздохнул, пояснив: – Я был совсем маленький, когда она исчезла. Ее забрали в бург нашего хозяина, и больше ее никто никогда не видел. Отец искал ее, но слуги, которые там были, отговаривались, что ничего не знают. И только один, когда отец отдал ему единственную серебряную марку, которая у него была, рассказал, что ее позвали помыть полы в покоях хозяина бурга и тот… – Он закашлялся и досадливо махнул рукой. – Словом, она оказалась слишком непокорной, и потому… – И снова умолк.
Впрочем, мне и без дальнейших разъяснений стало понятно, что строптивице не поздоровилось. Я сочувственно положил парню руку на плечо, не зная, что тут сказать. Разумеется, в долгу я перед ним не останусь и расплачусь за оказанные услуги честь по чести.
За добро плачу добром: Хошь – куницей, хошь – бобром, А не хошь – могу монетой, Златом али серебром!.. [124]Вот только при всей щедрости мать Хеллику я этим не верну. Разве что вселить в него надежду, что исчезнувшая женщина на самом деле может быть еще жива. Но сказать об этом не успел – оказывается, у парня на уме была иная плата. Он жаждал восстановления справедливости. Проще говоря, хотел отомстить.
124
Леонид Филатов. «Сказ про Федота-стрельца, удалого молодца».
– До того как я поведу вас тайными тропами, ты должен дать мне свое княжеское слово, что, когда мы подойдем к нашему бургу, ты отдашь мне его хозяина. – И он пытливо уставился на меня в ожидании ответа.
М-да! И как быть? Вообще-то моя тактика предполагала совсем иное, включая вежливое отношение к пленным. Никакой связи с гуманизмом – просто так выгоднее. Если в каком-либо городе внезапного нападения не получится, а в местном гарнизоне, как назло, окажется не в меру упрямый начальник, туда всегда можно направить в качестве парламентера одного из ранее сдавшихся, как я и пояснял стрелецким воеводам. Не думаю, что командир станет упрямиться далее, если прибывший на переговоры швед лично подтвердит, что свои обещания князь держит, и коль говорит, что при добровольной сдаче отпустит всех по-хорошему, то на его слово можно смело положиться.
Впрочем, хозяину одного-единственного замка в виде исключения можно ничего не обещать.
Я вздохнул и предупредил Хеллика:
– Только дом потом не сжигай, а то моим людям негде будет спать.
Просиявший эстонец согласно кивнул.
Забрав парня с собой, я столь же резво направился дальше, к Великому Новгороду. Пока все в порядке, и в запасе у меня – с учетом времени на дорогу – имелось четверо резервных суток. Правда, дел тоже хватало, из коих главное – позаботиться о надежном размещении Ксении. А уж потом проверить готовность гвардейцев, и можно выезжать в Ивангород, чтобы в последний раз и окончательно обговорить все с Емелей.
Однако не тут-то было. Я даже не успел добраться до города, как понял, что все планы летят к черту, поскольку напоролся на кордонную заставу, выставленную в пяти верстах от Великого Новгорода, отчаянно звонившего во все колокола и предупреждающего путников, что к нему приближаться опасно…
Чума!..
Глава 33
Брат по крови
Была надежда, что она пришла на Русь из других краев, но после беседы с командиром стрелецкой заставы я выяснил, что чума, которую тут называют железой, явилась именно из Ивангорода. Называется, не было печали… Касаемо болезни удалось также уточнить, что первые больные появились поздней осенью, то есть тут, можно сказать, повезло.
Да-да, я не шучу. Если бы эпидемия вспыхнула по весне, то спустя пару недель количество трупов исчислялось бы сотнями, если не тысячами, а так уже через три дня шарахнули морозы, и треклятая железа вроде бы затаилась. Во всяком случае, за последнюю неделю в Новгороде от нее не умер ни один человек, а вот в Ивангороде, как мне рассказали стрельцы, ситуация куда хуже и черные столбы дыма от сжигаемых тел похоронными свечками все время поднимаются над крепостными стенами.
Где расположились мои гвардейцы, старший над стрельцами сразу указал. Оказалось, не так и далеко – успел добраться засветло. Увы, но и Зомме тоже перемежал хорошие известия с плохими. В число первых входил высокий боевой дух гвардейцев, хотя и слегка подорванный известиями о чуме. Впрочем, в их бодром настрое я убедился и сам, пройдясь по раскинутому близ опушки леса стану – шутки, смех, дружеские подколки. Да и меня ратники встретили не просто радостно, но в предвкушении событий. Словом, готовы хоть сейчас в бой.
Обморожений в пути они не получили, и это тоже радовало. Ну и Годуновы. Что брат, что сестра чувствовали себя превосходно. Ксения, правда, как я подметил, немного устала, все-таки который день в пути, но в целом выглядела отменно – глаза ясные, на щечках румянец от легкого морозца, то есть все в порядке.
К плохим новостям относилось то, что запасов вооружения мы по большей части, считай, что лишились, поскольку они оставались в Яме, где вроде бы тоже появилась чума. Впрочем, удивляться нечему – ей от Ивангорода прямая дорога к Яму, до которого всего ничего, каких-то два десятка верст.
Что тут предпринять, я понятия не имел и решил первым делом составить подробное донесение Дмитрию Иоанновичу. Мол, так и так, непредвиденная ситуация, форс-мажорные обстоятельства, исходя из которых все прахом, все летит к черту, ибо завоевывать чумную Эстляндию просто глупо. Однако в конце все-таки сделал обнадеживающую приписку, туманно заявив, что веры не теряю и уповаю на всевышнего, который непременно должен подсобить мне в таком благом деле, как освобождение исконно русских земель от шведского ига.
Пока писал, в голове ничего путного так и не созрело, посему я предпочел заняться размещением Ксении Борисовны, отдав распоряжение Зомме не торчать тут без толку, а выдвигаться в сторону Яма, подойдя к нему как можно ближе.
Рассудив, что, коли сейчас в Великом Новгороде опасно, нужно выбрать относительно отдаленную от него женскую обитель. Я принялся ее искать, благо выбор имелся, ибо монастырей в его окресностях было хоть отбавляй. Женских, правда, не так уж много, но тоже достаточно.
В первом из них – Богородичном – мне отказали, но я не особо и расстроился. Уж очень близко от города – от силы четыре версты. Зато там я получил мудрый совет от матери настоятельницы. Мол, отсюда не так уж далеко до… и последовал длинный перечень обителей. Признаться, мой список выглядел несколько короче. Правда, их названия мне ни о чем не говорили, но в конце она назвала Введенский девичий монастырь, расположенный на какой-то реке Тихвинке.
– Жаль токмо, что до него отсюда далече, ажно две сотни верст, – посетовала она, – а так ей там было бы самое место.