Витязь на распутье
Шрифт:
Зато именно я настоял, чтобы Христиеру Зомме, как второму воеводе полка, был присвоен титул барона Нейшлосского. Не забыл и про остальных. В баронах оказались Иван Хворостинин и думный дьяк Бохин, Емеля и несколько сотников, включая бывшего Груздя, то есть Семена Ржевского, а также трое особо отличившихся гвардейцев, одним из которых был Дубец.
А что – парень заслужил его по праву. Да и мне лестно иметь в качестве оруженосца барона. Вон у магнатов Речи Посполитой, когда они трапезничают, за креслом стоит цельный маршал, точнее маршалок, да еще непременно шляхетского рода, а чем я хуже?
Надо сказать, уверенность, что все и дальше пойдет, как запланировано, сыграла дурную шутку. Нет, не со мной. Как раз я продолжал строго следовать намеченной схеме – всякий раз согласовывал с Хелликом место для засады поблизости от города и не забывал во время инструктажа старательно предостерегать псевдокупцов, чтобы не расслаблялись и действовали осторожно.
К тому же и задачи у меня были несколько сложнее, не забалуешь. Сразу после взятия приморского Хапсалуса дошел черед до островов, а тут приходилось держать ухо востро, поскольку там мои лазутчики предварительно не побывали. Словом, информации ноль. Неизвестно даже, где именно разыскивать укрепленное поселение на достаточно большом острове Даго, да и что врать моим псевдокупцам – тоже. Хеллик только виновато разводил руками, хотя я его и не думал винить.
Признаться, я уже подумывал оставить острова в покое. Однако смущало одно – тогда шведы сохранят великолепные базы, откуда они смогут при необходимости манипулировать своими войсками, бросая то в одно место на побережье, то в другое.
Напротив, если я их возьму, получится с точностью до наоборот – тогда у Шеина будет возможность маневрировать, пока все силы Карла будут прикованы к ним. Насколько долго это продлится – трудно сказать, но месяц, а то и два защитники островных крепостей должны продержаться, если главный воевода позаботится о возведении дополнительных укреплений, запасах провианта, боеприпасах и прочем.
Значит, надо брать.
И опять меня выручила погода. Холода, пока мы были заняты Хапсалусом, резко пошли на убыль, но зато начались метели, поэтому версия о том, что Емеля, соблазнившись ровным льдом, решил сократить путь, но заплутал, ибо не видно ни зги, прошла. Ни у кого и в мыслях не было, что они лазутчики, тем более что как раз совсем недавно в боевых действиях между Швецией и Речью Посполитой установилось недолгое затишье. Кроме того, огромную роль вновь сыграл спиритус вини.
Ну и горазды эти ландскнехты жрать водку!
Затем была Лихула – последний эстляндский город, после мы вступили в ту часть Лифляндии, что еще принадлежала Карлу, и как гром среди ясного неба обрушились на Пярну, ставший Перновом, где благодаря строгому инструктажу тоже все обошлось без приключений.
А вот Годунов, с которым мы после совместного взятия Падиса и Хапсалуса вновь разделили наших людей, такими беседами перед отправкой передовой группы стал пренебрегать, за что и поплатился. Это произошло не сразу. Лоде и Куйметсу он взял без приключений, а вот на Вейсенштейне произошла осечка.
К тому времени псевдокупцы попросту обнаглели и, решив, что столь малый город они могут взять собственными силами, принялись действовать самостоятельно. К тому же было неправильно выбрано место для засады – царевич заупрямился и, не став слушать эстонского проводника, вознамерился устроить людей покомфортнее и поближе к городу.
В Вейсенштейне приметили скрывающихся в ложбинке людей, почуяли недоброе, посчитав, что это ляхи, которые собираются захватить город, и усилили бдительность, поэтому взять его нахрапом прибывшим с обозом нашим людям не удалось. Правда, открыть ворота они сумели, так что группа захвата все-таки успела ворваться, но дальше завязался бой на улицах.
Оправдываясь передо мной, Федор заметил, что это просто роковой город для их рода, поскольку тридцать с лишним лет назад здесь же при штурме погиб его дед Григорий Лукьянович, больше известный как Малюта Скуратов, а теперь вот…
Я хмуро поглядел на его тщательно забинтованную правую руку на аккуратной черной перевязи – чувствуя свою вину, он тоже рванулся в гущу боя, схлопотав шальную пулю, – и язвительно поинтересовался:
– А для полутора десятков погибших гвардейцев он тоже оказался роковым или все-таки эта гибель на чьей-то совести?
Тут ему крыть было нечем.
Увы, но этот прокол обошелся достаточно дорого, сыграв существенную роль как в моей дальнейшей судьбе, так и в судьбе самого царевича, да и всей Руси. Дело в том, что, по моим первоначальным расчетам, мы должны были успеть вернуться в Москву незадолго до свадьбы Дмитрия. Но бой на улочках Вейсенштейна, вновь ставшего Пайдой, помимо людских потерь с нашей стороны имел еще один негативный нюанс – полностью блокировать защитников города не удалось и несколько человек удрали.
Хорошо еще, что я узнал о произошедшем довольно-таки быстро. Как раз в это время моя часть гвардейцев взяла Феллин, расположенный верстах в шестидесяти южнее, так что двух гонцов из Вейсенштейна, направлявшихся в нашу сторону, мы задержали буквально через день, когда уже выступили по направлению к озеру Вирцерве. Хеллик, правда, называл его как-то иначе, то ли Выртсярв, то ли Выртъер… словом, какой-то выверт – действительно, язык вывернешь.
Я сделал все возможное, чтобы не допустить утечки информации и полностью перекрыть южные рубежи, на которых предполагал остановиться. Первым делом были посланы гонцы к Ратману Дурову с требованием растянуться во всю длину, перекрыв не только расстояние до этого озера, но и далее, аж до границ Руси. Одновременно мои люди ускакали и во Псков, к Темиру Засецкому, чтобы он немедленно выдвигал стрельцов своего полка в направлении юго-западнее Дерпта.
Словом, отсечь кордонами ту часть Лифляндии, которую предстояло завоевать, у меня получилось. А вот внутри нее самой перехватить других беглецов из Пайды, рванувших на восток в сторону Дерпта и по пути предупреждавших всех людей в бургах о неожиданном нашествии, увы. Нет, разъезды вдогон были посланы, но поймать их удалось лишь под самым Дерптом, а до того пришлось задействовать всю дипломатию и представителей взятых городов, которых я таскал за собой. К тому времени их у нас с Федором насчитывалась аж целая дюжина, включая двух представителей бывшего Ревеля – шведского генерал-губернатора и еще одного человека из магистрата этого города.