«Витязь» в Индийском океане
Шрифт:
Период размножения обоих видов морских черепах длится с сентября по ноябрь. Самка делает ямку в береговом песке и откладывает в нее яйца, от 150 до 200 штук, покрывает их песком и возвращается в море. Тут ее ждет самец, и сразу же происходит спаривание. Период инкубации длится в среднем 60 дней. Вся молодь одной кладки вылупляется одновременно и тотчас, движимая инстинктом, направляется к морю. В первое время молодые черепашки еще не могут нырять, и тут их в огромном количестве пожирают морские птицы и, конечно, хищные рыбы.
В первые годы колонизации на острове Маэ очень многочисленны были крокодилы — Crocodilus nilotus. Они настолько досаждали колонистам, что те
После лирических отступлений о двойной сейшельской пальме, черепахах и крокодилах продолжим нашу автомобильную поездку по острову. Весь остров опоясан и пересечен асфальтированными шоссе, которые отходят от города на север и на юг. Поехали по северному направлению. Сперва поднялись по серпантину высоко в горы, пересекли остров и покатили по приморской дороге, огибая Маэ, к его северной оконечности. Высокие скалы, ущелья, гранитные глыбы, оторвавшиеся от хребта и скатившиеся к морю; гряды гор, достигающие 900 метров высоты, покрыты густым лесом. Почва красного цвета, образовавшаяся из разрушенного гранита. Синее море. Пейзаж и тут напоминает мне приморские дороги на Кавказе, где-нибудь в районе Гагры или Туапсе, с той разницей, что деревья тут другие — прежде всего кокосовые пальмы, хлебные деревья, попоа, панданусы.
Проезжаем деревни сейшельцев. Дома мало живописны, построены из теса, покрыты гофрированным железом; около домов садики, фруктовые деревья. В деревнях больше женщин, мужчины на работе в лесу, на плантациях, на рыбалке. Тип женщин очень разнообразен, одни больше похожи на мулаток, другие на европеек. Тут нравы гораздо проще, чем на Занзибаре. Женщины приветливо улыбаются, охотно дают себя фотографировать, приглашают зайти в дом. Наш шофер смеется: «они очень любят моряков».
По дороге встречаем рыбаков, несущих на длинных жердях свой богатый улов — крупных розовых вара-вара (Lntianus civis), синих и зеленых макрелей, больших серебряных джек-фиш (Caranx sexfasciatus) и др. Сейшельцы отважные рыбаки и моряки, и их охотно берут на корабли матросами, штурманами.
С работы возвращаются из леса рабочие с длинными ножами-парангами. У краев дороги стоят мешки, набитые листьями. Шофер объясняет, что это листья корицы, из которых на фабрике отгоняют коричное масло, одну из главных статей экспорта. Дикие коричные деревья растут в лесу, с них собирают листья и кору, высушивают их и толкут.
Продолжаем объезд острова, на этот раз по южной дороге. Она проходит по более диким местам, не вполне еще закончена, не асфальтирована. Дорога переваливает хребет, заросший лесом. На перевале стоит церковь Sacre Coeur (Святого сердца) и рядом кладбище монахов и монахинь. Надписи на памятниках указывают, что эти братья и сестры жили тут по 40–50 лет, занимаясь народным просвещением. Школы и сейчас в основном находятся в руках католической церкви.
Надо спешить в город, так как мы приглашены в клуб, а в 5 часов начнется футбольный матч.
В клубе нас уже ждут члены его, представители социальной верхушки Сейшел — плантаторы, чиновники, одним словом, колонизаторы. Нас приглашают в бар, угощают пивом (из Голландии), прохладительными напитками. Мой знакомец, мсье Деломм, очень интересуется жизнью в Советском Союзе.
Мсье Деломм жалуется, что здешняя молодежь, оканчивающая школы, не находит себе заработка на родине. Тут нет никакой промышленности, никаких полезных ископаемых, а для того чтобы ловить рыбу или растить кокосовые пальмы, не нужно оканчивать колледж. Поэтому молодые люди поступают на суда, уезжают в Англию,
Приезжает губернатор колонии сэр Джон Торп, нестарый человек, скромно одетый. Нас представляют ему, и все рассаживаются смотреть футбольный матч.
Игра идет при явном превосходстве хозяев поля, сухих темнокожих сейшельцев, над нетренированными витязянами, и окончилась она со счетом 5: 0 в пользу острова, к огромной радости многочисленных болельщиков.
После матча гостеприимные хозяева поехали к нам на корабль, и мы долго беседовали о жизни Сейшел. Капитан порта рассказал, что в 1913 году заходил в порт Виктория русский военный корабль.
Назавтра с утра выезд на коралловый риф. Погода продолжает нам благоприятствовать, тихо, тепло. Нам советуют ехать на тот риф, где стоит навигационный знак. Он установлен на высокой бетонной платформе, куда от воды ведет железный трап. Мы подходим на дорке к рифу, но у рифа мелко. Приходится соскакивать в воду и перетаскивать наш груз на платформу. От знака идет отмель из старых отмерших кораллов, густо заросших водорослями. В большие отливы эта банка полностью обсыхает, и тут живых кораллов не может быть. Но разведчики уже нашли в 300 метрах от знака, где отмель уходит в глубину, хороший живой коралловый риф. Вскоре вся наша рифовая партия и наши подсобные плавсредства — шлюпка и плот — все уже собрались там. Охотники стреляют рыб, очень многочисленных тут. Сейшелы считаются раем для рыбаков-спортсменов открытого моря. Зоологи и химики производят свои сборы.
Я вернулся на судно раньше других, так как хочу поехать в Викторию. Мне обещал мсье Деломм дать почитать неизданные материалы по истории Сейшел.
Еду в город на катере вместе с начальником экспедиции и капитаном, которые приглашены на завтрак к губернатору. Пока я читал на веранде клуба действительно интересный труд Джона Т. Брадлея, «руководство» вернулось с завтрака очень довольное. И общество было интересное, а главное отведали традиционное сейшельское блюдо — желе из Coco demer. Рассказывают, что оно вкусно и пахнет грушей.
Прочитанная рукопись старожила Сейшел, историка и географа Джона Брадлея, и беседы с островитянами, патриотами своего уединенного острова, удовлетворили мое любопытство в отношении малоизвестной истории Сейшел. Первое описание этих островов дал португальский командор Дон Педро Маскаренья, который посетил их в 1505 году и назвал Sete hermanos — «Семь братьев». Острова были необитаемы.
Французы оккупировали Сейшельские острова в середине XVIII века. Губернатор острова Маврикия Маэ де Лабурдоннэ отправил капитана Лазара Пико для занятия островов. Пико нашел на островах массу дичи, множество огромных черепах, попугаев, прекрасный мачтовый лес и «остатки» пиратов. Последний пират был схвачен французским военным кораблем у Сейшельских островов и повешен на острове Реюньон в 1730 году.
Капитан Пико назвал всю группу островов Лабурдоннэ, а главному острову дал имя Маэ. Когда сам губернатор попал в немилость, острова были переименованы в Сешельские, в честь Моро де Сешелль, генерального контролера финансов короля Людовика XV. Позднее англичане их стали называть Сейшельские. С островов Бурбон и Иль-де-Франс были посланы первые европейские колонисты, которые стали разбивать плантации. Для работы на плантациях привезли множество невольников, африканцев и мальгашей, которые по численности во много раз превосходили белых колонистов. Поселенцы быстро вырубили леса и уничтожили на Маэ гигантских черепах, дававших каждая по 100–200 килограммов прекрасного мяса.