Витязь в медвежьей шкуре
Шрифт:
А что, все верно — не рой яму другому. Молоток Круглей, ловко вывернулся. Если что-то после не совсем правдой окажется, так он и ни при чем. Купеческого слова не нарушал. Ну а с обозника — взятки гладки. Кто не ведает, что они ради красного словца семь верст до небес наплетут… и все лесом.
— Ну, стало быть, так все произошло… — Озар решительно встал и заговорил твердым, уверенным голосом. — Вечерело уже. Мы как раз на ночлег полянку себе присматривали. Лес, он ведь на месте не стоит, и та плешь, что впрошлогодь уютная была, глядишь — нынче ежевикой да чертополохом заросла. А то и терновые кусты невесть откуда повылазили. Хорошо глядеть надо, особенно если смеркается, а подходящего места, чтоб отабориться, все не видать. Волы и те притомились. С шага еще не сбиваются, но посапывают отрывисто, нервно…
— Чего ты нам о волах рассказываешь? — Теперь я и того нетерпеливого приметил. — Что мы, скотины не видали? О Людоеде говори!
Странный парень, кстати. Словно родной брат стражника Носача. Такой же худой и нескладный. Нос только не шнобелем, а как бы сплюснут. Боксерский нос. Или — драчуна отпетого. Нервный тип. Он даже за столом не сидел, а нетерпеливо пританцовывал за спинами других. Постепенно перемещаясь ближе к «подиуму». Потому, наверно, я его и разглядел только сейчас.
— Вообще-то я могу и помолчать… — развел руками Озар, садясь на скамью.
— Ой!
Кто-то из сидящих за столом горожан, не оборачиваясь, махнул себе за спину кулаком с зажатой в нем тяжелой кружкой, послышался глухой стук, и нетерпеливый парень пропал с моих глаз. Ага, вот и прояснился секрет носа-лепешки. Не впервой, видать.
— Не обращай внимания, старшой… — как ни в чем не бывало обратился к Озару диакон. — Рассказывай дальше.
— Благодарствуйте, — кивнул тот и продолжил, только уже сидя: — О волах я вспомнил лишь потому, что людоед за одним из них пришел. Проголодался, видать… А тут такая гора мяса…
Озар выждал немного, но так как больше никто не пытался подгонять рассказчика, продолжил в прежнем художественном стиле.
— Да, так вот. Считайте, совсем стемнело. В лесу и особенно в горах, оно завсегда так. Мгновение тому стебельки в траве считать можно, а мигнул глазами — и уже собственных пальцев не видать…
М-да, похоже, это надолго. Какой талант на поприще разговорного жанра пропадает.
Пойду-ка лучше с Круглеем побеседую. Тем более мой уход никого не удивит. Зачем мне слушать рассказ о том, что сам видел?
А я тем временем разузнаю подробнее о ляхах, германцах и прочей геополитике. Насколько я помню из учебников, крестоносцы и прочие псы-рыцари — это не шутки. Заодно и по времени хоть чуток определюсь. Я, правда, из важных дат, привязанных к рыцарям, кроме Ледового побоища [28] и аж до Грюнвальдской битвы [29] что-то ничего не припоминаю — а между ними разброс в две сотни лет. Но хоть примерные координаты всплывут. Уточнить — потом можно.
28
Ледовое побоище ( нем.Schlacht auf dem Eise, лат.Prcelium glaciale — «Ледовая битва»), также битва на Чудском озере (нем.Schlacht auf dem Peipussee) — битва новгородцев и владимирцев под предводительством Александра Невского против рыцарей Ливонского ордена, в состав которого к тому времени вошел Орден меченосцев (после поражения при Сауле в 1236 году), на льду Чудского озера, произошедшая 5 апреля 1242 года (суббота). Генеральное сражение неудачной захватнической кампании ордена 1240–1242 годов.
29
Грюнвальдская (Танненбергская) битва — решающее сражение «Великой войны» 1409–1411 годов, произошедшее 15 июля 1410 года между союзным польско-литовским и тевтонским войсками.
Странно, но возле нашего обоза никого не было. Тщательно укрытые рогожей телеги тесно жались одна к другой, но и только. Может, я неправильно понял? И то, что Чичка осталась с ранеными обозниками, и что Круглей пошел к ней, совсем не означает, что они должны быть именно здесь. Раненых вполне могли разместить в другом месте. Например, у лекаря или травницы. Или Никифор выделил для них какое-то помещение поуютнее и суше двора? Хотя бы тот же сеновал?.. Надо у корчмаря спросить.
— Да не может того быть! — Громкий окрик заставил меня оглянуться. — Врешь!
Ого! Это же прямое оскорбление! Гулянка гулянкой, но чтоб вот так, привселюдно, бросать кому-то обвинение во лжи, надо либо быть безусловно уверенным в своей правоте, либо намеренно провоцировать. В данном случае, скорее всего, имел место второй вариант.
Один из тех чужеземных воинов, что держались рядом с десятником Ражем, глядел на Озара и, подбоченясь, продолжал насмехаться над старшим обозником.
— Ты смеешь утверждать, что вон тот варвар обратил в бегство ужасного Людоеда?
«Ну е-мое, у меня на лбу написано, что я варвар? Подожди! Кого я в бегство обратил?! Людоеда?!»
От подобной наглости чужеземца дядька Озар чуток опешил и не сразу нашелся с ответом. А нахал тем временем и не думал умолкнуть. Более того, он намеренно повысил голос, чтобы всем было слышно:
— Как мы знаем со слов десятника Ража, который удостоен чести нести знамя князя Мстислава, а потому его рассказ заслуживает уважения, — Людоед-великан голыми руками убил закованного в миланский доспех рыцаря — княжича Витойта. Причем сделал это не побоявшись целой дружины ратников!.. В одиночку перебил огромную ватагу лесных разбойников атамана Пырея! Напал на полтора десятка обозников, многих из которых убил или тяжело ранил!.. А потом — испугался одного сосунка? Ну уж нет! Пусть варвар сейчас же докажет, что умеет сражаться как подобает, либо — я, Лешек Пшеновицкий, ославлю всех вас как лгунов, ни единому слову которых нельзя верить!
Вообще-то лях сильно загнул в своих обвинениях. Купеческое слово в делах торговли не имеет никакого отношения к застольным побасенкам. Какими невероятными бы они ни были. Вспомнить хотя бы похождения Садко или Синдбада? Тем более что и рассказывал их не Круглей, а всего лишь охранник его каравана, хоть и старшой. Но дело ведь не в том, что говорит наглец Лешек, а зачем он это делает?! Какую цель преследует?
Неужто ему так важно, чтобы Озар признал, что немного переборщил в своих фантазиях? Смешно.
Хочет меня задеть? Еще более нелепое предположение. До этого часа ни я о его существовании, ни он о моем — даже не подозревали. И все же — отвечать придется. Здесь и сейчас не толерантное третье тысячелетие, где можно сделать вид, что не расслышал оскорбления, или не так понял. Руководствуясь мудростью о том, что надо быть умнее.
— Отходил отлить, поэтому не слышал истории дядьки Озара, — я встал рядом с обозником и положил ему руку на плечо. — Но слова о сосунке были сказаны слишком громко. А потому интересуюсь спросить: ляхи все такие дурные, когда хлебнут лишку? Или только рыжеусые?