Витязь
Шрифт:
Он отошел от нее и, сняв портупею с крюка, уселся на скамью, стоявшую неподалеку от кровати Лизы. Достав саблю и пистолеты и, разложив их перед собой на лавку, молодой человек принялся умело чистить их. Лиза видела, как он искусно аккуратно обращается с оружием и из вежливости тихо полулежала на кровати, наблюдая за тем, что он делает.
– Расскажите мне о своем детстве, о вашей семье, – произнес вдруг Павел, бросив на девушку быстрый пронзительный взгляд, и вновь принялся чистить оружие.
– К сожалению, мое детство нельзя назвать радостным… – печально начала Лиза. Она кратко рассказала о своей жизни, сознательно умолчав о том, что месяц
– Вы позволите, я лягу? – спросила она его. Корнилов, молча, кивнул. Лиза опустила подушку и легла ниже, облегченно вздохнув, скрывшись от его поглощающего напряженного взгляда. Прикрыв от усталости глаза, она услышала, как он вновь начал чисть оружие.
Спустя час, когда уже стемнело, Лизе сильно захотелось справить нужду. В тот момент в палатке находились и Корнилов, который делал записи в своей походной книжке, сидя на койке, и Сашка, который тихо начищал сапоги Павла. Раньше она ходила в небольшое корыто, стоявшее у кровати и, которое Ксения выносила за нею. Но в данный момент, Лиза совершенно не могла представить, как ей быть сейчас. Единственно правильное решение возникло у нее и, она осторожно села на койке. Дотянувшись до платья, которое лежало у нее в ногах на койке, она попыталась одеть его через голову. Это заметил Корнилов и, вскочив на ноги, приблизился к ней.
– Вы что-то хотите? – спросил он. – Зачем вам платье?
– Мне надобно на двор, – страшно смущаясь, пробормотала Лиза, сгорая от стыда, которого еще никогда в жизни не испытывала.
– Есть корыто, давайте я достану, а затем уберу, – сказал Павел просто, наклоняясь за нужной вещью.
– Нет, – нервно пролепетала она, останавливая его рукой. – Прошу вас. Я оденусь и выйду.
– Что это еще за блажь? – опешил он и, попытался отобрать у нее платье. Но, Лиза прижала вещь к себе и поджала упрямо губки. Нахмурившись, Корнилов властно сказал. – Вам нельзя вставать. Не выдумывайте. Если вам угодно, мы с Сашкой выйдем.
– Я не могу это делать, здесь, неужели вы не понимаете? – слезливо воскликнула Лиза, покраснев от стыда до кончиков ушей, и чувствуя, что никогда не позволит Сашке или Корнилову убирать за собой помойное корытце.
– Елизавета Андреевна, поймите, нет ничего зазорного в этом. Вы больны. Я…, – он осекся, ибо увидел, что в ее огромных глазах выступили слезы. Осознав, что девушка до того скромна и невинна, что даже не может допустить мысли, чтобы они убирали за ней, Павел нахмурился и глухо сказал. – Ну хорошо, я помогу вам одеться. А затем, отнесу вас до ближайших деревьев, вы согласны? – облегчение озарилось на ее лице и она кивнула. – Наденете мой плащ. Платье вам еще тяжело надевать.
Павел нагнулся и, достав ее ботиночки, которые стояли рядом, наклонился и без предисловий начал надевать их Лизе на обнаженные ножки. Лиза попыталась протестовать и забрать у него обувь, чтобы обуться самой, но, в ту же секунду, ощутив дикую боль в плече, застонала. Павел грозно посмотрел на нее и заметил:
– Прекратите. Я сам надену их. Или оставлю вас здесь. Выбирайте.
Она поджала губки, под его властным взглядом и, поняв, что должна уступить, сама протянула ему ногу. Он быстро надел ей обувь и выпрямившись, снял с гвоздя свой длинный летний плащ. Накинув его на девушку, он проворно подхватил ее на руки и вынес из палатки. Идти было недалеко и, через несколько минут, он донес Лизу на руках до ближайшего высокого кустарника и отошел на почтительное расстояние, заявив:
– Как закончите, позовите меня.
Лиза облегчилась, сама вышла из-за деревьев и медленно пошла обратно. Стиснув зубы, она ощущала, как при каждом шаге боль в ее ране отдает по всему телу. Она не успела сделать и десяти шагов, как Павел заметил ее приближение и в три быстрых шага оказался рядом.
– До чего вы упрямая, – проворчал он, подхватывая ее на руки. – Одна морока с вами…
– Возможно, мне уже можно обратно в общую палатку вернуться? – спросила Лиза тихо, пока он нес ее обратно. – Я, наверное, утомила вас, а там хоть сестры…
– Еще чего выдумаете? – перебил он ее, обратив на нее испепеляющий взор. – Я уже говорил, что вы не в тягость мне, Елизавета Андреевна. Только ваше упрямство злит меня, неужели непонятно?
На следующий день, Аристарх Иванович осмотрев рану девушки, заметил, что края чуть разошлись и рана намокла от крови, сказав, что это бывает при напряжении и напомнил о необходимости постельного режима. На это Лиза промолчала и, лишь попросила не говорить об этом Корнилову.
С того дня, невозможно стесняясь Сашку и уж тем более Корнилова, Лиза преодолевая боль сама надевала одно из трех платьев, которые были у нее и выходила на улицу для справления своих нужд. Несмотря на ворчание Павла, которому все же два раза в день, утром и вечером удавалось переносить ее на руках, в остальное время, Лиза сама ходила в ближайший лес.
Российская империя, Витебская губерния, д.Клястицы,
1812 год, Июль 20
Через день, авангард русских войск под командованием Кульнева вновь столкнулся с французами возле деревни Якубово. Рота Павла, как и два дня назад со всем эскадроном участвовала в бою. После нескольких атак и контратак русскому корпусу Витгенштейна все же удалось захватить Якубово. Удино со своей французской армией был вынужден отступить к деревне Клястицы. Русские продолжили атаку, намереваясь далее бить французов и взять Клястицы. Однако, им преграждала путь река Нища. Отходя, французы подожгли единственный мост через эту реку, надеясь, таким образом остановить наступление русских. К тому же Удино расположил на противоположном берегу реки мощную батарею, которая, не переставая, атаковала русских из пушек.
Перегруппировав войска, Витгенштейн приказал переправляться через реку. Часть русского корпуса сместилась чуть правее и решила перейти реку вброд. Рота же Павла, которой он командовал, оказалась как раз напротив горящего моста. С ними к реке подошел батальон гренадерского полка. Понимая, что время уходит и основные силы французов вот-вот скроются от преследования, Корнилов, увидев, что половина моста полыхает огнем, привстал на стременах и надсадно закричал:
– Вперед, братцы! Не дадим вражинам уйти!