Витязи-клоны
Шрифт:
– Ну и царь потустороннего мрака! Просто смесь шайтана и барса!
У Али Мохамада тряслись руки, с трудов уняв дрожь в голосе, имам проревел:
– Нет силы во вселенной, способной противостоять верному правоверному:
– Что же! Как говорит древняя мудрость, не суди о фонтане, не испив из него воды!
Хан отряхнул пыль, прилипшую к роскошному халату, капли крови испортили заморскую парчу, но разве пролитая кровь не украшает батыра?!
– Теперь прикажи царю, что бы он вывел сюда - всю армию дивов и джинов. Пускай силы Иблиса, сотрут его порождение Бату с диким войском.
Смуглый имам побледнел:
– Винюсь, я ошибся хан, не царя дивов вызвал мой талисман.
–
– Всего лишь Большой школит, обезьяно-див, даже не из числа бесовской знати.
Хан сдвинул грозные брови:
– Ты шайтан, что мнит себя волшебником, может, вызовешь настоящего царя.
Имам отчаянно замотал головой, бородка тряслась:
– Не стоит о великий. Да поможет нам Аллах, хоть с этим монстром справиться.
– Тогда брось его против самого хана Батыги, пусть монголы подавятся кровью!
Имам сотворил сложные пассы, громадный див взревел и с диким воем устремился к дверям. Не успевшие отскочить в сторону воины были сметены звериной тушей.
Оставляя глубокие густо окрашенные кровью следы, вздыбленный динозавр устремился к городской стене.
Монголы, тем временем пошли на приступ, тридцать туменов под гул тысяч барабанов ринулись на штурм. Из катапульт и баллист в город полетели тяжелые камни, зажигательные снаряды, тысячи, десятки тысяч стрел. Тяжелый камень попал диву в голову, а котелок с подожженной смолой со снайперской точностью угодил в здоровенный свинячий пятак. Такого чудовищного визгу, кипчакам и монголам еще не приходилось слышать. Даже закаленные монгольские кони, испугавшись, рева неудержимой лавиной ринулись от стен. Яростная живая скала, перепрыгнув через стену, принялась топтать замешкавшихся нукеров. Его движения были стремительны, многотонное тело плющило и убивало, легко как скорлупу сминая хрупкие тела татарских воинов. Зверь рвал и кромсал все, более сатанея от пролитой крови, и вот перебирая шестью когтистыми конечностями, исполинский монстр устремился к монгольскому лагерю.
Бату-хан как принято выдающемуся полководцу-джихангиру с высоченного холма наблюдал за схваткой. Враг казался обреченным, но появление дива спутало все карты:
– Субудай, ты видишь, проклятые кипчаки запустили в бой громадного мангуса.
Одноглазый монгол, вяло шевельнул указательным песцом:
– Будет работа нашим шаманам. Прикажи Бэки...
Бату-хан проорал:
– Бэки, порожденье лианового попугая! Испепели гада!
Верховный шаман подскочил к Бату-хану, его массивное туловище то расширялось, то сжималось. Колдун извергнулся традиционным воем, копируя то волка, то медведя.
В дива тем временем летели тучи стрел, нукеры старались насадить порождение преисподней на копья или спеленать арканами. Однако див был слишком силен, а его узкие красные с вертикальными зрачками глаза, оставались неуязвимыми для закаленных стрел. Бэки попытался выпустить пару огненных пульсаров, но видимо мастерства не хватило. Жалкое подобие огненных шаров попало по своим же войскам. Повторная попытка привела к тому, что жгучие сгустки бесовской энергии устремились назад, стремясь подобно бумерангу поразить незадачливого колдуна. Шаман, вскочив на гнедого коня, и всадив взмыленные бока шпоры, попытался уйти от расплаты. Пульсары не отставали, к счастью личные телохранители Бату-хана, успели открыть огонь, от попадания полутора аршинных стрел шары детонировали. Взрыв опалил жирный зад Бэки, проплавил золоченую кольчугу, досталось и жеребцу, ожоги и ранения получили стоящие рядом монголы. Обожженный верховный шаман был уже не на что неспособен, визжа, как опросная свинья, татарский колдун рухнул в Итиль, вода запенилась. Батый засмеялся, какое забавное зрелище - свежевание закопченной свинины:
– Дзе-Дзе-Дзе! Каков колдун такова и магия. Когда битва закончиться, всыпать ему тридцать плетей!
Нукеры радостно подхватили пожелание хана, судя по полным энтузиазма лицам, они были готовы прямо сейчас привести приговор в действие.
Неугомонный див, продолжая крушить, ломать всех на кровавом пути, внезапно изменил поведение. Видимо великому имаму удалось, прочитав верное заклинание и дать громиле более четкую установку. Поменяв направление див, устремился к холму, где за битвой продолжал наблюдать Бату-хан:
– Смотри Субудай их шаманы натравили, на нас вонючего мангуса. "Непобедимые" прошейте в решето порождение преисподней.
Отборные тургауды, выставили копья, создав непроницаемую стену. Див тем не менее яростным прыжком перепрыгнул зловещий стальной лес и в громовом падении смял роскошный шатер предводителя монголов. Батый махнул острой саблей, рубанув по длиннющей шерсти, и вдруг неожиданно для себя самого устремился в бегство. Хотя надменная гордость покорителя вселенной и протестовала, тело отказывалась повиноваться разуму, и ноги сами несли галопом всех меры напыщенного хана. Однако не дано смертному убежать от дива, когтистая лапа схватила джихангира, сдавив ребра.
Батый посинел, сломанный палаш вывалился из ослабевших рук. Громадная еще внушительней, чем у кашалота пасть раскрылась, обдав кагана удушающим зловонием, тускло сверкнули метровые зубы. Как овечий хвост дернулась мысль - "Верховный правитель, я ухожу к тебе, так и не покорив ни единой столицы!" Еще секунда и его перекусит кипчакский мангус, какой у него громадный мохнатый язык, успел подумать Батый. Сознание помутилось, и дальнейшее он вспоминал как кошмарный сон. Монстр замер, затем осторожно отпустил джихангира на обильно орошенную кровью траву. Словно сквозь толстую стену слышны заклинания:
– Чукара, Мотара, Вэха!
Как грозная вестница Ада стоит перед мохнатым великаном высоченная отливающая мертвым светом косматая старуха. Делает диковинные пассы и шепчет заклинания. Даже жарко становиться, воздух, словно раскаляется от ее слов. Затем ведьма делает резкое движение, разворачивая дива. Вот казалось такой громадный исполинский зверь подхватывается воздушным потоком и уже его стотонная туша как перышко несется к широченным, окованным железом вратам Итиль-града. Один сокрушительный удар и ворота слетели вместе с защитниками и стенами. Взбесившийся див, продолжал носиться по улочкам древнего города, давя и сжирая, проглатывая целиком всех кто, мог двигаться. Ликующие вопли охватили все монгольское войско, великий бог Сульдэ подчинил мятежного мангуса, и теперь все темные духи на стороне монголов. И уже не ведая страха, нукеры идут на приступ, рубя и калеча всех на своем обильно смазанном кровью пути. Город еще не взят, кипят упорные бои, а уже идут повальные грабежи и убийства. Женщин валят прямо, на горячие булыжники мостовых и улиц зверски насилуют, насытившись, отрубают конечности, отрезают груди. На всякий случай всем пленным жителям даже грудным малюткам вспарывают животы, вдруг кто из них проглотил драгоценность. Жестокий приказ джихангира - никого не щадить, убивать младенцев, женщин и лишь самых знатных вельмож брать в плен, чтобы их смерть не была слишком легкой. Последним из зданий пал древнейший дворец, хан Канун сражался до конца. Его литая из закаленной дамасской стали сабля, порубила немало свирепых нукеров. Отборные воины с трудом скрутили батыра арканами из конских волос. А вот Имама пришлось поискать, нукеры обшарили все подвалы. Лишь спустя два часа его нашли в громадном котле, уже наполненном свежими бараньими тушами. Пленных привели, представив к грозным очам джихангиру.