Витязи-клоны
Шрифт:
Леопардов прыгнул, распрямившись, словно туго сжатая пружина и рубанул старика в голову. Однако мечи словно наткнулись на силовое поле, со звоном отскочив от невидимой поверхности. Седой похожий на крупный одуванчик колдун рассмеялся ледяным могильным смехом:
– Да я видел многих дураков. Даже вашего Илью Муромца застал, но таких мудаков вижу впервые, вместо мозгов яйца крутые. Хотя бы имя спросил, прежде чем кидаться, чтоб не обломатся!
Витязь-клон, он же Леопардов почувствовался себя идиотом, или скорее учеником, не усвоившим простейший урок:
– Ну ладно, как твое имя чернокнижник?
– Я великий Итиль-Газук, величайший ведун Поволжья и Урала.
– Кто?
– А ты глуп, ухом глух, хоть тело как гном амбала! Ведь ты должен знать историю,
Леопардов вздрогнул, такое ощущение, что этот энергичный старик, в вычурной самоцветной тюбетейке знает слишком, сверхъестественно много о нем. Газук, по преданию один из самых сильный и авторитетных чародеев Поволжья, был приближен и возвышен Субудаем и Бату-ханом. Другие детали не известны, да и вся эпоха туманна, уже трудно провести грань между вымыслом и реальностью, легендой и летописью, сказкой и былью:
– Я вижу, ты уже понял все! Ты зловещее отродье - порождение безумных волшебников и магов далекого будущего! Зачем влетел во время мое! Ну, посмотрим, оправдаешь ли ты надежды своих создателей.
На тебя нашлю полки карателей!
Вокруг колдуна возникло ослепительное сияние, оно переливалось все цветами радуги.
– Вили-кили, Храп, Хрупали! Появитесь вурдалаки - из пучины ада встали! Упырей несметны силы, покажитесь из могилы.
Земля затряслась словно в землетрясении, чудовищные монстры раздирая траву выпрыгивали на поверхность. Их дикие скачки ломали деревья, крупные вурдалаки, рвали зубами и когтями кору и ветви. Трупный смрад стал невыносимым, казалось, беснующая толпа могла убить одним зловонием. Леопардов впрочем, сохранял немыслимое для людей хладнокровие. Во-первых, страх мульти-клонам неведом, не заложили его создатели, а вот осторожность и животное сосание под ложечкой не одно и тоже, а во-вторых, супер-витязь уже прикинул примерный расклад сил и наметил план боя. Ну что с того, что их упырей и вурдалаков две тысячи. Оружия у них нет, только клыки и когти, а плоть особенно упырей очень легко подается ударам закаленной, посеребренной стали. И вот он уже в движении, только стремительность, может спасти его. Машешь как мельница, рубишь словно мясорубка, правда, упыри могут, завалить массой. Но и тут есть выход, это скорость, постоянное движение, прыжки чтобы не дать противнику, захлестнуть тебя смрадной кровавой волной. Сколько льется ужасающе зловонной крови, словно на землю выливается азотная кислота, деревья дымятся и буквально испаряются. Трава обратилась в пепел и ее не видно, а липкая чернильная субстанция обжигает босые ноги. В прочем сапоги бы уже давно сгорели, только жаль добро переводить, а внешне нежная кожа у рукотворных витязей, такая прочная, что даже носорог удавится от жадности. Вот только слишком липкая масса кровь этой нежити, это слегка мешает. Правда и упыри в ней увязают, а вурдалаки и вовсе окосели. Газук бормочет заклинания, видимо пытается уничтожить оружие. Кладенцы краснеют, раскаляются, правда эффект от их ударов еще более возрастает. Конечно, больно, однако Леопардов не обращает внимания, даже если оголяться обугленные кости, он будет рубить, кромсать, снимать кровавую стружку с бешеной нечисти, специально собранной на этом участке исконно-русской земли. Запах паленого мяса упырей омерзителен, словно смесь подожженной вулканизированной резины и давно нестиранных портянок вымоченных в скипидаре, а нос мульти-клонов очень чувствителен и никак не удается его отключить. Что бы хоть как-то подавить омерзительную вонь, Леопардов со всего размаха врезал рукоятью кладенца, в свой полугреческий нос. Хороший нос за неделю кулак чует, такое облегчение: болевой шок слегка притупляет восприятие. Мульти-клон добавляет реактивного разгона, правда дышать тяжелее, но есть еще и рот. Быстрее, быстрее, а то... Уже появились царапины и порезы, но, слава богу, эти твари не намного шустрее обычных людей. Да и еще светло - последний день мая, упырь от солнца может упреть, и видимо колдун не ожидал от Леопардова прыти гепардовой. Газук продолжал завывания, тряску скрюченными пальцами, его войско стремительно редело, любая человеческая армия при таких больших потерях давно обратилась бы в бегство. Наконец чародей замер и членораздельно проорал:
– Все надоело! Вентилятор заело! Бросай мечи щенок, иль я тебя испепелю.
– Чурбан тебе в висок, я гада разрублю!
Подхватив отрубленную, когтистую лапу вурдалака Леопардов запустил ею в колдуна. На сей раз, защита не сработала, видимо вурдалак был свой и точный бросок разбил чародею лицо:
– Получи фашист гранату, спой на память серенаду!
Газук и впрямь запел, и его завывающий голос был подобен смертоносному ветру Серроко:
В коре подземной, где бушует ада пламя,
Лик неизменный неиспорченный веками!
Вам не понять, не выразить словами,
Какие мысли порождает смерти знамя!
А чувства эти ужаса долина,
Где веет ветер грозных перемен!
Нет, не бывает целой мира середина,
Присыпана горой кровавых тел!
Короче плоть мертвее камня станет,
Застынет в венах льдиной, выкипев, вся кровь!
Уже разить не сможет - меч закаленной стали,
Погаснут чувства - отгорит любовь!
Пока чародей пел, Леопардов отчаянно пытался развить успех, швыряя в колдуна массивные отрубленные конечности. Однако на сей раз, ничего не срабатывало, видимо колдун умудрился изменить параметры магической защиты. Когда заунывная песнь кончилась, воздух изрядно погустел, меч, словно наткнулся на бронированное покрытие, вернее бронестекло сдавило со всех сторон. Да ты себя ощущаешь - словно мушка в янтаре, не рукой, ни ногой. А что остальные монстры - упыри и вурдалаки, а их словно тоже залило гипсом. Вот только что носились родимые, визжали, кусались, и нет их, словно сгинули. Правда, несколько упырей превратилось в каменные статуи:
– Хорошо сработало, в коконе замотано. Злобный клон окаменел, нас избавил от проблем. Теперь можно и Субудаем связаться, старый хрыч перестанет лягаться.
"Почему окаменел, я все вижу и слышу": подумал Леопардов. Правда, не шевельнуться, словно полный паралич и лишь глаза сохраняют способность двигаться.
Газук хлопнул в ладони, и они оказались в подземной пещере, густо уставленной свечами и магическими светящимися рожками. Могучий колдун важно уселся в золоченое выполненное в форме императорского трона кресло. Словно сквозь стену в помещение прошел еще один человек. Он был высок ростом, широкоплеч в богатом, но изрядно изношенном убранстве. Чем-то он напоминал гордого волка посаженого на цепь:
– Явился князь бывший Рязанский по имени Глеб. Что приуныл хвостик ханский, грызешь черствый хлеб? Можешь сказать своему Субудаю - один из белесых мангусов пленен. Если то надо его растерзаю, или вкрутую поджарю огнем! Пускай золототигровую пайцзу картузник, готовит сейчас же на русские земли.
Князь гордо выпрямился:
– Я не слуга Субудаю, а равный союзник и твой грубый тон не приемлю.
Леопардов глянул предателю князю в лицо. Большой нос с горбинкой придавал ему хищное выражение, из-под густых бровей горели темные, глубоко сидящие глаза, в густых волосах видна проседь.
"Вроде есть в нем и ум и воля, и как же он, знатный князь опустился до роли бандитской татарской шестерки". Сказать бы в лицо, да язык онемел:
– Не досуг мне твой статус обсуждать, я привык и знатных побеждать! Ты хорошо потрудился князь, на деньгу - получи!
Газук расстегнул кошель и, не глядя, сыпанул Глебу полную горсть золота:
– Ну, теперь ты доволен? Молчи! И будь скромен!
– Маловато чародей, может, добавишь...
– Злодей! Гробовщик добавит.
Проси деньги у Субудая. Доля предателя злая!
Князь хотел, было швырнуть блестящего лимонного цвета динары на пол, но соблазнительная тяжесть золота сковала руки крепче стальных оков:
– Это мало, мы еще на земле урусов, путь до орды далек. Дай хоть на дорогу.
Газук оскалился.
– Кулаком в висок! Ты просто жалкий вымогатель, добавит кнутом тебе истязатель! Я тебе ничего не дам, а что касается орды, я туда тебя сам заброшу вместе с твоим ворованным конем, пространство и время мы разорвем.