Визиты: Осенние визиты. Спектр. Кредо

Лукьяненко Сергей Васильевич

– Какая разница в именах, которыми нас назовут? – спросил Юрий Сергеевич. – Куда важнее, как мы сами себя зовем. Наедине с одиночеством, когда только Бог и дьявол могут услышать…

Мартин поднял взгляд на Юрия Сергеевича и спросил:

– Ты уверен, что в твоем роду не было ключников?

– Психиатр, поп, бухгалтер-растратчик… – начал перечислять Юрий Сергеевич. – Кстати, психиатр был алкоголиком, поп – под конец жизни стал расстригой… что-то не везло предкам. Как положено, были татарин и еврей. Век назад даже красный латышский стрелок замешался… Ключников не было.

Мартин невольно улыбнулся:

– А как ты озаглавил бы собственное досье?

– Дятел, – не раздумывая сказал Юрий Сергеевич. –

Не потому, что стучу… потому что нудно долблю в одну точку. Иногда достается вкусная личинка. Чаще – труха.

Он аккуратно отрезал и подцепил кусочек рульки. Прожевал, сказал:

– Вкусно, честное слово. Спасибо. Быть снобом – очень приятное занятие.

– Ты думаешь, мне не доводилось голодать или делить последний сухарь на три дня? – спросил Мартин. – Пить воду из луж, жрать плоды, от которых то ли понос на неделю прихватит, то ли вообще копыта откинешь?

– Я знаю, – просто сказал Юрий Сергеевич. – Я же не говорю, что поставил бы на твоем досье слово «Сноб».

– Тогда – какое?

– «Денди».

Мартин пожал плечами.

– «Джентльмен» – слишком длинно. Да и слово немножко опошлено, – пояснил Юрий Сергеевич. – Английский денди вовсе не всегда ходил во фраке. Если надо было – отправлялся в Индию болеть малярией во славу королевы. Когда надо – все должно быть комильфо, когда надо – не испугается пота и крови… воды из луж… Знаешь, что такое «комильфо»?

Мартин кивнул.

– Наша российская беда, – неожиданно перешел к высоким материям гэбэшник, – именно в том, что мы любим крайности. Либо немытый тупой детина с многодневным похмельем и перегаром изо рта, либо самодовольный нувориш, боящийся испачкать пальчики и презирающий «быдло». А Европа давным-давно поняла – будь джентльменом, если к тому есть хоть малейшая возможность, превозмогай все – если возможности нет. Потому рафинированные английские джентльмены построили великую империю…

– Джентльмен к западу от Суэца не отвечает за то, что делает джентльмен к востоку от Суэца… – пробормотал Мартин.

Юрий Сергеевич просиял:

– Именно! Это может показаться циничным, но это правда. Мир слишком разнообразен, чтобы быть неизменным. Нет у нас такого права! Спасибо нашим великим литераторам девятнадцатого века, властителям дум, Достоевским и Толстым, Куприным и Буниным… прочим – несть им числа. Уж если гуманизм – так со всепрощенчеством, уж если справедливость – то мгновенно, сразу и всем. Кухарок – в государыни… ведь предупреждал Александр Сергеевич, чем заканчиваются эксперименты с удовлетворением кухаркиных запросов… нет же! Захотели построить рай на Земле – в итоге получили коммунизм. Развратили и правящие классы, и низы… за что сгинули на чужбине, стали зеркалами революции или прослойкой между серпом и наковальней. Туда им и дорога! Как я рад, Мартин, что нынче у нас писателей почти что и нет, все на сочинительство историй для ключников перешли.

Мартин поморщился.

– Жестко? – отпивая пива, спросил Юрий Сергеевич. – Жестоко? Мы, своей российской любовью к крайностям, сами себе и выкопали яму. Спасибо ключникам, сейчас хоть как-то дышать можем. Иначе пошла бы страна под откос… году в две тысячи пятнадцатом, по всем прогнозам, наставала нам полная крышка. Так что я твою страсть вкусно покушать, хорошо одеться и приятную музыку по дорогой системе послушать вполне одобряю. Потому что право это ты зарабатываешь потом и грязью, кровью и нервами. Как и положено зарабатывать… рульки с перепелиными яичками… – Он опустил взгляд в тарелку. – Мартин, перейдем на что-нибудь покрепче?

Мартин подумал и заказал бутылку «Tullamore Dew».

Они сидели еще долго. И говорили о чем угодно, только не о делах.

Где-то в глубинах космоса черные корабли ключников шли на сигналы неведомых маяков, включая все новые и новые планеты в галактическую транспортную сеть. Две последние Ирочки Полушкины искали, как спасти Вселенную. В кабинетах госбезопасности ночные дежурные подшивали документы о Мартине Игоревиче Дугине, свежеиспеченном майоре, ранее проходившем под кодом «Сноб».

Мартин и Юрий Сергеевич пили славный ирландский вискарь. Юрий Сергеевич обещал провести Мартина еще в один ресторанчик, устроенный в мансарде – на этот раз без дураков, в настоящей мансарде посольства Белоруссии, что на Китай-городе. Мартин сбивчиво объяснял, что больше всего на свете он любит нормальные русские посиделки на кухне, а все эти рестораны – так, для разрядки и любопытства ради. Чекист рассказывал про свои вылазки за пределы Земли – старательно обходя конкретику, зато с чувством повествуя о забавных деталях инопланетного быта. Частный детектив, не называя фамилий, повествовал о самых любопытных делах: о слепом путешественнике и его псе-поводыре – Мартин готов был поклясться, что решения о выборе очередной планеты принимал пес; о мальчишке-третьекласснике, сбежавшем из дома и прошедшем пять Станций, прежде чем Мартин его настиг и уговорил вернуться домой – помогло лишь клятвенное обещание, что тому подарят наконец-то роликовые коньки. От роликовых коньков разговор легко перешел на обсуждение различных марок коньяка. Ресторан закрывался, они вышли в прохладную сырую ночь – дождь все-таки кончился. Сев за руль, Юрий Сергеевич мигом протрезвел. Мартин потребовал у него секретных чекистских таблеток от опьянения, но Юрий Сергеевич уверил его, что дело лишь в долгой тренировке и верности долгу. Подчиняясь инерции загула (секретная русская формула: время пьянки равно задушевности беседы, деленному на количество выпитого), они отправились в «Точку». Один из старейших московских ночных клубов тоже заканчивал работу. Угомонились и разошлись подростки, напившиеся своих «энергетических коктейлей», влюбленные парочки устали танцевать. В огромном зале с бетонным полом осталось человек сорок – пятьдесят. Кто-то уныло играл на несерьезных малоразмерных бильярдах, кто-то допивал свое за стойкой. Мартин с Юрием Сергеевичем тоже присели на высокие крутящиеся стулья, заказали по порции виски – негоже мешать, тем более под утро.

На эстраде немолодой парень пел под гитару:

Некстати пришлась книга,К веревке пришлось мыло.Я перечитал Кинга —И понял, что так и было.Из серых осенних ниток,Из Трафальгарской гариЯ сочинил форнита [2] —И поселил в гитаре.

Юрий Сергеевич погрозил Мартину пальцем:

– А где ты поселил своего форнита?

– Он давно съехал, – вяло ответил Мартин.

Юрий Сергеевич покачал головой:

2

Форнит – персонаж рассказа Стивена Кинга «Баллада о гибкой пуле». Волшебное существо, живущее в пишущей машинке и дающее писателю вдохновение.

– Врешь, врешь ведь… У каждого, кто умеет рассказывать истории, есть свой форнит. Раньше были музы, но они измельчали… мутировали в форнитов.

– Это – если рассказывать истории людям, – ответил Мартин. – Я бросаю их на потребу ключникам…

– А знаешь, зачем они требуют рассказывать истории? – заговорщицки спросил Юрий Сергеевич.

– Ну? – насторожился Мартин.

Однако чекист враз протрезвел и с улыбкой покачал головой.

А певец все рубил по струнам, выколачивая нехитрый аккомпанемент. Играл и пел: