«Включен в операцию». Массовый террор в Прикамье в 1937–1938 гг.
Шрифт:
В проведении кулацкой операции руководство НКВД проявило самостоятельность и инициативу, чтобы, во-первых, расширить область применения репрессий, а, во-вторых, соединить рутинные действия по исполнению приказа № 00447 с осуществлением большой политической задачи — выкорчевывания вражеских гнезд во властном аппарате, репрессированных руководителей которого объявляли главарями кулацких повстанческих формирований. Метод амальгамы, в массовом порядке примененный в ходе кулацкой операции, повлек за собой карательные акции против рабочих, колхозников и служащих, которые по замыслу инициаторов приказа должны были остаться вне зоны репрессий. С издержками такого рода исполнители приказа не считались. Участники массовой операции, длительное время находившиеся в составе оперативных групп, привыкшие к насилию, обману, провокациям, переживали процесс моральной деградации: избивали беззащитных людей, по своему усмотрению производили незаконные аресты, выстрелами разгоняли очереди перед магазинами (как это практиковалось в Лысьве [246] ), присваивали деньги и вещи арестованных, пили горькую.
246
См.:
Конец массовых операций совпал с восстановлением партийного контроля над деятельностью карательных органов. Районные и городские комитеты, в течение года лишенные реальной власти, тем не менее, сохранили свои номинальные прерогативы. Формально они оставались самыми авторитетными властными структурами. Нужен был только сигнал, чтобы вернуть их к активной деятельности. И он прозвучал в ноябре 1938 г. В постановлении ЦК ВКП(б) за подписью Сталина, разосланном по областным и городским комитетам, предписывалось до 1 января следующего года провести учет, проверку и утверждение работников Наркомвнудела и отправить в ЦК докладную записку, в которой «…необходимо указать все факты о недостатках в работе органов НКВД и засоренности их чуждыми и враждебными людьми» [247] . После этого пришла расплата. Активные участники массовых операций и прежде всего следователи-колуны были уволены из органов, изгонялись из партии, отдавались под суд. Сам термин «массовая операция» стал синонимом если не прямо враждебной, то крайне подозрительной акции. В репертуаре сотрудников НКВД сохранились техники: конвейер для запирающихся, избиения для упорствующих и новый показатель эффективности работы — количество арестованных за отчетный период. Жертвы операции были реабилитированы через полвека.
247
Бюро горкомов, обкомов, крайкомов, ЦК нацкомпартий. Москва. 14.11.1938 г. // ГОПАПО. Ф. 85. Оп. 20. Л. 7.
Станковская Г., Лейбович О.
Роль партийных органов в осуществлении массовых репрессий
Оценка места и роли партии в ходе массовых акций в рамках исследования «кулацкой операции» представляет значительный научный интерес. Работы, освещающие эту проблему, только начинают появляться. Как отмечают М. Юнге и Р. Биннер, «местные партийные кадры, по современным данным, приняли гораздо меньшее участие в массовых операциях, чем НКВД, и гораздо меньше были ими затронуты» [248] . А. Ю. Ватлин, исследуя историю Большого террора на территории одного района, обратил внимание на роль партийных органов в этом процессе. При этом он, отмечая крайнюю скудость источников, ограничился «отдельными фрагментами из истории взаимоотношений райкома ВКП(б) и райотдела НКВД, которые могут послужить в лучшем случае затравкой для будущих дискуссий» [249] . Таким образом, проблема влияния территориальных партийных комитетов на процесс репрессий, на характер проведения массовых операций исследована явно недостаточно.
248
Юнге М., Биннер Р.Как террор стал «большим». Секретный приказ № 00447 и технология его исполнения. М., 2003. С. 232.
249
Ватлин А. Ю.Террор районного масштаба: «Массовые операции» НКВД в Кунцевском районе Московской области 1937–1938 гг. М., 2004. С. 73.
Источниковой базой исследования стали документы архивно-следственных дел, а также протоколы и стенограммы партийных заседаний, переписка, информации, докладные записки, списки, составляемые партийными органами и др., сосредоточенные в Государственном общественно-политическом архиве Пермской области (всего — около 80 дел). Кроме того, были использованы и опубликованные источники [250] .
В работе с материалами следствия автор опирался на документы, которые содержатся в электронной базе данных о репрессированных, созданной сотрудниками Государственного общественно-политического архива Пермской области. Выбор дел производился по единому критерию: отбирались дела, в которых органом, осуществляющим репрессии в 1937–1938 гг., была Особая тройка при Свердловском УНКВД.
250
См., например: Материалы февральско-мартовского пленума ЦК ВКП(б) 1937 года // Вопросы истории. 1995. № 3; Выписка из протокола № 51 заседания Политбюро ЦК. Решение от 2.07.1937 г. «Об антисоветских элементах». // Юнге М., Биннер Р.Как террор стал «большим»… С. 78–79 и др.
Как известно, 2 июля 1937 г. Политбюро ВКП(б) приняло постановление «Об антисоветских элементах». В нем указывалось: «Замечено, что большая часть бывших кулаков и уголовников, высланных одно время из разных областей в северные и сибирские районы, а потом по истечении срока высылки вернувшихся в свои области, — являются главными зачинщиками всякого рода антисоветских и диверсионных преступлений как в колхозах, совхозах, так и на транспорте и в некоторых отраслях промышленности». На этом основании партийным органам поручалось «взять на учет всех возвратившихся на родину „кулаков“ и уголовников с тем, чтобы наиболее враждебные из них были немедленно арестованы и были расстреляны в порядке административного проведения их дел через „тройки“, а остальные, менее активные, но все же враждебные элементы были бы переписаны и высланы в районы по указанию НКВД. ЦК ВКП(б) предлагает в пятидневный срок представить в ЦК состав „троек“, а также количество подлежащих расстрелу, равно как и количество подлежащих высылке» [251] . Таким образом, первоначально идея проведения «кулацкой операции» была рождена в недрах партии. И только 30 июля 1934 г. на утверждение Политбюро был вынесен оперативный приказ 00447 «Об операции по репрессированию бывших кулаков, уголовников и других антисоветских элементов».
251
Цит. по: Выписка из протокола № 51 заседания Политбюро ЦК. Решение от 2.07.1937 г. «Об антисоветских элементах» // Юнге М., Биннер Р.Как террор стал «большим»… С. 78–79.
Взаимоотношения партийных органов и НКВД
Прежде всего следует отметить, что до начала массовой репрессивной операции по приказу № 00447 органы НКВД разгромили руководящие партийные, советские и другие властные структуры. По словам В. Роговина, «от репрессий не спасся почти ни один партийный секретарь (райкома, горкома, обкома и ЦК нацкомпартии), ни один председатель исполкома любого уровня, ни один директор крупного завода, ни один союзный или республиканский нарком» [252] .
252
Роговин В. 3.Партия расстрелянных. М., 1997. С. 155.
Динамика арестов секретарей райкомов, горкомов, окружкома ВКП(б) представлена на диаграмме.
Как видим, пик арестов партийной номенклатуры приходится именно на август 1937 г. — время начала операции 00447. К концу августа 80 % арестов партийной номенклатуры уже было осуществлено. Таким образом, партийные организации к моменту реализации приказа 00447 оказались обезглавленными, в партийных комитетах царила паника и неразбериха.
Показательным в описании размаха репрессий в партийном аппарате является письмо секретаря Коми-Пермяцкого окружкома ВКП(б) в адрес секретаря ЦК ВКП(б) Андреева с просьбой о помощи в комплектовании кадров партийных и советских органов. «ЦК известно, что прошлое руководство Коми-Пермяцкого окружкома в лице Благонравова, Голика (секретарей и членов бюро ОК Щукина, Червякова, Исакова и т. д.), было вражеское […]. Разоблачены также ряд секретарей райкомов, предриков, директоров леспромхозов, управляющий лесотрестом, а также работники окрпотребсоюза, заготзерно и т. д. […] На сегодняшний день в составе бюро окружкома остались три члена, причем один член бюро учится в Москве. […] в данный момент аппарат окружкома не укомплектован. Вместо двух секретарей РК имеется один секретарь, вместо 7 человек инструкторов имеется 2 инструктора. Нет зав. школьным отделом, нет зав. ОРПО. Фактически работаем сейчас вдвоем: Зав. отделом агитации и пропаганды и я. Аналогичное состояние в окружном исполнительном комитете, где также нет ни одного зав. отделом» [253] . Местный партийный аппарат почти в полном составе был ликвидирован.
253
ЦДООСО. Ф. 4. Оп. 15. Д. 109. Л. 37.
Во взаимоотношениях партийных комитетов с отделами НКВД наблюдается резкое падение авторитета бывшей партийной элиты. Формально начальник отдела НКВД находился под партийным контролем. Так, например, в 1937 г. начальник городского отдела НКВД г. Перми входил в номенклатуру горкома ВКП(б) [254] . В номенклатуре Молотовского горкома ВКП(б) за 1940 г. этой должностной единицы уже нет, она перешла в номенклатуру обкома ВКП(б). Однако фактически дело обстояло прямо противоположным образом: с начала 1937 г. каждый партийный руководитель являлся объектом неослабного контроля и манипулирования со стороны органов внутренних дел. Была узаконена практика обязательного получения партийными комитетами справок из НКВД на всех назначаемых руководящих работников. Все материалы следствия находились исключительно в руках органов НКВД, а партийным секретарям оставалось только визировать представления на аресты и подписывать приговоры. Так, в течение некоторого времени после ареста первого секретаря Ворошиловского горкома ВКП(б) Павловского подписывал протоколы заседаний пленумов и вел сами заседания начальник городского отдела НКВД Шейнкман.
254
См., например: Номенклатура Пермского горкома ВКП(б) // ГОПАПО. Ф. 1. On. 1. Д. 1674. Л. 530–535.
Основным источником анализа стала переписка партийных органов (горкомов, райкомов ВКП(б)) и соответствующих отделов НКВД. Особенное внимание было обращено на разнообразные списки, отправляемые горкомами и райкомами в отделы НКВД.
Переписка велась по следующим направлениям: исходящие из ГК и РК: отсылка сообщений, содержащих компрометирующие сведения на членов партии, запросы о проверке на наличие компромата, ответы на запросы из НКВД по исключению из ВКП(б) — отправка выписок из протоколов с соответствующим решением, отправка списков исключенных из партии с указанием причины и даты исключения; входящая документация в городские и районные партийные комитеты из органов НКВД, запросы на документацию о членах партии, сообщения об арестованных членах ВКП(б), сведения о намечаемых[курсив мой. — А. К.] к аресту лицах, прочие сведения (сводки о движении преступности, о заболеваемости, о состоянии хлебной торговли, об авариях и др.). Кроме того, в материалах Ворошиловского горкома ВКП(б) с отделом НКВД была найдена служебная переписка между отделениями городского отдела НКВД.