Вкус греха. Долгое прощание
Шрифт:
Тот встретил его так, будто сам Митя напросился к нему на прием и во время разговора, — если это можно было назвать разговором! — Г.Г., валяя во рту слова и еле выжимая их из себя, говорил что-то о перемещениях… Об испанском языке, который Митя не очень хорошо знает, а Митя и не должен его знать! У него два — английский и французский, а испанский и итальянский он учил по собственному желанию — ходил на факультатив. А оказывается, обязан знать прекрасно, что-то о работе в Южной Америке… и закончил, совсем уже, видно, притомившись с Митей и все больше не уважая
Но это ладно, он все узнает у В.В., но — через три дня??! Что делать?
Нужно вызывать Нэлю с Митенькой. Срочно… Бред! Как он смог понять у Г.Г., — семья может прибыть попозже, если…
Что «если» Митя не разобрал, но уяснил, что должен кровь из носу лететь через три дня — с семьей или без нее.
Вообще, ему показалось, что Георгий Георгиевич вызвал его не столько, чтобы сказать об отъезде, — это могли сделать люди из канцелярии, сколько осмотреть Митю своими полузакрытыми, но опасно острыми, как лезвие бритвы, глазами. Он что-то хотел уяснить для себя и потому вызвал Митю.
Но первое, что он должен сделать, — разыскать Веру. Он посмотрел на часы — половина шестого, она могла и уйти уже… Значит, мчаться туда — не имеет смысла. Он бросился к телефону.
Там очень долго не подходили и наконец! — Митя даже вздрогнул от Вериного «А-але-е?»
— Вера, счастье мое, Вера! Это я, — сказал он, задыхаясь, как от быстрого бега.
Она помолчала и спросила: — Митя? — будто не поверила.
— Вера, — сказал тогда он враз осевшим уставшим голосом, — я вправду умру, если ты сейчас же не приедешь ко мне. Умоляю тебя. Прости мне все прегрешения, прошу тебя!..
— Хорошо, — просто сказала она, — я приеду, но не сейчас. Часа через два. У нас совещание.
Она говорила неправду — ей нужно было переодеться, причепуриться и тогда показываться Мите, на которого она и злилась и в которого была безнадежно влюблена. Она уже понимала его натуру, знала, что его не удержишь, — он выскользнет как угорь, и можно биться головой об стену — не приплывет. Если только захочет сам — только когда сам.
Она пришла через три часа с четвертью. За это время Митя решил: она никогда не придет, она его бросила, разлюбила, влюбилась в кого-то другого… Потом другое: он ее бросит, наплюет на нее, вообще — не любит… Ну и разные другие варианты… И он вдруг подумал о Нэле и понял, что надо звонить: и время пройдет быстрее, и НАДО… к сожалению.
Как назло подошел тесть, который сразу же заявил.
— Ну, когда появишься, граф, твое высочество? Или поезд отдельный прислать?
Митя не стал даже злиться и как-то отвечать, он просто сказал, что был сегодня у Г.Г. и его через три дня отправляют…
— Ну-у?.. — удивился тесть с какой-то даже уважительностью в голосе. — У меня же письмо от Виктора Венедиктовича твоего… Там много интересного, — может, прибудешь ненадолго? Поговорить бы надо…
— Да вы что, Трофим Глебович, я тут еле успею!.. Я ведь даже и предположить не мог!
— Нэльке,
Подошла Нэля, недовольным голосом спросила (тесть что-то ей успел сказать):
— Ну, что там опять у тебя?
— Не у меня, дорогая моя, а у них! — раздражился Митя. Что она от него еще хочет? — Я не смогу…
И он изложил ей в несколько устрашающем виде свои дела и приказ о назначении, каком — пока неизвестно.
Она расстроилась и заявила, что завтра же вылетит в Москву, его, дурака, собрать же надо!
— Не надо меня собирать! Что я, маленький? — чуть не завопил он, но Нэля была непреклонна:
— Прилечу. И не возражай, зря. Завтра я дома. — И положила трубку.
Митя трясся от всех событий, свалившихся ему на голову. Вот незадача!
А если Вера сегодня не придет? Как ему быть завтра?.. Надо узнать в справочной, когда первый рейс из Киева, Нэлька может и в шесть вылететь. Первый рейс оказался в десять с минутами.
Он схватился за голову: он даже не предложил встретить ее! Это неприлично. Он снова позвонил и сказал, что встретит ее, но Нэля почему-то заупрямилась и отказалась, объяснив, что она налегке.
«…Почему? — удивился Митя и подумал: — А вдруг она вылетит ночным рейсом?.. Такие тоже есть». В справочной ответили, что да, есть ночной рейс — в двенадцать ноль-ноль. Вот и все. Если сейчас придет Вера, им надо сматываться, а ему явиться домой не позже половины часа ночи…
«…А наплевать!» — вдруг решил он, как всегда: чему быть — того не миновать. И все, что ни делается, — к лучшему. Нэля узнает о Вере, и тогда он бросит все эти дурацкие дипигры и уйдет с Верой…
И тут же вспомнил: Нэля — беременна. И это окатило его холодным душем.
Он позвонит в Киев в половине двенадцатого и попросит прочесть ему письмо В.В. или еще что-нибудь! Все просто, как мячик. Он — болван, конечно, но все-таки не в последней стадии. И Митя обрадовался, что сегодня все довольно ловко устроилось.
Тут и пришла Вера. Она стояла перед дверью в своем сереньком тоненьком платьице, с заколотыми на затылке тяжелыми волосами и улыбалась.
— Вера-а, — выдохнул Митя, втащил ее в холл, захлопнул дверь, и произошло то, что почти произошло в их вторую встречу. Только сейчас он овладел ею с ходу, а она не сопротивлялась. Митя был безумен.
Он успевал шептать ей слова любви и страсти, целовать ее, сжимать ее груди, как будто он не видел женщин по крайней мере год. И она отвечала на его безумства.
Когда все кончилось, она сползла по плащам на пол, а он прислонился к двери, еще не придя в себя.
Такой вспышки Митя от себя не ожидал. Да, он себя знал, но это было на грани истинного безумия.
Они кое-как привели себя в порядок, и оба враз посмотрели друг на друга и рассмеялись, а потом обнялись и поцеловались нежно и признательно.