Вкус греха. Долгое прощание
Шрифт:
Наконец, они сели, закусили, выпили не по одной, и Спартак, сверкая глазом, приказал Мите:
— Рассказывай!
Митя сначала довольно уныло сказал:
— Да что в принципе рассказывать? Ты, наверное, мне больше интересного сможешь сообщить… У нас там — тоска зеленая…
На что Спартак подмигнул Мите и заявил:
— Ну только не для тебя, Митюша! Ты мне лапшу на уши не вешай, не хочешь — не говори, но тогда, на кой мы встретились? Пьянствовать водовку? Так это не сильный интерес… Но тоже можно,
Мите стало совестно. Не собирался он встречаться со Спартаком вовсе, — Вера заняла всю его жизнь. А тут — времени навалом организовалось, давай Спартака выписывать!.. Так что, Вадим Александрович, как говорит его нью-йоркский начальник в Виктор Венедиктович, — «Отвечайте, друг мой, за свои действия…»
И он ответил Спартаку достаточно честно:
— Рассказывать есть что, ты прав…
Спартак прервал его:
— Прости, перебью, если ты думаешь, что от меня куда-то уйдет?.. Тогда — не надо. Но ты же меня знаешь, я не изменился — все тот же «сундучок Кощея», ключ от которого… ну, сам знаешь, где…
— Да я не о том, Спартак, — воскликнул Митя, — знаю я тебя и уверен, что остался таким, как и был… Я о том, что тебе надоест меня слушать… Всего так много… И, наверное, ты меня осудишь…
— Я??! — заорал Спартак. — Я? Тебя осужу? Ты что, Митюх? Если я твою ту Елену не любил, так только ведь для добра тебе же… Но я тебя не осуждал. Короче, давай выпьем.
Митя видел, что Спартак расстроился. Пошел, взял из загашника фирменную газовую зажигалку и подал Спартаку.
— Тебе. Знаю, ты их любишь и собираешь.
Спартак подпрыгнул от радости:
— Митька! Спасибо! Такой у меня нет!
Он и всегда был шумным и несколько экзальтированным, а теперь стал просто какой-то бесноватый… Но — это друг. И друг настоящий.
Но даже ему Митя всего не расскажет. Не расскажет про Веру — это только их тайна. Не расскажет про Ритку — стыдно… Ну, а остальное — все. Даже про мадам Беатрикс.
Митя рассказывал, а Спартак слушал затаив дыхание. Он сразу догадался, что Митяй просто-запросто жить даже там не станет, не такой он человек! И ужасался Спартак: как Митяй не боится? Ведь загребут, ославят, выкинут?.. Но Спартак Митьке погибнуть не даст, иначе это не дружба, а хрен с редькой…
Митя случайно глянул на часы: половина первого ночи, и он вспомнил, что Нэля ждет его звонка!..
Он изменился в лице: опять он прокалывается! Забыл! Как это объяснишь?
— Спартак, — сказал он, — слушай, я забыл позвонить Нэле, я сейчас…
— Давай, давай, — откликнулся Спартак, раздумывая над тем, что ему рассказал Митя. Ох, ходит друг по ниточке-веревочке, сорвется — костей не соберет! А Нэля? Как он к Нэле относится? Вот об этом не было сказано ни слова.
К телефону подошла тетка. Она вроде бы не узнала Митю и спрашивала: «Кто? Не слышу…» — чем
Нэля сердито сказала: «Не мог попозже позвонить?»
Митя сразу же переключился на Спартака, их встречу, воспоминания и как он вдруг взглянул на часы и… В общем, как-то оправдался.
А тут и сам Спартак помог, взял трубку и сказал:
— Нэличка, привет, любовь моя! Прости меня, что Митюшу заболтал, мы только о тебе и говорим! Ей-богу, правда! Да ты не смейся! — так оно и есть… — и передал трубку Мите. После разговора со Спартаком Нэля уже была по-другому настроена и нормально спросила:
— Ну, как?
Он перебил ее:
— Как у вас? Как мама?
— Маму перевели в палату. Конечно, все болит, но ей лучше, и врач оптимистически настроен. Она очень расстроилась, что ты уехал… Но я объяснила. Ну, как там? — опять повторила она.
Митя набрался духу, а так как в голове уже довольно сильно шумело, то он провел беседу блестяще. Сказал, что с утра торчал в конторе, никто его не принял, не успели, теперь, видите ли, — завтра… Но завтра вроде бы точно. Он сразу же — честное слово! — ей позвонит.
На что она ответила, что они с Митей завтра улетают в Киев.
— Тогда я сначала к маме и потом к вам… — сообщил радостно Митя, думая, что как-нибудь он еще потянет время…
Нэля не обрадовалась этой оттяжке, но ничего не сказала: мать ведь и дела! Все это не шутки. Спартак ее порадовал. Во-первых, Митька не один болтается, во-вторых, Спартак очень хорошо относится к ней и как будто бы не изменился. В общем, в семье все было в порядке.
А Митя, несколько расслабившись от выпитого и того, что все обошлось благополучно, смеясь, потер руки и сказал:
— А теперь, Спартачище, давай выпьем за исполнение наших заветных желаний!
И чтоб судьба была к нам милостива.
Спартаку не очень понравился этот неясный тост, он-то думал, что Митя скажет то, о чем думал он: выпьем за Нэлю — лучшую из жен! И за Митеньку, продолжение рода…
Но Митя, хитро посверкивая глазами, сказал то, что сказал. Спартак выпил с ним, снова наполнил бокалы и произнес торжественно:
— За Нэлю, — лучшую из жен!
Митя как-то смутился и быстро ответил:
— Да, да, конечно. Конечно, за Нэлю! — И, выпив, таинственно сообщил: — У нас дочка будет.
Спартак даже вскочил со стула: — Митька — молоток! А откуда вы знаете? Там просветили ее?
Митя отмахнулся:
— Нет, мы здесь только узнали! Но будет дочка, я точно знаю, потому что мы с Нэлькой очень хотим девочку!
Спартак спросил вдруг:
— Скажи, Митюха, честно, ты Нэльку-то любишь?
Митя задумался. Ответил:
— По-своему, — да, а что?
Спартак посмотрел на него пьяными и ставшими злыми глазами и сказал: