Вкус к убийству. Сборник детективных произведений английских и американских писателей
Шрифт:
— Думаю, мне пора, — проговорил он, слезая со стула.
— Вы пешком? — поинтересовался Брюс.
Роуз невесело кивнул.
— Ну вы там поосторожнее…
— Да уж постараюсь.
— Осторожность еще никому не вредила, — неожиданно вставил Грэнт.
Роуз нервно посмотрел в его сторону.
— Вы даже не заметите, как оно подкрадется к вам. А все потому, что передвигается оно не по земле, понятно вам? Может прямо так выпрыгнуть у вас из-под самых ног. Да-да, вот такие штучки — хлоп! — выпрыгнет. А что, только что стояли один-одинешенек, и вот нет вас! Хлоп — и под землю. Ужасная, скажу вам, смерть.
Выходя из пивной, Роуз невольно передернул плечами.
Грэнт
— Скажите, а эти существа действительно живут под землей? — спросил Брюс, глядя в сторону погреба с пивными бочками.
— Не берите в голову. Пиво есть пиво.
Роуз быстро шагал по тропе. Он упрямо вглядывался в темноту перед собой, изо всех сил противясь искушению оглянуться или хотя бы бросить подозрительный взгляд себе под ноги. И без устали повторял про себя, что все это нервы, а потому — сплошная нелепица, и возможность того, что с ним что-нибудь случится (под «чем-нибудь» он подразумевал вполне конкретные вещи, хотя никак не решался назвать их своими именами); представлялась ему весьма отдаленной и почти невероятной. Конечно, сейчас ему было страшновато, но он старался призвать себе на подмогу статистические данные — нечто вроде столь любимых им сводок автомобильных аварий. Ночь показалась ему необычайно темной, хотя над головой сияла полная луна и не было ни облачка, но тревожность окружающей обстановки усугублялась длинными черными тенями, падавшими в лучах лунного света от кустов.
Тогда. Роуз задумал игру с самой собой: уставившись в какую-то точку перед собой, он, приближаясь, старался не сводить глаз с нее, а потом, миновав точку, находил себе следующую, таким образом, мысленно разбивая всю дорогу на примерно равные участки. Занятие это увлекло его и даже помогло отчасти снять напряжение.
Внезапно перед ним возникла громадная тень.
Роуз судорожно вздохнул и едва не подпрыгнул — тень дернулась вместе с ним. Он в ужасе обернулся и тут же облегченно вздохнул, почувствовав, что сердце забилось снова. Это была его собственная тень, вдруг выросшая в огнях приближающегося сзади автомобиля. Роуз отступил в сторону, пропуская машину. Сердце чуть ли не выпрыгивало из груди, но репортер успокаивал себя тем, что гораздо больше шансов погибнуть на этой неосвещенной тропе под колесами машины, чем пасть жертвой неведомого убийцы.
Поравнявшись с ним, водитель чуть снизил скорость, — это был полицейский патруль. Шофер внимательно, даже изучающе посмотрел на Роуза, но тот сейчас чувствовал лишь облегчение оттого, что власти взяли район под особый контроль. Затем водитель снова прибавил газ, машина сверкнула тормозными огнями — приближался поворот на грунтовку, — и совсем скрылась из виду. С некоторым опозданием Роуз поймал себя на мысли, что надо было попросить стражей порядка подбросить его, но тут же понял, что был слишком напуган собственной тенью, чтобы сохранить хладнокровие.
Репортер двинулся дальше. Выискивая впереди новую точку он увидел на перекрестке в нескольких сотнях метров перед собой телефонную будку — весьма удобный объект для продолжения своей игры. Ему почему-то показалось, что будка тоже движется, но он тут же списал это на обман зрения при лунном свете и прибавил шаг. И в этот самый момент Роузу вдруг почудилось, что за кустами вместе с ним что-то перемещается, причем быстрее него. Он поначалу даже не смог как следует оценить положение, воспринимая его лишь как совокупность отдельных фрагментов. Но настоящий ужас охватил его лишь тогда, когда он обернулся и посмотрел в сторону кустов; увидел, как раздвинулись заросли, и в лицо ему уставилась гротескная маска смерти.
Роуз побежал.
Он
Везерби взобрался на каменистый кряж и остановился, глядя вниз перед собой. В лунном срете извивавшийся ручей почему-то напомнил ему след гигантской улитки, а дальше расстилалось открытое пространство, изредка перемежаясь чахлой растительностью. Везерби стоял неподвижно и смотрел. Отсюда он наверняка заметил шевельнувшуюся тень. Это была первая ночь, когда луна выступала его союзницей. Не заметив перед собой никакого движения, он решил, что идти дальше бессмысленно, и решил вернуться по гребню кряжа назад к грунтовке, осторожно огибая крупные валуны…
Внезапно он вздрогнул от пришедшей в голову мысли.
Какие-то мгновения дрожь сотрясала все его тело, потом он напрягся, застыл, наконец несколько расслабился, проклиная себя за собственную глупость. Он совершил грубую ошибку. В самом деле, взобраться на кряж и несколько минут простоять рядом с возвышавшимся над ним громадным камнем, почти не замечая его!.. Если бы убийца прятался позади него, Везерби был бы уже мертв. Непростительная беспечность, промах, который он никогда раньше не совершил бы.
Везерби прошиб пот. Он стер капли пота с брови и достал фляжку с бренди. Да, Байрон был прав, теперь он знал точно, и знание едва не привело его к самоуничтожению. Напряжение дало себя знать: начались промахи, огрехи, ошибки. Везерби сделал глубокий глоток и почувствовал, как тепло алкоголя скользнуло вдоль заледенелой спины. Потом вздохнул — ясно, что сюда его привела собственная самонадеянность, хотя давно пора понять, что от былой охотничьей сноровки не осталось и следа. Если же он не одумается, то емуу не избежать трагической участи:
Джон повернулся и той же дорогой медленно двинулся назад. Плечи его потяжелели, он чувствовал себя усталым и опустошенным. Интересно, подумал он, что теперь сказать Беллу…
Везерби вышел на тропу чуть восточнее «Королевского торса». Пивная была закрыта, огни внутри не горели. Его это даже обрадовало — никого не хотелось видеть. Ему казалось, что неудача написана у него на лице, что любому прохожему не составит труда догадаться о провале его затеи. Он медленно брел по тропе — по самой ее середине — и оглядывался по сторонам. Он боялся совершить новую ошибку, тем более сейчас, когда он почти решил прекратить поиски. Больше всего на свете Везерби хотелось сейчас вернуться в безопасное тепло своей комнаты, а поутру выехать в Лондон и покончить с таким безрассудным риском. И все же для такого человека, как Джон Везерби, каким он был в прошлом, а во многом и оставался в настоящем, загадка эта сохраняла свою притягательность, превозмогая даже перспективу возможной гибели, и он все явственнее ощущал, что чувства его отчаянно восстают против рассудка.