Вкус крови
Шрифт:
– Я зашел сказать, что звонил Бен Купер, – пояснил инспектор.
– Только не это! – воскликнула Диана. – Он что, тоже заболел? – Тут она бросила взгляд на пустующие столы в отделе. Со всеми отпусками, отгулами, курсами повышения квалификации и больничными листами помещение отдела начинало напоминать домашнюю трибуну на стадионе футбольного клуба Идендейла. – И что же с ним такое? Ящур или бубонная чума?
– Совсем нет. Честно говоря, я не могу припомнить, чтобы Бен Купер хоть раз пропустил работу из-за болезни.
– Значит, он не может добраться сюда из-за снега, – предположила девушка. – Тогда это его собственная
– Именно поэтому он и купил тот внедорожник с четырьмя ведущими колесами, – заметил Хитченс. – Говорит, что может проехать там, где другие застрянут намертво.
– Тогда в чем же дело? – нетерпеливо спросила Фрай.
– Да ни в чем. Просто по дороге на работу он кое-кого арестовал.
– Что?
– Надел браслеты на одного из подозреваемых по делу о сегодняшнем двойном нападении. Он, видимо, рано появился в городе и позвонил, чтобы узнать новости. Собирался зайти позавтракать – и в кафе «Старлайт» столкнулся с Кемпом, которого и арестовал. Отлично сработано, нет? Вот как надо начинать рабочий день!
– В этом весь Бен, – заметил Марфин. – Этот парень всегда начеку. Даже во время завтрака не может забыть про работу. У меня, например, от таких мыслей начинается несварение желудка.
– Поверь, Гэвин, несварение у тебя вовсе не от мыслей, – заметила Диана.
– Осторожнее, а то расстроишь Оливера.
Оливером звали резинового лобстера с кнопкой, который сидел на столе Марфина. При нажатии на кнопку он начинал распевать отрывки из песен, как-то связанных с морем: «Под парусом», «Сад осьминога», «Сидя на берегу залива»… Фрай была уверена, что когда-нибудь сделает из него пасту и намажет ее на бутерброд Гэвина.
– Вы только посмотрите на эту погоду! – сменил тему Хитченс. – Хуже не придумаешь.
Диана вновь выглянула в окно. Ветер сдувал снежинки с крыш соседних домов, и они ударялись в оконные стекла, оставляя на них влажные пятна, которые стекали вниз по стеклу, размывая слой сажи, покрывавший стекла снаружи. Девушка не помнила, чтобы в Бирмингеме когда-нибудь шел снег. По крайней мере, он никогда не оставался лежать на земле там, где приземлялся, и не превращался в сугробы высотой по колено. Может быть, это было связано с теплом, которое исходило от широких дорог с несколькими полосами движения, и высотных зданий – этих непременных расслабляющих атрибутов цивилизации. Воспоминания о предыдущей работе в Уэст-Мидлендс становились для Дианы с каждым днем все дороже, особенно когда она видела за окном примитивную и жесткую арктическую пустыню, с которой теперь была связана ее жизнь. Она уехала из Бирмингема, так и не сказав окончательное «прощайте» своим коллегам, – с таким же успехом она могла сказать: «Я сейчас отъеду, и меня какое-то время не будет».
– Хотя у нее есть свои преимущества, – закончил инспектор. – Такой снегопад наверняка повлияет на уровень преступности.
Зазвонил телефон Фрай, который прятался где-то под залежами бумаг.
В доме Грейс Лукаш, расположенном на окраине Идендейла, отопление было включено на полную мощность. После того как с нею случилось несчастье, Грейс совершенно не могла переносить холод, и теперь даже летом она настаивала на том, чтобы окна и двери в доме были закрыты – на случай сквозняков. Ее неподвижность приводила к тому, что она острее многих чувствовала
В это утро, как и всегда, Грейс проснулась рано. Она немедленно отправилась в коридор, чтобы выставить термостат на стене, и с удовлетворением какое-то время наблюдала за улицей, где ее соседи по Вудленд-кресент белели от холода, пытаясь отчистить от льда свои машины, или, спотыкаясь и оскальзываясь, брели по покрытым льдом тротуарам. Одна женщина, жившая через дорогу напротив, свалилась на спину прямо на подходе к своему дому, и ее сумочка и пакеты с покупками разлетелись в разные стороны. Лукаш даже немного посмеялась.
Но душная жара в доме заставила ее мужа нахмуриться и сразу порозоветь, как только он вернулся домой после дежурства в больнице, и это испортило Грейс настроение. Питер потопал ногами, стряхивая снег, и сбросил пальто на вешалку. Супруга хотела кое-что спросить у него как можно скорее, прямо у входной двери, но он отвел глаза и прошел мимо ее кресла к двери в гостиную. Резкими движениями рук женщина развернула кресло в холле, и его левое колесо оставило еще одну царапину на плинтусе. По привычке Питер оставил дверь открытой для жены, и она проехала вслед за ним, пристально глядя ему в спину и злясь на то, что он пытается убежать от нее. После всех этих лет он должен был бы знать, как это выводит ее из себя.
– Ты звонил в полицию? – заговорила она с ним более резко, чем собиралась вначале.
– Нет, не звонил.
Грейс взглянула на мужа, но, с трудом сдержавшись, промолчала. Она достаточно хорошо знала этого человека, чтобы понять, что давить на него не имеет смысла. Муж только ответит, что она его уже достала, и отвернется от нее, просто чтобы продемонстрировать ей, что он самостоятельный человек и не позволит жене наезжать на себя. Питер походил на пожилую собаку, которую сначала необходимо успокоить мозговой костью.
– Ну и хорошо. Не думаю, чтобы это сыграло какую-нибудь роль, – сказала женщина.
– Конечно, нет.
Миссис Лукаш посмотрела, как супруг направляется к софе, на ходу снимая галстук. Через несколько минут у него в руках появится телевизионный пульт, и он с головой уйдет в созерцание какой-нибудь идиотской телевикторины. Питер всегда говорил, что ему необходимо отвлечься после того, как он возвращается с ночного дежурства в больнице, потому что его мозг полностью истощен стрессом, связанным с этой работой. Вот только никто не думал, что ей тоже необходимо отвлечься от мыслей, которые крутились у нее в голове в течение всего дня. Чем бы Грейс ни занималась, времени на размышления у нее было более чем достаточно. Раньше она всегда ждала возвращения мужа с работы, как возможности отвлечься от своих собственных мыслей, но сейчас эта тактика не срабатывала.
Вместе с Питером в доме появился запах мороза и влаги. Так пахло его пальто и волосы, а на ботинках, которые он оставил на коврике в прихожей, еще виднелся снег. Сама же Грейс в последние несколько дней ощущала только убийственный запах грязи, скопившейся за батареей и собравшейся в том месте, где она не могла ее достать. За несколько минут до прихода мужа она обрызгала дом освежителем воздуха, но, тем не менее, все равно ощутила этот неприятный запах мороза, вместе с которым в дом вошел внешний мир.