Вкус вишнёвой лжи. Книга 2

Андес Марсия

— Не волнуйся, я за ней присмотрю, — оживляется.

Из-за улыбки её пухлые щёки раздуваются сильнее, а глаза превращаются в щели. Противная родинка на носу неприветливо подрагивает, лицо блестит от пота. Тётя люба будто марафон пробежала, а на деле спустилась с этажа выше. Всё её сраный лишний весь и громадные сиськи в половину меня. В любому случае, она — единственный адекватный вариант, с кем я могу оставить маму.

— Пошёл, — обуваюсь.

Тётя Люба что-то говорит, но я уже не слушаю. Мысли вертятся вокруг матери, шприца и грёбанного Чика. Я готов разорвать

его на куски, вонзиться в плоть и разодрать в клочья. Я так взбешён, что меня сейчас лучше не трогать. Один неверный взгляд, слово, прикосновение, и я вгрызусь в глотку первого попавшегося придурка.

Сейчас нужно сделать две вещи: отвезти Паше — корешу Макса — шприц, чтобы тот проверил содержимое, а потом поехать на встречу с ребятами и решить, что делать дальше. Не могу сосредоточиться: не помню, как спускаюсь на первый этаж, не чувствую дьявольского мороза, не слышу телефонный звонок.

Всё внутри меня кипит, бурлит и готовится к взрыву. Я как бомба замедленного действия: одно неверное движение, и всем в радиусе сто метров кранты.

Тачка припаркована напротив подъезда: руки не слушаются, и открыть её получается не сразу. В холодном салоне отвратительно тихо. Пикап стонет из-за сильного хлопка дверью, двигатель заводится не сразу. Даже не прогреваю: резкий рывок, сдаю назад. Выезжаю на дорогу и несусь в сторону районной больницы, забив на все правила дорожного движения.

Не помню, как добираюсь до неё. Оставляю машину открытой, поспешно иду в сторону здания. Паша сказал, чтобы я зашёл с заднего входа: он оставит дверь незапертой. Я так и делаю. Внутри мерцают тусклые засаленные лампы, освещая узкий пустой коридор. Я иду до первого поворота, а после захожу во вторую дверь слева. Через служебное помещение вплоть до лаборатории.

Ненавижу больницы. Здесь всегда воняет лекарствами и старостью. Вычищенной хлоркой смертью. Её запах ничто не спрячет.

В лаборатории не лучше, чем в коридорах. Склянки, пробирки и тошнотворный аромат смешанного с лекарствами ссанья. Я представлял Пашу тощим задротом-наркоманом в белом халате с самокруткой, но парень в углу совсем не оправдал мои ожидания.

Невысокий в спортивном костюме и редкой щетиной больше смахивает на решалу, чем на работника больница. Белый халат небрежно висит на спинке стула, на столе ноутбук. Кружка с разводами от кофе, пара банок энергетиков.

— Костя? — уточняет, оборачиваясь на звук моих шагов.

— Ага.

Без лишних вопросов протягивает руку ладонью вверх — медлю, а Паша выжидающе смотрит тусклыми зелёными глазами. Наконец достаю из кармана пакет со шприцом и отдаю корешу Макса. Внимательно наблюдаю за тем, как спокойно парень открывает пакет и достаёт содержимое. Делает глубокой вдох, нюхая. Медлит.

— Похоже на морфин, — пауза. — Проведу пару тестов. Когда будут результаты, позвоню.

И всё. Ни слова больше. Ничего лишнего.

Больше нет смысла здесь оставаться: разворачиваюсь и ухожу. Теперь нужно добраться до бара и встретиться с Максоном. Не хотелось бы втягивать его в наши проблемы, но парень всё равно не отстанет, так что придётся решать

вопросы при нём. Нужно обсудить с Коляном проблему Чика и придумать что-нибудь разумное, потому что у меня в голове крутится лишь кровожадное дерьмо.

Всё вокруг кружится в злобе и ненависти, в какой-то момент внутри меня что-то щёлкает: я замираю и со всей силы ударяю кулаком в стену. Боли почти не чувствую, и для разрядки требуется ударов шесть. Только когда сбитые в кровь костяшки начинают пульсировать, я прихожу в себя.

— Блять…

Встряхиваю раненой рукой, разбрызгивая выступившую кровь, шмыгаю носом и поспешно покидаю больницу. Осматриваюсь, прежде чем забраться в тачку и рвануть к бару. Надеюсь, парни уже приехали, не хочу ждать их. Боюсь, не выдержу и отправлюсь на поиски Чика, а дальше пушка, выстрелы, кровь. Никак не получается избавиться от навязчивых мыслей, злость берёт верх.

Я часто думал о том, смогу ли убить человека. Сначала это был мажор, из-за которого погиб отец и сестра, дальше ублюдок, с котором трахалась Юля. После остановиться уже было невозможно. Я думал, и думал, и думал, но затем злость стихала и всё вставало на свои места.

Я всегда действию на эмоциях, и мне с трудом удаётся остановиться. В этот раз я боюсь, что не смогу.

Когда я успел приехать к бару?

Вывеска, дверь, внутри тепло.

Уверенно иду вглубь заведения, замечаю за одним из столиков парней. Чувствую тяжесть пистолета, когда молча присаживаюсь на свободное место. Самое сложное позади.

Ребята смотрят на меня и молчат, будто пытаясь прочитать мысли, а я никак не могу заставить себя открыть рот. Противоречивые мысли пожирают мои мозги. Желание самому разобраться с проблемой борется со здравым смыслом: в любом случае Колян попадёт под раздачу. Чик и до него доберётся.

— Чика помнишь? — смотрю на Колю.

Тот неуверенно пожимает плечом, сбитый с толку неожиданным вопросом. Макс смотрит то на меня, то на брата Иры.

— Чика? — хмурится. — Барыгу с Бескудниково?

— Ну.

— Как же его не помнить. А чё?

— Хуй через плечо, — огрызаюсь. — Ряба нашептал, что это шавки Чика заплатили Дрону, чтобы тот меня припугнул.

Макс присвистывает, откидываясь на спинку стула, но в наш разговор не влезает.

— А ещё этот упырь был у меня дома, — нагибаюсь к Коле, облокачиваясь предплечьями о стол и понижая голос. — Накачал мать каким-то дерьмом и оставил записку, типа, это только начало.

Макс щёлкает пальцем:

— Так, вот зачем тебе нужен был Паша.

Игнорирую.

Коля внимательно смотрит на меня — в его глазах мелькает страх. Мы не разрываем зрительного контакта до тех пор, пока у кого-то из нас не оживает мобильник, но никто даже не собирается взять в руки теху.

— Проснулся, блять, — сплёвывает Коля, потирая руками лицо. — Полгода спал, а теперь ему приспичило отомстить. Чё делать будем?

Качаю головой.

— Надо разобраться с ним, пока он не взялся за остальных, — уверенно предлагаю я. — Моя мать — только начало. Этот отмороженный доберётся до всех, кто нам дорог.