Вкуснотища
Шрифт:
Стэнли кивнул. Выглядело так, словно он и впрямь понимает.
— Ваша охана не одобрит.
Гавайское слово, вырвавшееся изо рта хаоле, застало Джозефа врасплох.
— Да. Им не понравится.
— Я понимаю. С моим отцом тоже подчас бывает трудно найти общий язык.
— Спасибо за предложение.
— Вы рассмотрите его?
Джозеф помотал головой:
— На самом деле я подумываю о том, чтобы уехать с островов.
Стэнли выглядел удивленным.
— А мне здесь нравится. Я никогда не захочу отсюда уехать. Это просто настоящий рай земной.
—
Джозеф поднял голову и увидел двоюродного брата, подошедшего к его грузовику.
— Что ты здесь делаешь?
Уилсон пожал плечами:
— Что они говорят?
— Они предложили мне работу.
— Правда?
— Я не собираюсь работать на них.
— Ты должен что-нибудь сделать, братишка.
Джозеф посмотрел на улицу. Уилсон прав. Ему придется что-нибудь сделать.
— Не с ними.
— Что Ханна говорит?
— Она переехала.
Уилсон даже переменился в лице. Он уставился на Джозефа, донельзя пораженный.
— Она вернется. Она тебя любит.
— Ханна хотела, чтобы я переспал с тем парнем.
— Ты думаешь, что если отсосешь член у какого-то мужика, то сам станешь гомиком?
— А разве нет?
— Да ни в жисть, братишка. Всего лишь набьешь себе полный рот гадостью, а позже прополощешь его как следует. Быть голубым — нечто совершенно иное. Это уже стиль жизни.
Джозеф принялся рассматривать кузена.
— А тебе-то откуда об этом известно?
Уилсон рассмеялся.
— Я работаю в ночных клубах и знаю все об этих голубых, но ты их даже не поймешь. Ты всегда был традиционной ориентации. Я думаю, ты только выиграешь, если отсосешь член того гомика.
— Спасибо. Ценю твое мнение.
— В жизни все просто. Ты всегда думаешь, что знаешь, как будет лучше. Но не всегда прав, братишка. Ты не единственный, у кого есть что-то в голове.
Джозеф не знал, что ответить.
— О чем ты говоришь?
— Все привыкли считать, что ты точно знаешь, что правильно, а что нет. Только потому, что ты учился в университете. Но и ты не всегда бываешь прав, братишка.
— Я никогда и не говорил, что я прав.
Уилсон стоял молча и смотрел на брата — ведь они ни о чем не спорили, что тут еще сказать. Джозеф попытался изменить тему разговора:
— Как твой отец?
— Он пропал.
— Что ты имеешь в виду? Куда пропал?
Уилсон покрутил пальцем у виска.
— Да, слоняется по окрестностям с ружьем. Думает, за ним следят какие-то люди. Считает, что кто-то совал нос в его дом, но совсем неслышно, как настоящий акуалапу.
— Я переговорю с ним.
— Сегодня вечером отец останется у своего друга. Он говорит, у него странное предчувствие.
— Какое предчувствие? Такое же, как было во Вьетнаме.
Кит сидел на пляже, погрузившись в созерцание волн, то накатывающих на берег, то отступающих, снова накатывающих, снова отступающих. Иногда они изгибались и подавались всей массой влево, иногда вздымались, словно стена пенистого стекла, и с грохотом обрушивались вниз. Подчас волны всасывали песок с жадным, воющим хлюпаньем, пытаясь утянуть его в море. И ни
Кит больше всего понимал эту волну. Казалось, будучи водой, она мечтала стать воздухом.
Слушать прибой было тоже интересно. Волны рычали и кричали, огрызались и пели. Они все в один голос твердили ему не терять бдительности. Что-то приближается. Проснись!
Кит не мог сказать точно, где находится. Знал лишь, что это место в пределах острова Оаху. Ранее Кит присоединился к нескольким серферам, ехавшим в направлении, противоположном Гонолулу, и попросил высадить его, когда увидел этот пляж. Кит сразу же понял, что видит самый совершенный пляж на свете. Такой пляж может лишь присниться, либо обязательно ждет в райских кущах.
Кит нашел маленький продовольственный магазин и купил несколько больших бутылок минеральной воды и горсть вяленого мяса. Потом принял еще парочку таблеток «экстази» и неспешно отправился к воде.
Он просидел здесь целый день. Его сердце колотилось, кровь стремительно неслась по венам, в груди пылал жар, которого Кит никогда прежде не знал. Он чувствовал, как сердце расширяется, делается больше и сильнее с каждой волной, поглощая посылаемую океаном энергию, до тех пор пока оно само не стало океаном. Эти волны несли в себе тайное знание. Просто надо прислушаться.
Вскоре Кит почувствовал, что освещение изменилось. Солнце переместилось за зубчатые зеленые горы и пронизывало небо лучами приглушенного персикового цвета. Недалеко от берега убийца заметил небольшую стайку дельфинов, рассекающих волны. Они плавали по кругу вокруг одного и того же места. Киту понадобилось время, чтобы понять их действия — он мало разбирался в дельфинах, — нов конце концов догадался. Мужчина вошел в воду, удивившись, как здесь мелко, пока не нашел то самое место. В воде он не смог разглядеть дельфинов, но чувствовалось их присутствие. Они никуда не уплыли. Они его защищали.
Океан успокоился, и Кит замер, позволив мягким волнам осторожно прикасаться к телу, его мозговые сигналы следовали их ритму. Вода казалась теплой, воздух, наполненный благоуханием множества тропических растений, тотчас же стал охладевать, когда сгустились сумерки. Кит чувствовал себя так, словно вся вселенная стала вдруг невыносимо аппетитным лакомством.
Через час он увидел поднимающуюся луну. Это был молодой месяц, всего лишь серебристый серп, зависший над океаном, но он уже отбрасывал на водную поверхность широкую яркую полоску, напоминающую мерцающий, светящийся путь.