Владелец кинотеатра
Шрифт:
Спустя час после ухода Кордина лакей доложил Елене о визите священника, отца Павла.
— Пусть подождет в библиотеке, — сказала она.
В библиотеку она вошла еще через четверть часа. Отец Павел листал у окна какую-то книгу. Несмотря на то, что Елена выглядела спокойной и собранной, от отца Павла не укрылся влажный блеск ее покрасневших глаз.
— Вы плакали, Елена Андреевна, — участливо произнес он, закрыл книгу, поставил на полку.
— Нет, — поспешно ответила она. — То есть… Да, но это пустое. Дамская сентиментальность. Я читала роман…
— Как сказано в евангелии
Пока священник произносил длинную цитату, Елена смотрела на него, не вникая в смысл слов. Она вдруг ощутила прилив неприязни к этому человеку, который столь многое для нее значил. Кто он на самом деле, этот по сути юноша, вчерашний семинарист? Искусный дипломат, блестящий знаток древних языков, ученый, неутомимый исследователь редчайших первоисточников… Макиавелли, Талейран от церкви, российский иезуит! Но в основе всего — глубочайшая, истинная, истовая вера. А значит, как бы он ни поступал, он прав.
Голос отца Павла зазвучал для нее снова, будто всплывая из безмолвной пустоты.
— … Ваше решение, — услышала она. — И даже то, что у вас остаются сомнения, может служить подтверждением вашей…
— Нет, — перебила его Елена. — дело не в моих сомнениях, а во мне самой. Я грязна, грешна, недостойна. Сатанинские искушения терзают меня.
— Все люди грешны, Елена Андреевна. Положитесь на Господа в его безграничном милосердии. Ни одна искренняя молитва не напрасна, ни один грех в покаянии не останется непрощенным.
— Спасибо вам…
— За что? — удивился отец Павел.
— За то, что вы есть, мой духовный пастырь.
— Я всего лишь скромный священнослужитель. Господь избрал меня, чтобы направить вашу жизнь, в момент, когда вам нелегко. Никакой моей личной заслуги тут нет…
— И все же, — улыбнулась Елена, — я благодарна Господу и за то, что он избрал вас, а не кого-то другого. В его неизъяснимой мудрости он вручил бразды этой миссии вам…
— Семена упали на благодатную почву. Как говорит Матфей, «ко всякому слушающему слово о Царствии и не разумеющему приходит лукавый и похищает посеянное в сердце его». Но «посеянное на доброй земле означает слышащего слово и разумеющего, который и бывает плодоносен, так что иной приносит плод во сто крат…»
— Добрая земля! Смятение в моей душе…
— Истинный путь пролегает через молитву.
— Да… да, — она сделала движение, точно хотела схватить священника за руку. — Пойдемте сейчас… В часовню, будем молиться вместе…
5.
Прибывший в Санкт-Петербург из Лондона лорд Джон Фитцрой занимал один из самых дорогих номеров гостиницы «Рим». Обходительный англичанин, безупречный джентльмен, неплохо владевший русским, богатый и щедрый, быстро завоевал симпатии всего персонала отеля. Его посетили с визитами вежливости сначала управляющий, а затем и сам владелец гостиницы. В состоявшихся беседах английский лорд выразил восхищение столицей Российской Империи, особо отметив европейский уровень отеля «Рим». Он обещал всячески рекомендовать эту гостиницу в своем кругу по возвращении в Лондон. Он очаровывал всех, с кем ему доводилось общаться. Никто, конечно, и заподозрить не мог, что обаятельный
Две недели спустя после приезда лорда Фитцроя в Санкт-Петербург, в субботу, около четверти двенадцатого, респектабельный джентльмен в костюме серой шерсти, с небольшим саквояжем в руке, вошел в крупнейший в столице ювелирный магазин Зака. Предупрежденный приказчиком о клиенте, по-видимому, состоятельном, навстречу ему заторопился из кабинета хозяин магазина.
— Исаак Аронович Зак, к вашим услугам…
— Рад знакомству, — ответил посетитель с резким английским акцентом, — я лорд Джон Фитцрой. Немало о вас наслышан, и самого лучшего.
— Благодарю вас, сэр. Вы хотели бы приобрести что-то конкретное?
— О, да… Подарок для моей невесты…
Расстегнув саквояж, он достал из него сложенную газету, развернул ее и показал ювелиру объявление о продаже бриллиантового колье работы Габера стоимостью в сто тридцать тысяч рублей. Под объявлением была помещена гравюра с фотографии этого колье.
— Одну минуту, сэр, — кивнул ювелир. — Столь ценные вещи хранятся у нас в сейфе… Я принесу.
Пока хозяин отсутствовал, англичанин со скучающим видом разглядывал витрины. Вскоре Исаак Аронович вернулся и торжественно раскрыл перед покупателем кожаный футляр. На черном бархате сверкнули бриллианты.
Лорд Фитцрой взял колье, поднес к глазам. Довольно долго он разглядывал украшение, потом положил его назад в футляр.
— Нет. I don’t like it… Мне не нравится. На гравюре это выглядело гораздо… Как это по-русски… Привлекательнее, yes?
Ювелир всплеснул руками.
— Габер — один из талантливейших мастеров, работающих в России! Его изделия находятся в коллекции Императорского двора!
— Может быть, может быть, — пробормотал англичанин. — Остается лишь пожалеть, что мой вкус не так изыскан, как вкус Его Величества… Вы имеете еще что-то предложить?
— Безусловно! — воскликнул Зак, вновь воодушевляясь.
С помощью приказчика он принес из сейфа кольца, серьги, броши, разложил их перед придирчивым англичанином. Тот брал в руки то одну вещицу, то другую, рассматривал их, бурчал что-то по-английски себе под нос, разочарованно откладывал. Изучив последнюю брошь, он вынул часы из жилетного кармана, откинул серебряную крышку, бросил взгляд на циферблат.
— Мистер Зак, — сказал он, захлопнув крышку часов и убирая их в карман, — ничто меня здесь не впечатляет. Пожалуй, я все-таки возьму колье Габера…
— Вы не пожалеете, сэр! — расцвел в улыбке хозяин магазина. — Ваша невеста оценит ваш выбор!
— I hope so… Надеюсь…
Англичанин подошел к конторке, достал чековую книжку, обмакнул перо в чернильницу, проставил сумму. Ювелир наблюдал за его действиями с зарождающимся беспокойством. Когда лорд Фитцрой протянул чек, хозяин магазина нахмурился.
— Простите, сэр… Не уверен, могу ли принять ваш чек к оплате…
— Почему? — англичанин выглядел безмерно удивленным. — Это чек Русского Коммерческого банка, и он так же хорош, как наличные…