Владетель Мессиака. Двоеженец

де Монтепен Ксавье

— А! — воскликнула молодая женщина. Если бы Бог дал, чтобы это, действительно, было так…

— Мне казалось, что ты либишь ее…

— Разве можно любить препятствие?

— Я тебя не понимаю!

— Тем лучше! Ты поймешь меня, когда я буду говорить с регентом, и тогда, подобно мне, скажешь эту фразу: «Дай Бог, чтобы она умерла!»

— Что же ты замышляешь?

— Узнаешь после…

— Ты мне не доверяешь?

— Недоверие между нами? — сказала Виола, пожимая плечами. — Ты шутишь!

Я скрываю от тебя мой план, потому что он безумен… Ты станешь уговаривать меня оставить его, а я не хочу быть побежденной… Перед тем, как выказать необычайную смелость, необходимо хладнокровие, которое ты можешь смутить… Твое порицание лишит меня храбрости.

— Научи меня хотя бы тому, что я должен делать, чтоб быть тебе полезным и помочь? — спросил Жерар.

— Все видеть и слышать без содрагания и боязни…

— Знаешь, Хильда, ты пугаешь меня?

— Возможно, я сама почти боюсь себя, потому что ставлю свою участь на одну карту! Если я успею, мы одним мигом поднимемся на недосягаемую высоту… Если же нет, то нам грозит смерть! Или трон, или эшафот — одно из двух!

— Это фатализм! — возразил пораженный Жерар.

— Однако на моей стороне слабость Филиппа Орлеанского, моя ловкость и моя воля!… Ах! Чтобы я дала тому, кто сказал бы мне: «Диана де Сен-Жильда умерла!»

Молодая женщина накинула на голову густую кружевную вуаль, завернулась в широкий плащ и спросила:

— Карета готова?

— Да… дожидается внизу…

— Так поедем же!… Судьба влечет меня вперед! В Пале-Рояль! Жерар! В Пале-Рояль!

Маркиз де Салье и Диана сидели рядом на софе в гостиной госпожи Бронкас.

Герцогиня оставила их одних и пошла заниматься своим вечерним туалетом. Маркиз держал в руках маленькие ручки жены и, наклонившись к ней, шептал тихим, нежным голосом:

— Итак, обожаемая Диана, мы в Пале-Рояле; час представления приближается, ты все так же сильно боишься?

— Да, очень боюсь, — ответила маркиза, — посмотри, я вся дрожу…

— Разве я не с тобой?… Регент так добр, благоволит ко мне и даже очень расположен… Он будет любезен с тобой.

— Без сомнения, но подумай… регент… почти тот же король! Надо будет говорить с ним… а я никогда не осмелюсь.

— Это тебе так кажется, — ответил маркиз с улыбкой. — Филипп Орлеанский, действительно, внушает уважение, но не страх. Да вот, хочешь взглянуть на него сейчас?… Вот его портрет: он разительно похож на регента…

Маркиз подвел Диану к стене, на которой висел портрет регента. Филипп был в темной бархатной одежде, с орденом «Святого Духа» на груди.

— Это и есть регент! — удивилась Диана.

— Да… Но чему же ты так удивляешься?

— Да я его вижу не в первый раз. Я его уже знаю.

— Ты, верно,

ошибаешься, милая Диана! Где же могла ты его видеть?

— Третьего дня… в Везине…

— Это невозможно…

— Подожди немного… Я тебе все расскажу… Вечером, сидя у окна нашего прелестного домика, где мы неделю скрывали от всех нашу любовь и наше счастье, я пела ту песню, которую ты так любишь… Вдруг в саду между деревьями я увидала двух всадников, смотревших на меня так пристально, что я невольно покраснела. Один из этих всадников, как я вижу теперь, был регент…

— Да, в самом деле это возможно, — согласился маркиз. — Охота третьего дня проезжала через леса Везине. Вероятно, регент проезжал мимо с де Тианжем, и их привлек твой голос, моя милая… Говорил ли с тобой?

— Нет. Когда я отошла от окна, они поклонились мне и уехали.

— Видишь, как он деликатен и уважает женщин… Я решительно не понимаю твоего смущения.

— Я сама не могу объяснить его причины, — промолвила Диана, припав головой к груди мужа.

— Это просто ребячество, милая Диана… Тебе нечего опасаться. Я люблю тебя, разве я не буду вечной преградой между несчастьем и тобой?

— Да, это правда! О, мой милый, как ты добр… как я тебя люблю!

Глава XX

ВИОЛА РЕНИ В ПАЛЕ-РОЯЛЕ

Было десять часов вечера, толпы придворных кавалеров и дам наполняли гостиные и галереи Пале-Рояля.

Лакей подошел к маркизу де Тианжу и тихо сказал ему:

— Господин маркиз, одна дама с неизвестным господином желает говорить с вами…

— Имя этой дамы?

— Виола Рени.

— Проведите ее в малую гостиную, я сейчас приду туда.

— Эта госпожа, — продолжал лакей, — желает остаться под вуалью, если только его высочество примет ее при всех.

Лакей ушел, а де Тианж отыскал регента, объявил ему о прибытии Виолы Рени и передал ему ее желание.

— Пускай же она немедленно явится сюда, — ответил Филипп. — У нее, должно быть, есть причины не поднимать вуаль. Такая красивая женщина не будет скрывать своего лица без особой причины…

Во время этого разговора к регенту подошел де Салье и поклонился ему.

— Почему вы один? — строгим тоном спросил Филипп. — Где же госпожа де Салье?

— Она в покоях госпожи де Бронкас и ожидает вашего позволения явиться, ваше высочество!

— Наконец-то! — улыбнулся регент. — Вы представите нам маркизу немного позже, теперь же я приму итальянку Виолу Рени.

Дверь отворилась, и в комнату вошел де Тианж. Он держал за руку молодую женщину, которая величественно шла, в длинном платье огненного цвета; лицо ее было закрыто густой вуалью.