Владимир Храбрый. Герой Куликовской битвы
Шрифт:
Пришлось Дмитрию Константиновичу отправить в Сарай своих послов, чтобы те выпросили для него ярлык на великое княжение у хана Навруса, убившего Кульну. Наврус соблазнился щедрыми дарами суздальского князя и оставил ему заветный ярлык, дающий старшинство над всеми русскими князьями.
Тщеславный Дмитрий Константинович тешил себя помыслами о том, чтобы со временем кто-то из его сыновей унаследовал великое Владимирское княжение, вырвав эту честь у московского княжеского дома. Однако в Сарае случился очередной дворцовый переворот и воцарившийся там хан Хидырь, убийца Навруса, передал ярлык на владимирский стол юному московскому князю. Следует признать, что к такому решению склонили Хидыря льстивые
Разгневанный Дмитрий Константинович отказался уступить владимирский стол отроку Дмитрию, благо что хан Хидырь к тому времени уже пал от руки своего сына Тимура-Ходжи. А того в свою очередь убил некий Амурат, занявший ханский престол.
И вновь послы из Москвы и Суздаля обивают пороги ханского дворца в Сарае, кланяясь хану Амурату и одаривая его подарками. После довольно долгого раздумья Амурат отдал ярлык на Владимирское княжение московскому князю, рассудив, что ему будет легче помыкать отроком, нежели зрелым мужем.
Дмитрий Константинович пришел в ярость от ханского решения. Он отказался исполнить ханскую волю в надежде, что и этот ордынский властелин недолго просидит на троне. Пришлось московской рати силой изгнать Дмитрия Константиновича из Владимира. Там, в древнем белокаменном Успенском соборе, юный князь Дмитрий прошел обряд восшествия на великое княжество Владимирское. Это было летом 1362 года.
На следующий год во Владимир прибыл ордынский посол, который привез князю Дмитрию еще один ярлык на великое княжение. Как выяснилось, в Орде с прошлого года более не существовало единой власти. Хан Амурат продолжал сидеть в Сарае, но ему были подвластны лишь земли к востоку от Волги, так называемый «луговой берег». Степи к западу от Волги со всеми кочевьями на них именовались ныне Мамаевой Ордой, по имени темника Мамая.
Мамай обрел силу при Бердибеке, выгодно женившись на ханской сестре и став гурленем — ханским зятем. Мамай недолго пребывал в тени. Не подчинившись Амурату, пришедшему из Синей Орды, он своей волей поставил ханом подвернувшегося под руку принца из Батыева рода по имени Абдуллах. Владения Абдуллаха, за спиной которого стоял Мамай, простирались от Волги до Крыма, от реки Воронеж до предгорий Кавказа. Этот-то Абдуллах и отправил во Владимир своего посла с великим ярлыком для московского князя.
Дмитрий, вняв советам своих бояр, принял и этот великий ярлык.
Прознавший об этом Амурат рассердился столь сильно, что отменил свое прежнее решение и вернул Дмитрию Константиновичу право на великий стол.
Опять пришлось московским воеводам седлать коней и собирать полки, чтобы в очередной раз выбить Дмитрия Константиновича и его дружину из Владимира. Всего-то двенадцать дней просидел Дмитрий Константинович на владимирском столе, после чего пришлось ему бежать в Суздаль, свою вотчину. Тягаться на равных с московской ратью Дмитрий Константинович не мог. Осажденный московлянами в Суздале, он запросил мира, отказавшись от Амуратова ярлыка.
Князь Дмитрий по совету Василия Вельяминова отослал побежденного Дмитрия Константиновича в Нижний Новгород, веля ему находиться там под опекой старшего брата. Почти год прожил в Нижнем Дмитрий Константинович, смирив свою гордыню. Затем ему было позволено вернуться на княжение в Суздаль.
Глава шестая. Встреча в бережце
В пору морового поветрия в Нижнем Новгороде скончался тамошний князь Андрей Константинович, старший брат Дмитрия Константиновича. По родовому обычаю на нижегородский стол должен был
Вскоре на Русь пришло известие, что хан Амурат убит неким Азиз-шейхом, который утвердился на троне в Сарае. Азиз-шейх и одарил Бориса Константиновича правом на нижегородский стол. Более того, Азиз-шейх не забыл и про Дмитрия Константиновича, прислав ему ярлык на великое владимирское княжение.
На сей раз Дмитрий Константинович сему ордынскому дару не обрадовался. Дважды лишившись великого стола, он не собирался снова затевать распрю с Москвой, понимая, что никто из князей его не поддержит, а воля очередного хана-выскочки никакой силы не имеет. Поразмыслив, Дмитрий Константинович обратился за помощью к Москве. Через своего гонца он передал, что отказывается от ханского ярлыка в пользу московского князя, но просит рассудить его с младшим братом, не по обычаю захватившим Нижний Новгород.
Юный московский князь и его боярский совет решили уважить просьбу Дмитрия Константиновича. Митрополит Алексей снарядил в Нижний Новгород посольство из священников во главе с суздальским епископом. Посольству было велено воздействовать на Бориса Константиновича пастырским словом и отвратить его от разжигания братоубийственной войны. Однако князь Борис выслушал святых отцов и отправил их восвояси, не пожелав уступить нижегородский стол старшему брату.
Тогда митрополит отправляет в Нижний Новгород послом Сергия Радонежского, игумена затерянной в лесах Троицкой обители. Отшельническая жизнь и подвижническое служение Господу наделили Сергия неким ореолом святости. Молва о нем разошлась по всей Русской земле.
Самонадеянный Борис Константинович даже не пожелал разговаривать со старцем-игуменом в темной пропыленной рясе, подпоясанной лыковой веревкой. Мол, не к лицу ему, светлому князю, с бродячим монахом беседовать и нравоучения из его уст выслушивать. Пусть проваливает Сергий туда, откуда пришел!
И тут случилось такое, чего Борис Константинович, объятый гордыней, никак не мог предвидеть. Игумен Сергий затворил все церкви в Нижнем Новгороде, запретив церковные службы до особого распоряжения митрополита Алексея и московского князя Дмитрия Ивановича. В городе поднялся ропот, ибо стало невозможно ни младенца окрестить, ни молодых обвенчать, ни покойника отпеть… Люд нижегородский огромной толпой подвалил ко княжеским хоромам, пожелав переведаться с Борисом Константиновичем. Горожане потребовали от князя Бориса, чтобы он встретился со своим старшим братом для полюбовного разрешения возникшей меж ними ссоры. Иначе нижегородцы сами откроют ворота полкам Дмитрия Константиновича и московского князя, которые, по слухам, уже недалече.
Борису Константиновичу волей-неволей пришлось покориться народному вечу. Выехав со своими ближними боярами из Нижнего Новгорода, князь Борис двинулся на запад по левобережью Оки. Добравшись до села Бережца, лежавшего немного выше устья Клязьмы-реки, Борис и его свита стали здесь ждать приближения московско-суздальской рати. Борис никак не мог взять в толк, как получилось, что два вчерашних недруга, два Дмитрия, объединились против него! Он-то рассчитывал совладать со старшим братом без вмешательства Москвы.