Владимир Красно Солнышко. Огнем и мечом
Шрифт:
И тут же услышал за своей спиной всхлипывание. Едва слышное хлюпанье носом живо вернуло князя к действительности. Какая Рогнеда?! Он вчера женился и рядом всю ночь была новая жена-болгарка, как там ее… Олова, кажется… Тоненькая и гибкая, потому и показалось, что опальная княгиня исхудала.
Владимир неловко погладил съежившуюся девушку по голове:
— Ну чего ты, чего?
Та мгновенно перестала плакать и горячо прижалась к мужу, видно, памятуя, что должна быть покорной. Стараясь выговаривать слова понятно, а потому медленно, зашептала:
— Я научусь, я смогу, мой господин… только скажи
Князь разозлился, но не на Олову, а на себя. Сколько можно?! Шесть лет уже в каждой женщине пытается найти Рогнеду! Обнял Олову, прижал к себе, мысленно уговаривая, что сможет забыться вот с этой красивой и послушной… И прекрасно понимал, что лжет сам себе, не сможет, никогда не сможет. Потому как болен полочанкой с того самого дня, когда силой взял ее и увидел страх, а потом неожиданно любовь в огромных серых глазах.
Понимал Владимир еще одно — как только Рогнеда будет рядом, он снова станет искать объятий других женщин. И ничего с этим не поделать, не отказаться от мыслей о любимой женщине…
На следующий день он велел привести дружинника, который когда-то пытался отстоять свою сестру. Волчий Хвост только плечами пожал:
— Да где ж я его возьму?
— Найди! — начал злиться Владимир.
Кляня безрассудство, какое иногда находило на князя, воевода отправился выполнять требование. Все оказалось гораздо легче, чем он думал. Первый же спрошенный сотник ответил, что того дружинника звали Изоком, он в сотне Стислава. Волчий Хвост пытался вспомнить, где сейчас эта сотня. Кажется, все больше с печенегами воюет. Но сотник помотал головой:
— Не… они ныне в Киеве. Да только Стислава нет, погиб…
— А этот Изок? — уже подозревая плохое, поинтересовался воевода.
Дружинник хмыкнул:
— Изок давно в сотниках вместо Стислава ходит.
Волчий Хвост мысленно ругнулся, вот как по дальним походам ходить, не знаешь, что в своей дружине творится! Велел позвать Изока.
Изока нашли на большой поляне, где тот гонял молодых дружинников так же, как его самого когда-то Голуб. Показывал, как лучше упираться в землю ногой, натягивать тетиву и накладывать стрелу, целить с учетом ветра. Княжьему зову подивился, с чего бы это? Ни разу после той первой встречи больше не разговаривал, старался держаться подальше. Но Волчий Хвост на вопрос, зачем князь кличет, не ответил.
Владимир повел в дальнюю горницу, чтоб говорить без лишних ушей. Даже воеводу ближе подзывать не стал, но и не отослал, чтоб не обижать зря. Глядя на крепкого, надежного Изока, вдруг лукаво прищурил глаза:
— Не забыл, как меня из-за сестры жизни лишить хотел?
Тот виновато опустил голову:
— Нет, княже…
— Ну и ладно, — вдруг весело согласился князь. — Княгиню Рогнеду помнишь ли? — Изок кивнул. — Где Изяславль, знаешь?
Воевода, слыша такие речи, чуть не крякнул с досады — ну что Владимиру опять в голову пришло?! Только-только стал держать себя как настоящий князь, столько земель под свою руку взял, и вот снова с этой бабой связывается! Жен или женщин мало? Вон их сколько, зачем же полоцкая гордячка понадобилась?! Ему не хотелось слушать следующие слова Владимира.
— Поедешь в Изяславль, — князь покосился
Волчий Хвост ругал сам себя: ну что бы не спросить, зачем князю сотник нужен? Узнал зачем, сказал, что не нашел, а там глядишь и перегорел Владимир, забыл о своей опальной жене. Но князь, видно, догадался о таких мыслях, отпустив Изока собираться в дорогу, подозвал воеводу к себе:
— Ему не мешай, пусть к княгине съездит и передаст, что велел.
Шел обычный, скучный, рядовой день. Таких были тысячи и еще будет не меньше. Они улетают куда-то без следа и нужны только для того, чтобы связывать меж собой дни, когда происходит что-то важное. Но что важное может произойти в далеком Изяславле? Построят новую медушу? Или закончат, наконец, большое крыльцо, на которое можно выходить в любую погоду и даже посидеть, не опасаясь намокнуть под дождем? Или княжич подстрелит свою первую добычу на охоте? До его настоящего взросления еще очень далеко, потому и события в Изяславле важны только для княгини Рогнеды. А для нее важно все, потому что Изяславль перестал быть городом, где княгиня коротала дни в своей ссылке, теперь это ее город, который она отстроила сама, где все по ее воле, по ее желанию!
Рогнеда вспомнила, как недавно говорила с князем Туры, тот интересовался, сейчас не жалеет ли своей жизни в Киеве? И опальная княгиня вдруг честно ответила, что уже нет. Да, там ее мальчики, но здесь Изяслав. А в Изяславле она свободна, она сама себе хозяйка. Это было настолько новым ощущением, что Рогнеда, высказав его, даже замерла. Действительно, Хозяйка!
Туры спросил:
— А если позовет снова?
Рогнеда задумалась, лгать не хотелось, а ответить честно не могла, сама не знала, как поступит. Потому просто покачала головой:
— Не позовет… Шесть лет уже прошло…
Потом вечером, лежа без сна, долго пыталась понять, правду сказала или нет.
Бывали минуты, когда Рогнеда испытывала даже благодарность к Владимиру за эту ссылку. Кем была в Киеве? Обыкновенной женщиной, вокруг которой толпа холопок, готовых услужить, но все решал муж, а ей оставалось только подчиняться. Какой была ее жизнь с Владимиром? Постоянное ожидание. В Киеве Рогнеда ждала князя в ложнице, ждала новой беременности, ждала новых обид… Возьмет себе еще одну жену? Еще десяток наложниц? Снова назовет Гориславой или придумает более обидное имя? Разлучит с детьми? Что еще может сделать князь, если все в его руках?
Еще князь Туры спросил:
— Смирилась?
Она покачала головой:
— Нет, все не так. Просто нашла другую жизнь. Детей жаль, без матери растут. Свидимся ли когда?
Старый князь вздохнул. Он не мог понять, рад такой Рогнеде или нет. Сам же советовал заняться делом, чтобы меньше страдать и думать о Владимире, а теперь, когда она настоящая княгиня, вроде и не рад. Просто Туры совсем не хотелось, чтобы Рогнеда забыла князя Владимира, а тот ее. Княгиня спокойно ответила:
— Я не забыла. И не только потому, что там сыновья, просто другого у меня не было и нет. Но я ничего не могу изменить, остается жить там, где я есть, и делать все для сына, который со мной.