Владимир Мономах
Шрифт:
Колеблется Давыд, мятется, отдыха ни ночью, ни днем не знает. Дозоры усилил, секреты расставил, разведчиков дюжинами в Теребовль засылает. Возвращаются разведчики и всяк одно твердит: мол, стекаются к Васильку берендеи, торки, половцы, встают шатрами своими и повозками у его стягов. Ждут, покуда вернется Василько из Любеча.
Хватает Давыд разведчиков за ворот, дышит им в лицо.
– А на кого поход? На кого? Отвечай, пес!
– почти кричит.
– Хто ж его скажет на кого? Всякое поговаривают. Може, и на нас?
– на всякий случай отвечают вернувшиеся.
Оно
Наконец Давыд не выдержал. Сразу после Любечского съезда приехал он в Киев к Святополку. Настороженно принял его Святополк: "С чем пожаловал, брат? Вроде же виделись только что?"
Сидят они в горнице, каждый в свой угол смотрит. Друг другу и то не доверяют, да только остальным еще больше.
Помолчал Давыд, а потом придвинулся к Святополку, обжег его горячим дыханием:
– Измена! Измена!
Как услышал Святополк страшное слово, побелел, рукой загородился.
– Что?! Где измена? Говори!
Еще горячее шепчет Давыд. Слюной в ухо брыжжет:
– Ведомо мне - тшш!
– что сговорился Василько с Владимиром Мономахом. Согласились они промеж собой захватить Волынскую и Киевскую области и поделить их. Твой Киев к Мономаху отойдет, а Васильку мой удел достанется.
– Ложь это! Крест они целовали!
– мотает головой Святополк, а самого уж тоже сомнение точит: а вдруг?
А Давыд свое:
– Кто убил брата твоего Ярополка? Не Ростиславичи ли? Если не схватишь Василька, то не княжить ни тебе в Киеве, ни мне во Владимире-Волынском. Вели тотчас послать за Василько, вот удивишь, что не захочет он явиться к тебе. Будет то доказательством его измены.
Поколебался Святополк и приказал послать за Василько. Юный Ростиславич тем временем, не подозревая ни о чем, возвращался из Любеча и остановился на ночлег недалеко от Киева.
На другой день, едва Василько проснулся, к нему привели гонца от Святополка. Гонец передал святополкову просьбу остаться в Киеве до его именин: "Славный пир дам, брате! Хочу видеть тебя у себя!"
Василько, торопившийся домой, где собирались его рати, отказался от приглашения и проследовал в Теребовль.
Святополк, всю ночь проведший с безумно трусившим Давыдом и сам заразившийся от него подозрительностью, с нетерпением ожидал возвращения своего гонца. Наконец гонец прибыл и сообщил, что Василько отклонил приглашение.
Восторжествовал Давыд:
– Видишь, не хочет он тебя знать, даже когда он в твоей волости. Что же будет, когда придет в свою землю? Увидишь, месяца не пройдет: займет от города твои Пинск и Туров. А там соединится с Мономахом - и в Киев!.. Пока не поздно, созови киевлян, схвати Василька и отдай мне.
Святополк заколебался, закрестился мелко и пугливо.
– Только целуй крест, что ты не убьешь его, - сказал он Давыду.
Давыд Игоревич торопливо поцеловал крест.
Тогда Святополк послал сказать Васильку: "Василько! Если не хочешь остаться до моих именин, зайди хоть нынче. Попируем вместе с Давыдом и поедешь к себе в удел свой."
Хоть и не хотелось Васильку принимать приглашение, но он не желал отказом обидеть старшего брата. Взяв с собой лишь нескольких спутников, он поехал в Киев. На полпути к Киеву встретился ему один из бывших конюхов его, служивший ныне у Давыда. Догнав князя, удержал он его за стремя.
– Не езди в Киев, князь! Проведал я: хотят тебя схватить!
Не поверил ему Василько.
– Не смущай меня! Не может того быть, чтобы нарушили Святополк и Давыд крестное целование!
– Княже!
– Уйди прочь, смерд! Лучше мне погибнуть, чем не поверить в целование крестное!
– оттолкнув ногой холопа, Василько нетерпеливо послал коня вперед.
Когда он приехал на княжий двор, навстречу ему вышел сам Святополк и провел его в терем, куда немного погодя пришел и Давыд. Святополк опять стал упрашивать Василька остаться в Киеве до его именин, но Василько отвечал:
– Никак не могу, брат! Я уже и обоз свой отправил вперед.
– Так не останешься?
– с особым каким-то ударением повторил Святополк.
– Да говорю же тебе, брат - нет!
– начиная слегка сердиться, ответил Василько.
"Давыд же сидел как немой. И сказал Святополк: "Позавтракай хоть, брат". И обещал Василько позавтракать. И сказал Святополк: "Посидите вы здесь, а я пойду распоряжусь". И вышел вон, а Давыд с Васильком сидели. И стал Василько говорить с Давыдом, и не было у Давыда ни голоса, ни слуха, ибо был объят ужасом и обман имел в сердце. И, посидев немного, спросил Давыд: "Где брат?". Они же сказали ему: "Стоит на сенях". И, встав, сказал Давыд: "Я пойду за ним, а ты, брат, посиди". И, встав, вышел вон. И как скоро вышел Давыд, заперли Василька, - 5 ноября, - и оковали его двойными оковами, и приставили к нему стражу на ночь."
ОСЛЕПЛЕНИЕ ВАСИЛЬКА ТЕРЕБОВЛЬСКОГО
Василько провел бессонную ночь - в оковах, в плену.
А наутро Святополк собрал своих бояр и киевлян и поведал им то, что слышал от Давыда.
– Мужи киевские! Сказал мне Давыд: "Брата твоего убил Василько, а против тебя соединился с Владимиром и хочет тебя убить и города твои захватить." Как мыслите, правда ли это? Жду, что мне скажете.
Однако советчики отвечали уклончиво:
– Тебе, князь, прежде надо беречь свою голову. Если Давыд сказал правду, то Василька должно наказать. Если же солгал Дывыд, то пусть сам отвечает перед Богом - не будет на тебе Васильковой крови.
Другого мнения придерживалось духовенство, горой вставшее за Василька:
– Быть не может того, чтобы нарушил он крестное целование. Отпусти Василька, Святополк, покуда не взял ты на совесть свою бремени, - в один голос говорили игумены.
Снова заколебался Святополк. "Ведь это все Давыд", - отвечал он игуменам.
Дывыд же, видя, как далеко зашло дело и боясь Василька, требовал у Святополка его выдачи.
– Надо ослепить Василька! Если не выдашь его мне, то ни тебе не княжить, ни мне!
– убеждал он.