Владимир Ост
Шрифт:
Сонный милиционер открыл рот, чтобы ответить, но через пару секунд, так и не ответив, закрыл его, потому что в это время Василий уже оказался у тумбочки с телефоном и уже, положив кофр на пол, взялся за трубку. Фотограф набрал на диске «3-2-1» и с напором заговорил:
– Здравствуйте, мне нужен Алексей Алексеевич. Я журналист, Василий Наводничий. Да, конечно, я договаривался с ним о встрече. Он говорил, что меня кто-то должен будет провести через охрану. Да-да, я уже здесь, внизу. Хорошо, жду.
Вскоре на лестнице появилась дородная дама.
– Вы к Алексею Алексеевичу? – сказала она, спустившись на несколько ступеней – ровно настолько, чтобы увидеть посетителя. – Пойдемте со мной.
– Документ при себе имете? – встрепенулся за своим столом милиционер, когда Василий проходил мимо.
Наводничий остановился, протянул ему паспорт.
– Идите. А это… – Милиционер быстро просмотрел первые страницы паспорта и положил его в ящик стола. – Это заберете у меня на обратном пути.
Дама провела Василия по недлинному коридору второго этажа, на стенах которого можно было увидеть запыленные стенды «Наши передовики», «Ветераны – в строю!», а также «План эвакуации сотрудников в случае пожара». Зайдя в комнату, оказавшуюся приемной, женщина пригласила его присесть в кресло. Наводничий садиться не стал, а положил на кресло кофр и уставился на дверь с табличкой «Русанов А. А.».
Женщина водрузилась за секретарский стол и связалась по телефону с начальником, сидевшим за дверью с табличкой, которую бурил взглядом Василий.
– Проходите, – сказала секретарша, и Наводничий не заставил себя ждать.
Алексей Алексеевич Русанов оказался благообразным, сухопарым стариком. Он сидел в белом халате врача за скромным письменным столом и был необычайно спокоен. Когда Василий ворвался в кабинет, Алексей Алексеевич с достоинством поднялся и сделал шаг вежливости навстречу.
Представившись друг другу и пожав руки, они сели. Русанов – на свое место, Василий – напротив.
Тут с Наводничим случилась метаморфоза. Цепко глянув на Алексея Алексеевича, он вдруг стал очень тих и даже как-то вял.
– Спасибо вам большое, что согласились на интервью и фотосъемку, – проговорил Василий раздумчиво. По-хамелеоньи подстроившись под ситуацию, он и верхние веки расслабил, отчего глаза его, точь-в-точь как у старика Русанова, стали казаться несколько сонными.
– Значит, вот здесь вы и работаете? – продолжал Наводничий, медленно поводя полузакрытыми глазами по сторонам. На стене, за спиной Русанова, он увидел портрет Ленина. На другой стене висела сусальная деревянная гравюра, на которой был изображен Есенин с курительной трубкой в углу рта и, разумеется, на фоне склоненной березы. Больше в этом маленьком кабинете ничего примечательного не было.
– Я так понимаю, лаборатория по сохранению тела Ленина, наверно, тоже в этом здании расположена? Наверно, можно будет немного пофотографировать, как вы там тело Владимира Ильича обрабатываете… – вкрадчиво сказал Василий, совсем уже переигрывая в своем стремлении стать похожим на собеседника, почти сползая с кресла и чуть ли не падая в обморок.
Алексей Алексеевич пристально посмотрел на него.
«Как бы не переборщить», – подумал Наводничий и подтянулся, хотя смотреть продолжал по-прежнему из-под расслабленных век.
– Работы с телом Ленина фотографировать запрещено. Я вам и по телефону это сказал. И вы тогда (помните?) ответили, что хотите сфотографировать только меня, в моем кабинете, – спокойно сказал Русанов.
– Э-э… Да, конечно. Но я был уверен, что ваш кабинет как раз и является лабораторией. Ну, что кабинет находится в самой лаборатории. Извините, я ведь в медицине и в других таких науках мало что понимаю. Гм. В любом случае, давайте сначала просто поговорим о вашей работе. Кстати, вот интересно: сохранение трупа – это медицина или как? Надеюсь, вас не обижает мой вопрос?
– Это хороший вопрос. По существу. И я сейчас на него отвечу, – сказал Русанов. Он покопался в ящике стола и, выудив из него визитную карточку, дал ее Василию.
– А у вас нет случайно визитки? – сказал Алексей Алексеевич.
– Конечно, – ответил Наводничий. – Пожалуйста.
Русанов перед тем, как убрать визитную карточку Василия в карман, очень внимательно изучил ее.
– Хорошо. Так вот насчет медицины. Сам я – доктор медицинских наук. Но если говорить о сохранении тела Владимира Ильича, то эта работа ведется на стыке медицины, химии и физики.
Василий достал из кофра диктофон и включил его.
– Вы не возражаете, если я на пленку запишу наш разговор? Чтобы потом что-нибудь не перепутать.
Алексей Алексеевич слегка развел руки в приглашающем жесте.
– Как же удается так долго сохранять тело Ленина? – спросил Наводничий.
– Если не вдаваться в специфические подробности…
– Извините, что перебиваю, но мне как раз подробности нужны.
– Понятно. Так вот, чтобы сохранить прижизненный облик умершего, надо заменить воду в клетках организма на бальзамирующий состав. В человеке, видите ли, очень много воды. И ее нужно заменить специальным раствором. Который, с одной стороны, не испаряется из организма, а с другой, – не впитывает влагу из воздуха.
– А состав этого раствора – тайна?
– Да. Это наше ноу-хау, как говорят иностранцы.
– Ноу-хау – это понятно. Это же деньги, наверно. Кстати, а сколько стоит забальзамировать человека?
– Не знаю… Я не финансист.
– А вот ваши специалисты, я слышал, бальзамировали иностранных вождей.
– Да. Это Димитров в Болгарии, Готвальд в Чехословакии, вьетнамский руководитель Хо Ши Мин, Агостиньо Нето в Анголе…
– И что, все это в порядке социалистической помощи, бесплатно?