Владимир Ост
Шрифт:
К концу этого энергичного монолога голова у Владимира пошла кругом, и единственное, что утвердилось в его памяти, – это то, что сделка должна происходить в помещении фирмы, тогда все будет в порядке.
Так было в теории. Однако на практике, в квартире старушки, ситуация явным образом сворачивала с предначертанной Мухиным колеи.
Осташов в растерянности глядел на собеседников и не знал, что предпринять.
– Нам нужно поехать в офис фирмы, – неуверенно сказал он.
– Вообще-то, да! – неожиданно горячо поддержал его Семен Александрович. – И давайте, раз мы уже договорились, то все же таки поедем на фирму завтра. А то знаете, что может случиться? Мы совершим купчую у нотариуса, а в департамент не успеем. И сделка остановится на половине, и все отложится до завтра. И всю ночь, вместо того чтобы спать как честные люди, мы все будем нервничать и думать, как там дело выгорит назавтра. Поэтому я предлагаю завтра с утра, спокойненько…
– Ну-ну! Знаю я это завтра, – перебил его Наводничий. – Завтра к вам прибежит этот ваш вчерашний покупатель, скажет, что нашел деньги, и вы продадите квартиру ему.
Семен Александрович шумно хватанул ртом воздуха, собираясь опровергнуть выдвинутые против него обвинения, но Василий не дал ему и слова вставить:
– Вы, Семен Александрович, конечно, сначала скажете ему, что у вас есть другой покупатель, то есть я. Но он добавит сверху тысячу баксов, и вы продадите, да-да-да, я знаю, вы с радостью продадите ему уже практически мою квартиру. У меня был такой случай, а я, между прочим, ошибок никогда не повторяю. Так что – сегодня. Сейчас. А если вдруг случится землетрясение и мы не попадем вовремя в департамент, то я дам хороший задаток, и ночью все будут спать спокойно. Ну? Как насчет задатка, Семен Александрович?
– Хороший задаток всегда на пользу делу, – ответил сразу унявшийся маклер. – Хороший задаток! Этого уже достаточно, чтобы иметь уверенность в завтрашнем дне. Давайте сразу уточним, о какой сумме может идти речь?
– Штука. Я дам штуку, и если на следующий день я не выполню свое обязательство, то есть не стану покупать эту квартиру, то эта тысяча баксов останется вам. А если выполню, то тысяча пойдет в зачет всей суммы, то есть я просто додам остальные двадцать четыре тысячи. Но я уверен, что мы зря сейчас теряем время на разговоры. Клавдия Антоновна, дозвонились вы там до сына?
– Занято у него, – ответила старушка из комнаты.
– Ч-черт!
– Я звоню, милый, звоню, – сказала Клавдия Антоновна.
Не зная, куда себя деть, Наводничий стал нервно оглядываться по сторонам, и взгляд его натолкнулся на вопрошающие глаза Осташова.
– Мы должны оформить наш договор на фирме, – сказал Владимир.
– Да что вы волнуетесь? – сказал Наводничий. – Кстати, давай перейдем на «ты», не возражаешь? Я – Василий. А тебя как? А, да, Владимир.
– Владимир.
– Володь, я обещаю, что после сделки я отдам положенные пять процентов. Это, кстати, будет… – Наводничий на секунду поднял взгляд к потолку. – Это будет тысяча двести пятьдесят долларов. Я деньги считаю мгновенно. А как, кстати, с оплатой нотариуса и прочих услуг? У тебя как у представителя фирмы есть на это деньги?
– Откуда? Я же не знал, что все так быстро получится.
– Хорошо. Я сам оплачу все, что положено, и вычту эти деньги из пяти процентов. – Василий заглянул в комнату. – Клавдия Антоновна, ну что?
– Да-да, дозвонилась, – ответила старушка. – Идите к телефону.
Через пять минут участники сделки вышли из подъезда.
Наводничий, встав на край тротуара, властно поднял руку. Рядом остановилась «Волга» с бледным пятном свежей краски на двери. Из-под пятна проглядывали фрагменты черных букв и шашечных квадратиков, по которым можно было догадаться, что еще недавно машина принадлежала государственному таксопарку. Из автомобиля немедленно вылез пожилой водитель и, зайдя спереди «Волги», заглянул под днище.
– Что, командир, сломался? – спросил Василий.
– Да нет, показалось, – помедлив, ответил шофер.
– До центра нас добросишь?
– Главное, чтоб она добросила. – Водитель кивнул на машину. – Колымаги древние нам раздали, а хрен ли толку? Она ломается каждую неделю, а запчасти теперь покупаем на свои. Бензин – тоже на свои. Приватизация хренова.
– Ладно-ладно, не прибедняйся, я понял, к чему эти разговоры. Решил разорить нас, капиталист?
– Я дорого не беру, – ответил таксист. – Садитесь. Договоримся.
Наводничий оглядел своих партнеров и сказал:
– За такси платим в складчину, я – не ухарь-купец.
Под ворчание Клавдии Антоновны на тему дороговизны частного извоза пассажиры и водитель уселись, и «Волга», словно стрекоза, махнувшая крыльями, одновременно хлопнув всеми четырьмя дверьми, рванула вперед.
Облачение голой устной договоренности в униформу официальных бумаг, а также связанные с этим поездки по городу (сначала к нотариусу на 3-ю Тверскую, а затем в Департамент муниципального жилья на Зеленый проспект) заняли более трех часов. Но для Осташова эти события спрессовалась в несколько мгновений.
После завершения всех процедур, уже вечером, по вестибюлю первого этажа департамента Владимир шел к выходу на улицу как в тумане.
Он открыл стеклянную дверь, которая вела через предбанник ко второй двери, и в этот момент вспомнил, как стремительно был подписан договор о купле-продаже квартиры: нотариус – энергичная женщина с плечами пловчихи – протянула Василию и Клавдии Антоновне экземпляры договора, и те по очереди быстро расписались под текстом.
Осташов распахнул вторую стеклянную дверь и, пока проходил к последней, третьей двери, перед его внутренним взором проплыла сцена в туалете департамента, где сын Клавдии Антоновны – медлительный мужичок, глядящий на мир исподлобья, – пересчитывал зеленые сотенные купюры, выложенные на подоконник Василием. В нескольких шагах от них стоял, пристроившись к писсуару, посторонний мужчина, и струя его уже давно иссякла, а он все стоял и косился на горку денежных пачек на подоконнике. Впрочем, как только его взгляд наткнулся на стальной взгляд Василия, посторонний мужчина суетливо застегнул ширинку и ретировался.
Владимир открыл третью дверь, которая вела на залитую вечерним солнцем площадь, и вспомнил последнюю сцену этого дня. Вспомнил, как на втором этаже департамента, где происходила регистрация заверенной нотариусом сделки, девушка-клерк выглянула из окошка в стеклянной перегородке и, отведя в сторону руку Осташова, сказала:
– Зарегистрированные документы выдаются на руки только продавцу и покупателю, лично.
До этого момента Владимира все еще не покидала надежда на то, что он, в соответствии с наказом начальника отдела, возьмет документы и приедет с Василием и Клавдией Антоновной в офис фирмы, чтобы оформить с ними договор о посредничестве. Но, услышав фразу девушки из окошка, он подумал, что теперь, скорее всего, в офис никто не поедет. С бледным лицом Владимир отошел в сторону и глянул на Василия, который как нарочно не обращал на него ни малейшего внимания. В голове Осташова пронеслись слова Мухина: «Клиент нас кинет, а виноватым будете вы». Между тем Наводничий подошел к окошку выдачи документов и взял свой экземпляр купчей. Наскоро пробежав бумагу взглядом, Василий сложил ее вчетверо и сунул в боковой кармашек кофра. Клавдия Антоновна тоже взяла свой договор, и документ тут же перекочевал к ее сыну. В свою очередь сын аккуратно, не сгибая, вложил лист в пластиковую папку и спрятал ее в портфель, куда незадолго до этого были уложены доллары с подоконника в туалете.