Владимир Высоцкий: козырь в тайной войне
Шрифт:
Высоцкий вошел в зал и прошел за сцену. Через несколько секунд Высоцкий вышел из-за кулис, снял куртку и остался в рубашке с длинными рукавами и джинсах. Гитара у него была обыкновенная — темно-желтая с каймой по краю деки. Начал он, если не ошибаюсь, с военной песни. Потом пел и немного рассказывал о себе и своей работе. О песне «Про козла отпущения» сказал, что песня совсем новая и исполняет он ее почти впервые. Ближе к концу концерта рассказывал мало, делал только короткие комментарии к песням. Концерт длился около полутора часов, как и предполагалось. Высоцкий, кстати, на время не смотрел, видимо, ориентировался по спетым песням.
После выступления Высоцкий отвечал на вопросы в записках. Всех заданных вопросов, конечно, не помню.
Стоит отметить, что два дня спустя директора 49-й школы В. Кириази вызвали в райком партии и хорошенько пропесочили за этот концерт. Несмотря на то что сам директор на нем не присутствовал, выговор по партийной линии ему вкатили. Кто-то скажет зря, а кто-то…
Например, новая песня, которую Высоцкий обкатал во время гастролей в Украине — «Про козла отпущения» — была написана им совсем недавно — буквально накануне этих гастролей. И опять под видом шуточной песни миру была явлена сатира на советскую действительность и место самого Высоцкого в ней.
Речь в песне шла о том, что в некоем заповеднике (то есть в СССР) «жил да был Козел — роги длинные» (Высоцкий). Хоть жить ему приходилось с волками (намек на советские власти), но он «блеял песенки все козлиные» (то есть неугодные волчьим властям). И хотя «толку с него было как с козла молока, но и вреда, однако, тоже — никакого». Здесь Высоцкий заблуждался: вред своими песнями он, конечно, наносил меньший, чем, например, Александр Галич своими (у того антисоветский подтекст буквально вылезал наружу), и уж тем более их нельзя было сравнить с диссидентскими прокламациями, однако основы советской идеологии они тоже подтачивали. Поскольку почти в каждой из них имелся тот самый пресловутый подтекст, причем отнюдь не провластный, а даже наоборот. Сам Высоцкий, считая основы советской идеологии прогнившими и кондовыми, видимо, всерьез полагал, что, разоблачая их, он делает благое дело. Однако точно так считали много столетий назад и талмудисты, которые с неменьшим азартом боролись в великом Хазарском каганате со сторонниками официальной идеологии караимами, итогом чего и стало последующее разрушение этого самого каганата. Вспомним слова В. Розанова по адресу евреев: «Не подкрадывайтесь к нам с шепотом: „Вы же ОБРАЗОВАННЫЙ ЧЕЛОВЕК и писатель и должны ненавидеть это подлое правительство“. Так вот у Высоцкого это не шопот был, а настоящий вулкан страстей!
Но вернемся к песне «Про козла отпущения».
Далее в ней сообщалось, что этого вот невинного козлика столпы заповедника за его стоическое терпение взяли и избрали в козлы отпущения. Периодически били, а за это делали разного рода поблажки. Например, сделали его выездным:
Берегли Козла как наследника, — Вышло даже в лесу запрещение С территории заповедника Отпускать Козла отпущения.Эти строчки, написанные еще до получения Высоцким официальной визы, ясно указывают на то, что он догадывался — выездным его очень скоро обязательно сделают.
Далее в песне речь шла о том, что от свалившихся на его голову благ Козел отпущения сильно осмелел и стал вести себя не по ранжиру: назвал Волка сволочью, начал рычать по-медвежьи — короче, оборзел (по В. Розанову: в открытую стал ненавидеть подлое правительство). Концовка у песни была такая:
…В заповеднике (вот в каком — забыл) Правит бал Козел не по-прежнему: Он с волками жил — и по-волчьи взвыл, — И рычит теперь по-медвежьему.Отметим, что в первончальном варианте песни концовка была иная — более революционная:
А козлятушки-ребятки засучили рукава — И пошли шерстить волчишек в пух и клочья! А чего теперь стесняться, если их глава От лесного Льва имеет полномочья! Ощутил он вдруг остроту рогов И козлиное вдохновение — Росомах и лис, медведей, волков Превратил в козлов отпущения!Намек был более чем прозрачен: Высоцкий предупреждал власть предержащих, что, будь его воля, он бы со своими единомышленниками (козлятушками-ребятками) «отшерстил» их в «пух и клочья». Понимая, что такая концовка могла ему дорого обойтись (как пел он еще в первой половине 60-х: «это, значит, не увижу я ни Рима, ни Парижа ни-ко-гда» — то есть его недоброжелатели могли и визу анулировать), Высоцкий от нее благоразумно отказался.
В своей песне Высоцкий дал весьма точное определение СССР — заповедник. Это и в самом деле была некая заповедная зона на земле, где люди впервые в истории вершили эксперимент по построению небывалого еще общества — самого справедливого на Земле. Естественно, не все в этом эксперименте обстояло благополучно, однако в основе своей это все-таки было здоровое и прогрессивное общество, где большинству людей их жизнь нравилась. Однако было еще и меньшинство, которое в силу разных причин считало этот эксперимент глумлением над человеческой природой. Это меньшинство делилось на две категории. Представители первой считали, что данный эксперимент надо свернуть и вернуться в лоно цивилизации (то есть — в капитализм), представители второй грезили не о сворачивании эксперимента, а о его реформировании на основе все того же западного опыта (то есть скрестить социализм и капитализм). Высоцкий, судя по его творчеству, находился между двумя этими категориями, периодически поддерживая то одних, то других.
Например, определение СССР как заповедника слетало с его уст и раньше и звучало весьма нелестно, даже пугающе. Так, в песне-сказке 67-го года «О нечисти» он пел: «В заповедных и дремучих страшных Муромских лесах…». В песне «Про козла отпущения» заповедник фигурировал уже без каких-либо пугающих характеристик, но все равно выглядел неуютно. Так что сарказм Высоцкого по отношению к своей социалистической родине был величиной постоянной и прямо вытекал из его склада ума (весьма критического), а также состояния здоровья (алкоголизм делал его характер все более злым и ожесточенным).
Между тем, следуя древней истине, что большое видится на расстоянии, сегодня, по прошествии почти 20 лет после крушения СССР, можно с уверенностью сказать, что существование советского «заповедника» было для всего человечества делом благим. Советский Союз давал миру не только иную альтернативу развития, но и позволял ему существовать в двухполярном состоянии и не скатиться к ядерной катастрофе. С исчезновением СССР жизнь на Земле лучше не стала, а даже наоборот — с этого момента человечество рвануло к своему Армагеддону с удвоенной энергией. Естественно, Высоцкий тогда, в 70-е, об этом знать не мог, хотя и обладал достаточно сильной природной интуицией. Но даже она не смогла отвратить его от роковой ошибки: на мой взгляд, в той геополитической игре, которая тогда бушевала, он поставил не на тех, на кого следовало.