Владимир Высоцкий: козырь в тайной войне
Шрифт:
В те же дни с Высоцким произошла одна неприятная история. Как-то вечером вместе с женой и приятелем Бабеком Серушем (богатый и влиятельный иранец, живущий в СССР, он записал несколько бобин высокого качества с песнями Высоцкого) артист возвращался к себе в гостиницу. И у самого входа увидел… самого Чарльза Бронсона — суперпопулярного киноактера. Несмотря на то что в Советском Союзе ни один фильм с его участием никогда не шел (Бронсон снимался в основном в жеских боевиках), однако советские люди знали о нем по разоблачительным публикациям в прессе. Поскольку Влади знала Бронсона лично, Высоцкий попросил познакомить его с ним. Влади, естественно, согласилась. Она сказала Бронсону: «Вот русский актер, очень известный, —
Советские футболисты завершили свои выступления на Олимпиаде 29 июля, когда в матче за 3-е место обыграли бразильцев со счетом 2:0. На следующий день у футболистов был выходной и они занимались кто чем мог. Вспоминает О. Блохин:
«Мы с Леней Буряком вышли из гостиницы — подальше от четырех стен. Но от гнетущих дум никуда не денешься — на Олимпиаде мы выступили не самым лучшим образом, заняв только третье место. Побрели по монреальским улицам, заглянули в магазин — купить домашним сувениры. Народ в магазине, вдруг слышим: „Смотри, такое впечатление, будто это живые Блохин с Буряком, а?“ Оглянулись злые — не до шуток нам было. Высоцкий с Мариной Влади. Они Володе кожаный пиджак подбирали. От одной его улыбки — широкой, доброй — легче на душе стало.
Мы вышли все вместе из магазина, посидели немного в близлежащем кафе, вспомнили общих московских знакомых. Высоцкий спросил, можно ли нас украсть на несколько часов. Спустя полчаса мы приехали в симпатичный двухэтажный дом, ключи от которого оставили Марине и Володе уехавшие в Париж друзья.
У Лени недавно был день рождения (10 июля. — Ф. Р.), и мы, смущаясь, конечно, попросили записать кассету на память. Высоцкий с большим удовольствием откликнулся на нашу просьбу. Под рукой кассеты не оказалось, он пошел по дому, нашел чистую, вставил ее в магнитофон и стал петь. У него было прекрасное настроение, он смеялся, шутил. Все, что было им сказано в наш адрес, говорилось от чистого сердца… Часа два мы провели вместе в Монреале, нам нужно было в 22.30 вернуться, Володя и Марина вышли и посадили нас на такси…»
Из Монреаля звездная чета отправилась в Нью-Йорк, где Высоцкий до этого еще ни разу не бывал. Отметим, что там в ту пору жил двоюродный брат героя нашего повествования Павел Леонидов, но Высоцкий, как мы помним, был на него в обиде за отъезд с родины, поэтому от встречи с ним отказался. Зато он с удовольствием принял предложение дать большое интервью телепрограмме «60 минут», которая пользовалась большой популярностью в среде советских эмигрантов. Как уже говорилось, в Нью-Йорке была самая крупная русская диаспора в США.
Во время интервью в ответ на реплику ведущего, назвавшего его диссидентом, Высоцкий отреагировал немедленно. Заявил, что он не диссидент, он — художник. Он может жить и работать только в России, которую покидать никогда не собирался и не собирается. Это было ответом как советским державникам, которые давно лелеяли надежду, что он покинет СССР, так и тем эмигрантам, кто надеялся дождаться от Высоцкого той же слабины, которую допустили они, погнавшись за счастьем в чужие края.
Из Нью-Йорка супруги вернулись в Париж. На родину Высоцкий вернулся в самом начале августа. И сразу отправился на очередные гастроли — на этот раз в Узбекистан. Что повлекло Высоцкого с концертами в те края, когда в это время там царит настоящее пекло (температура воздуха прогревается до 45 градусов тепла), одному богу известно. Может быть, срочно понадобились деньги, которые в тех краях на приезд таких артистов, как Владимир Высоцкий, обычно не жалели? Наш герой дал несколько концертов в Ташкенте (во Дворце спорта) и в Газли (Бухарская область).
В начале сентября в Театре на Таганке был аврал — через несколько дней ему предстояло лететь на 10-й международный театральный фестиваль БИТЕФ в Югославию. Это была вторая «заграница» театра после Болгарии, причем заграница куда более заграничная, поскольку эта страна хоть и именовалась социалистической, однако капитализма в ней было больше всех иных стран Восточного блока, вместе взятых (в середине 70-х страна продавала иностранным капиталистам до 49 % долей на югославских предприятиях). По сути в СФРЮ к тому времени был построен гибрид социализма с капитализмом, что было тайной целью западных стратегов: спонсируя югославский капитализм-социализм, они стремились через Югославию заставить остальные соцстраны брать пример с югославского опыта. В 90-е годы югославы сполна расплатятся за свое чрезмерное доверие Западу: тот раздербанит их страну как тузик грелку. Впрочем, бывший СССР будет ждать почти то же самое (разве что без бомбежек натовской авиацией).
Но вернемся в год 76-й.
«Таганку» выпустили в Югославию не случайно — это была очередная победа либералов по ходу разрядки. К тому моменту СССР и СФРЮ сближались все теснее, что выражалось практически во всем: в политике (возобновились официальные встречи на уровне глав государств, что еще десятилетие назад было невозможно), в экономике (многие советские госпартхозчиновники ездили в СФРЮ, чтобы перенять тамошний экономический опыт), в культуре (вспомним хотя бы советско-югославский фильм «Единственная дорога», где снимался Высоцкий).
Между тем накануне отъезда «Таганки» у Любимова возникла масса претензий к игре актеров. На одной из репетиций «Гамлета» он так накричал на молодую актрису Наталью Сайко, что та от испуга чуть роль не забыла. Присутствоваший здесь же Высоцкий сумел отвлечь внимание режиссера, и этого времени актрисе вполне хватило, чтобы прийти в себя. Однако полностью восстановиться ей все равно не удалось: когда она вышла на улицу, у нее продолжали дрожать руки, тело била нервная дрожь. Далее приведу ее собственный рассказ:
«Мы вышли с репетиции, я тогда только начала водить машину. Села за руль, естественно, не посмотрела ни направо, ни налево, стала выезжать и въехала в машину Высоцкого. А у него была какая-то иностранная марка. Вышла — и уж тут я расплакалась окончательно и бесповоротно. Стою и жду — сейчас Володя выйдет и такое мне скажет! Что будет? Он выходит. Я — к нему: „Володя, понимаешь…“ А он: „Да ладно, подумаешь…“
И целый день я переживала. Попросила мужа позвонить Высоцкому: может быть, надо что-то сделать, достать краску… Муж позвонил: «Володя, тут Наташа целый день ревет…» А Высоцкий отвечает: «Яша, да ты скажи ей, пусть она плюнет на это дело. Что она переживает — это же железка…»
В отличие от большинства советских людей, которые годами копили деньги на автомобиль, у Высоцкого с машинами проблем было меньше — «железных коней» он менял довольно часто, причем в основном это были иномарки. Как мы помним, приобретать их ему помогала жена, а он только ездил (часто совершенно не жалея свои автомобили). Так что для него они и в самом деле были всего лишь «железками».
Между тем до отбытия в Югославию оставались считаные дни, когда поездка едва не сорвалась. Причем в качестве причины фигурировала «еврейская» тема. Почему она? Дело в том, что после того, как СССР поддержал резолюцию ООН против сионизма, усилилась не только еврейская эмиграция из СССР, но и идеологические атаки международного еврейства на Советский Союз. Тот в ответ вынужден был принимать свои меры — ограничивать служебные поездки евреев, дабы не остались на Западе. А «Таганка» собиралась вывезти с собой аж целых 16 евреев!