Владыка Асгарда
Шрифт:
– Я не князь, – поправил Турицу Хмара. – Я простой темник. А ты уверена, что она явится? – Связь, возникшую двадцать лет назад, между мною, тобою и ею, невозможно разорвать. – Я не верю, что она испытывает те же чувства и те же ощущения, что и я, – воскликнул Хмара.
– Поверь мне на слово, князь, и для нее эти встречи не проходят бесследно. Скажу даже больше, она их ждет…
К сожалению, Турица и орлан свернули за угол, и их слова перестали долетать до ушей Ерменя. Боярин, кряхтя, покинул свое тайное убежище. К сожалению, он пока мало что понял из подслушанного разговора, зато твердо установил, что эти двое собираются ночью заниматься магией, а не любовью. Темная комната, о которой вскольз упомянула княгиня, как раз была предназначена для ее тайных и далеко не всегда благовидных дел. Слуги и мечники к этой комнате боялись приближаться, да и боярин Ермень тоже туда отнюдь не рвался, из боязни получить сокрушительный отпор. И ладно бы от родной тетки, а то ведь не исключен и куда более болезненный вариант. Мечники и служки замка Оскол были уверены, что княгиня Турица общается в этой комнате с существами иного мира, которых она вызывает из сумрачных глубин. Ермень и сам как-то раз слышал голоса, несущиеся из Темной комнаты и пришел к выводу, что принадлежат они нелюдям. После чего постарался навсегда забыть дорогу в эту часть дворца. Он и сегодня туда не пошел, отлично понимая, что торопливость для соглядатая чревата очень большими неприятностями. Боярину следовало крепко подумать, прежде чем кидаться в омут с головой. Ермень с удобствами расположился на ложе и попытался вспомнить, что же такое интересное происходило в замке двадцать лет тому назад, и каким образом это происшествие настолько сблизило Турицу и Хмару, что они не могут забыть о нем столько времени спустя. И память не подвела боярина Ерменя. Ведь это именно он привел тогда в Оскол Яртура и трех его друзей, орланов Хмару с Бекасом и друда Шемякича. Яртур, по велению князя Авсеня, искал Олену, дочь князя Асии Родегаста. И именно Турица указала ему верный путь. Ермень не знал только одного, каким образом Турице удалось тогда установить, что Олена находится в Железном замке под крылышком Слепого Бера? Зато он вспомнил, что именно Хмара был тем человеком, который последним среди гостей, собравшихся в Осколе, видел дочь Родегаста. И именно с его помощью Турица творила черный обряд. Так вот откуда берет начало странная дружба колдуньи и темника! Ермень имел смутное представление, как проводят подобные обряды. Но он не исключал, что в результате колдовства между Оленой и Хмарой возникла связь, если не телесная, то духовная, а соединяющим звеном в их отношениях стала Турица. Темник говорил о каких-то ощущениях и чувствах, которые он испытывает во время магического сеанса. Чувства – это еще так-сяк, но вот в ощущениях Хмары следует разобраться. В конце концов, не может же темник на протяжении двадцати лет совокупляться с тенью! Следовательно, роль любовницы в этом странном треугольнике исполняет Турица, но под личиной Олены. Предположение, конечно, было смелым, Ермень отдавал себе в этом отчет, но, тем не менее, оно имело право на жизнь. Неясным пока оставалось отношение самой Олены к этому действу. Участвует она в нем добровольно или по принуждению? Возможно, ей вообще ничего не известно о колдовских сеансах, и Турица просто морочит голову Хмаре. Но ведь и орлан далеко не простак. За минувшие годы он неоднократно встречался с Оленой и мог, вероятно, выяснить степень вовлеченности жены кагана Яртура в их с Турицей магический треугольник. И в результате получается странная картина – жена кагана Яртура на протяжении двадцати лет изменяет своему мужу, используя при этом тело дочери альва Эльмира. Любой другой человек, менее сведущий в магии, счел бы подобные выводы бредовыми, но боярин Ермень лишь намотал их на ус. Рано или поздно, Хмаре и Олене придется сделать роковой шаг навстречу друг другу, устранив главную помеху на пути к счастью. А этой помехой, как ни крути, является внук Слепого Бера.
Когда рано по утру боярин Ермень вошел в главный зал, то первое, что бросилось ему в глаза, был изможденный вид темника Хмары. Создавалось впечатление, что всю минувшую ночь орлан провел в трудах и заботах. Причем труды эти были настолько тяжкие, что оставили неизгладимый след на лице очень крепкого мужчины. После обмена приветствиями и разговоров о погоде и грядущем урожае, боярин и темник перешли к обсуждению куда более насущных дел.
– Я слышал, темник, что ты собираешься жениться? – первым закинул удочку боярин Ермень.
– С чего ты взял? – удивился Хмара.
– В Биармии, откуда я только что вернулся, все об этом только и говорят. Якобы каган Яртур с княгиней Оленой собираются приехать в Себерию, дабы погулять на твоей свадьбе.
Турица и Хмара переглянулись. Возможно, они даже заподозрили боярина Ерменя в коварстве, хотя ничего обидного он вроде бы не сказал. В конце концов, темнику уже исполнилось сорок лет. В такие годы самое время задуматься о потомстве.
– А о чем еще говорят в Биармии? – спросил Хмара, зло цепляя глазами словоохотливого боярина.
– О богине Моране, – вздохнул Ермень. – И о ее гарпиях, которые уже разорили несколько биармских сел и городков.
– Ты полагаешь, что без вмешательства кагана мы не сумеем справиться с этой напастью?
– насторожился Хмара.
– Трудно сказать, – пожал плечами Ермень. – Во всяком случае, князь Волох просил меня передать тебе свою обеспокоенность сложившимся положением на границах Биармии. Подлунная страна всегда была прибежищем нечисти. А теперь, похоже, они обрели Хозяйку. Кроме того, есть основания полагать, что жар-цвет сейчас находится именно у Мораны.
– Ты уверен в этом, боярин?
– Ты спросил меня о слухах, темник, я тебе ответил.
– Я подумаю, – сухо сказал Хмара и решительно поднялся из-за стола. Княгиня Турица отправилась провожать гостя, Ермень остался в зале, дабы не мешать серьезному разговору между теткой и орланом. А то, что этот разговор непременно состоится, он нисколько не сомневался. В конце концов, Ермень предложил заговорщикам два способа, выманить из Асгарда кагана Яртура, а захотят они воспользоваться его подсказками или нет, это уже их дело.
Турица вернулась, когда Ермень заканчивал завтрак. Недовольство на лице княгини было написано столь яркими красками, что боярин невольно поежился в ожидании бури. И буря не замедлила разразиться над его склоненной головой.
– Тебя кто за язык тянул? – спросила княгиня голосом полным откровенной ненависти. – Я просто полагаю, тетушка, что время разговоров прошло и наступает пора действий, – уперся Ермень глазами в золотую тарелку. – Жар-цвет выскользнул из рук твоего младшего сына. Студень, конечно, тоже был не подарок, но, по крайней мере, он не претендовал на власть над всем миром.
– Он потерял жар-цвет благодаря твоей глупости, Ермень!
Это не совсем так, тетушка, – печально вздохнул боярин. – У меня есть все основания полагать, что моя встреча с вампиршей Веленой и княжичем Ратмиром не была случайной.
– Хочешь сказать, что это именно я подослала их к тебе? – ощерилась Турица.
– Я этого не исключаю, – ласково улыбнулся ей Ермень. – Правда, я не совсем понимаю, зачем тебе это понадобилось. Ты что же, заключила союз с Мораной?
– А тебя бы это удивило, племянник?
– Нет, – покачал головой Ермень. – Я давно уже ничему не удивляюсь в этом мире. Но хотел бы знать, кто такая Морана и какую опасность она с собой несет.
К удивлению боярина, княгиня Турица неожиданно успокоилась. Буря, грозившая вымести Ерменя из замка Оскол, словно ненужный мусор, неожиданно стихла, не причинив боярину никакого вреда. Из чего Ермень заключил, что он зачем-то понадобился хитроумной тетушке, и расправу над ним она отложила до лучших времен.
– Ты знаком с боярином Весенем, племянник?
– Неужели этот ублюдок еще жив? – удивился Ермень.
– Представь себе, – нахмурилась Турица, – но, думаю, дни его сочтены. Волхвы Велеса уже давно вынесли ему свой приговор.
– К сожалению, у волхвов короткие руки, – вздохнул Ермень.
– Зато у тебя, боярин, они отрастут ровно настолько, чтобы ты мог дотянуться до горла этого прихвостня Слепого Бера.
– Но почему я, тетушка? – струхнул Ермень. – Среди ближников Скотьего бога есть куда более расторопные люди.
– Тебе уже шестьдесят лет, племянник, – строго глянула на боярина Турица. – Ты вступаешь в возраст волхва. Я хочу упрочить твое положение в Иерархии. Мне нужен свой человек среди ближников Велеса. И этим человеком будешь ты, сын рахмана Приама.
– Я не уверен в своих силах, – попробовал увильнуть от опасной миссии Ермень.
– На Весеня твоих сил хватит, – скривила губы в ухмылке Турица. – Ты захватишь Весеня, привезешь его в Оскол, и здесь, с благословения кудесника Богумила, мы предадим его жертвенному огню.
Нет слов, боярин Весень был редкостным негодяем и потенциальным вампиром, но в ненависти княгини Турицы к этому человеку было и еще нечто, глубоко личное. Ермень подозревал, что это нечто связано с рождением Студеня, а потому не только не осмелился задать Турицы уточняющий вопрос, но поспешно спрятал глаза, чтобы тетка, чего доброго, не заподозрила его в намерении, узнать больше, чем она сама захочет ему сказать.