Владыка Асгарда
Шрифт:
– Я подарю тебе мир, – прорычала бездна, – а что ты дашь мне взамен?
– Я дам тебе оболочку самого грозного воителя Ойкумены Яртура, того самого Яртура, который победил и унизил твоего отца. А душой кагана ты овладеешь сам. Она еще не ушла в мир Прави, ты ведь чувствуешь, что она здесь?
Боярин Бутуй стоял словно парализованный. Чудовищная мощь, исходящая от демона Студеня, испившего знаний из божественного сосуда, усиливалась с каждым новым мгновением. Шемякич, стоявший рядом с княгиней Лелей, попробовал обнажить меч, но рукоять выскользнула из его одеревеневших пальцев, и грозное оружие витязя с лязгом ушло обратно в ножны. Сын тролля Ильма захохотал. В этом смехе было торжество победителя, обманувшего всех.
– Девана, – крикнул он, сжимая в кулак заросшую шерстью ладонь, – ты все-таки будешь моей!
– Я согласен! – утробно отозвалась бездна. – Дай мне его тело, сын тролля Ильма. Студень, тяжело переступая толстыми мускулистыми ногами, подошел к гробу Яртура и одним мановением руки отбросил прочь тяжелую дубовую крышку. Увенчанные длинными когтями лапы потянулись к телу кагана.
– Мертвые не кусаются, – глумливо прохрипел он.
– А живые могут ужалить, – неожиданно пискнул боярин Бренко.
Бутую показалось, что из гроба ударила молния. И ударила она прямо в глаз Студеня. Чудовищный вопль разорвал наступившую, было, мертвую тишину. Сын Ильма отшатнулся и тяжело опрокинулся на спину. Из его правой глазницы торчала рукоять меча, украшенная головой змеи. А следом за молнией из гроба поднялся каган Яртур. Его воскрешение потрясло многих, но только не Шемякича.
– Бей! – крикнул друд, обнажая меч. Его крик послужил сигналом для всех, в том числе и для боярина Бутуя, которому в первый раз в жизни пришлось схлестнуться с демонами. Надо прямо сказать, это были не самые приятные мгновение в его жизни. Во-первых, и сам Бутуй был уже далеко не юношей, и демонов было раз в десять больше, чем людей. А черная бездна выплескивала их все в большем и большем числе. Похоже, Урад, не сумевшей выбраться из западни в чужой благообразной оболочке, решил заполнить собой если не весь мир, то замок Асгард по частям. И эти части вылетали из провала окровавленными кусками мяса, чтобы здесь в воздухе пропитанном испарениями жарцвета, обрести жутковатые оболочки полулюдей-полузверей с чудовищно длинными и острыми когтями.
– Закройте сосуд! – крикнул Шемякич, отмахиваясь мечом от наседающих демонов. Боярин Бутуй двинулся было по направлению к гробу, но прорубиться через орущую, брызгающую черной пеной толпу демонов ему не удалось. Зато витязю Мортимиру повезло больше, он даже сумел подхватить сосуд с пола, но не успел его закрыть, как на него набросились сразу два десятка разъяренных тварей, которые стали теснить его к бездне. Похоже, демоны собирались просто-напросто сбросить сына Лели прямо в объятия страшного Урада. На помощь витязю ринулся сам Яртур, но был остановлен стеной беснующихся монстров. Витязю оставалось сделать всего полшага до страшной бездны, когда на демонов обрушилась сама Морана. Черной птицей она ринулась на головы врагов, безжалостно разя их острым клювом. А следом за царицей ночи демонов атаковали гарпии, доселе не вмешивавшиеся в чужую свару. Помощь Мораны и гарпий позволила Мортимиру отступить на шаг от бездны, но вырваться из хоровода страшных тварей он не сумел. И тогда сын Лели сделал то, чего от него не ждали ни друзья, ни враги, он просто швырнул жар-цвет кагану Яртуру, сумевшему поймать сосуд на лету. Жуткий вой потряс стены много чего повидавшего замка Асгард, Бутуй понял, что каган закрыл крышку сосуда. Однако, легче от этого боярину не стало. Они стояли спина к спине с княжичем Ратмиром, изнемогая в борьбе. Демоны уже заполнили подвал замка и рвались к лестнице. Заросшая густой шерстью лапа вцепилась в шею захрипевшего Ратмира и опрокинула княжича на залитый кровью каменный пол. И сразу же десяток тварей принялись раздирать зубами и клыками человеческую плоть. Бутуй закричал дико и страшно, призывая на помощь сына. Но Божидар, окруженный со всех сторон врагами, не смог пробиться к отцу. Помощь пришла к Бутую совсем от другого человека. Насмешливое лицо темника Бекаса мелькнуло вдруг перед глазами асского боярина, и демон, уже успевший сжать обреченного Бутуя в своих объятьях, хрюкнул, поперхнулся кровью и растянулся на каменном полу. Орланы Бекаса и витязи Асгарда железной волной прошлись по подвалу, смывая в бездну демонов погибшего титана Аримана. Бутуй еще не успел стереть с лица кровь и пот, как огромный зал был освобожден от тварей, едва не лишивших жизни одного из самых разумных бояр Скифии.
– Ты слегка опоздал, Бекас, – услышал Бутуй голос воскресшего кагана Яртура. – Нас задержали мечники Турицы, вздумавшие защищать подземный ход, – со вздохом отозвался Бекас.
– Надо отдать должное моей бабке, она была очень осторожной и предусмотрительной женщиной.
– А почему была? – спросил Бекас.
– Потому что в этот раз она перехитрила сама себя. И груз, взваленный ею на плечи, оказался слишком тяжел для дочери альва Эльмира.
– Она умерла?
– Да, – хрипло отозвался Яртур. – Поднимите Турицу и ее сына с пола и похороните с соблюдением всех биармских обрядов. Боярин Ермень, я поручаю их тела тебе.
К удивлению Бутуя, биармец остался жив и с поклоном принял поручение кагана Яртура. А тело и лицо Студеня, еще недавно поражавшие взгляд размерами и уродством, обрели прежние человеческие черты. И только вместо правого глаза на лице сына тролля Ильма зияла рана, нанесенная мечом кагана Яртура.
– А как же княжич, Ратмир? – хрипло спросил боярин Бутуй. – Он умер, сражаясь со злом, как и подобает асу.
– Так похорони его как воина, боярин, и справь тризну. Пусть боги простят ему все вольные и невольные проступки.
– А если волхвы воспротивятся?
– Скажи им, что так велел я, каган Яртур.
Яртур, крепко сжимая в руках жар-цвет, подошел к краю бездны. Здесь над телом павшей в битве Мораны преклонил колени витязь Мортимир.
– Я дал царице ночи слово, что вырву из рук Вия ее мать Горгону, – хрипло произнес Мортимир.
– Ты поступил опрометчиво, – вздохнул Яртур. – Горгона не самая добрая из богов и богинь. Но слово витязя – закон. И мой сын не может нарушить клятву.
– Твой сын?! – свистящим шепотом произнес Мортимир, и рука его потянулась к мечу. – Да, – кивнул Яртур. – У тебя есть выбор мальчик – либо убить меня сейчас, выполняя волю Вия, либо пройти по Калиновому мосту и вручить богу смерти вот этот бесценный дар.
Яртур поставил на пол священный сосуд и отступил на шаг. Страшный как сама смерть Мортимир поднялся с колен с мечом в одной руке и жар-цветом другой.
– Нет, – бросилась между ними Леля. – Ты не вправе посылать его на смерть. Не слушай кагана, Мортимир, он лжет. Ты не сын Яртура, ты сын альва!
– Этим альвом был я, – холодно посмотрел на княгиню Яртур. – Так получилось Леля, то ли по воле богов, то ли по прихоти княгини Турицы. Выбор за тобой, Мортимир. Ты знаешь о договоре Слепого Бера с Вием, а потому – выбирай.
Боярин Бутуй с замиранием сердца ждал, чем кончиться этот затянувшийся спор между людьми, бросившими вызов смерти, и богом Вием, привыкшим каждый год собирать свою страшную жатву. В сущности, каган был прав, выбор у Мортимира был действительно невелик – либо убить отца, либо пройти по Калиновому мосту, рискуя собственной головой. Витязь думал долго, целую вечность, пальцы его, сжимающие рукоять меча, побелели от напряжения. Но не менее бледным было его лицо. Наконец, пальцы дрогнули и разжались – меч со звоном покатился по полу.
– Иди, – сказал Яртур, глядя прямо в глаза сыну. – И да помогут тебе боги и наша любовь там, на Калиновом мосту…