Владыка Асгарда
Шрифт:
Правда, эти многие так и не сумели объяснить сомневающимся, чем же новая правда лучше старой, и кто этот Он, чье пришествие напророчил смурной боярин Ермень.
– Знаю только, что он сын титана и Великой Матери, – понизил голос до шепота биармец.
– А потому вправе возвысить свой голос поперек других богов.
Увы, ни среди сарматов, ни среди асов, ни среди людей иных племен не нашлось отважного вождя, способного бросить вызов грядущему Обновлению и сказать свое веское слово в защиту прежних богов. И не найдется. Это Синегуб понял по тому, как внимательно слушали вожди и старейшины биармца, и каким гулом восхищения приветствовали они появление в зале княгинь Турицы, Лели и княжны Златы. А ведь прежде женщины в тризнах по ушедшим в мир иной не участвовали, у них в этом таинстве была своя роль. С громким плачем
– Горестную весть принесла я вам, старейшины, – произнесла княгиня Турица с подобающим случаю выражением лица. – Каган Яртур скончался минувшей ночью в замке Мрот в страшных мучениях. Да пребудет с ним при переходе в мир иной богиня Морана. Да прикроет она его своим крылом от бед и невзгод нового для него мира. Боярин Синегуб не сдержал крика ужаса, но крик этот утонул в громком ропоте потрясенных старейшин, коих поразила не только внезапная смерть кагана, но и слова его бабки. Ведь провожать в иной мир Яртура обязан был бог Вий, а боги Ярило и Велес должны были определить, какой участи он достоин. Достоин ли он мира Прави или обречен на вечные муки в мире Нави. А тут извольте видеть, какая-то Морана претендует на то, чтобы упокоить душу самого, пожалуй, храброго воителя Великой Скифии. Да ведь Яртура сам бог Перун назвал владыкой Асгарда. И никто почти не сомневался, что и в мире Прави кагану уготовано почетное место. Неужели княгиня Турица так ненавидит своего внука, что даже после смерти готова мстить Яртуру, мешая ему вступить в круг богов? К большому сокрушению Синегуба ответ на этот вопрос он так и не получил. Более того, он его даже не задал. Промолчали и старейшины, сидящие рядом. И в это мгновение Синегуб понял, что надежда умерла в его сердце. Что отныне его жизнь, это жизнь раба у ног богини Деваны, и никогда более его голос не прозвучит громко и гордо под сводами Асгарда, а если и прозвучит, то это будет не слово мужа, а писк евнуха, славящего свою госпожу.
Тело Яртура привезли в Расену через три дня доблестные витязи Шемякич, Гнеус, Лют и Божидар. Однако, вопреки ожиданиям, тело кагана не было предано огню. Витязь Шемякич громогласно объявил последнюю волю кагана Яртура. Его останки должны покоиться в подземелье замка Асгард, рядом с черепом поверженного титана Аримана. Слова Шемякича если и удивили, то только асов. Беры восприняли это как нечто само собой разумеющееся. Ибо самых своих выдающихся вождей и старейшин они хоронили в подземельях храмов Велеса. А Яртур, как говорили осведомленные люди, был сыном Волоха, а не Авсеня. И своей последней волей он разрешил эту мучавшую многих загадку. Устами витязя Шемякича он назвал себя потомком бера, а не сколота. Боярин Синегуб был участником погребальной процессии, растянувшейся от Расены до Асгарда, и даже удостоился чести подставить под гроб кагана свое плечо на одном из самых трудных участков его последнего скорбного пути. Впрочем, в подземелье Асгарда Синегуб не попал, туда Яртура внесли Шемякич, Гнеус, Лют и Божидар. Они же закрыли раззолоченный гроб тяжелой крышкой в присутствии княгинь Турицы и Лели, а также самых близких к ним людей. Тризна получилась непродолжительной. Уставшие от бесконечных похорон вожди и старейшины поспешили покинуть сумрачный замок Асгард, коему в ближайшие дни предстояло стать храмом Великой Матери, чей культ, наряду с культами Деваны и Мораны, еще предстояло утвердить в Асии и других землях Скифии.
– Бежать надо, – процедил сквозь зубы Курсан, выезжая из ворот замка. – Поверьте моему слову, бояре, добром это Обновление не закончится.
Почти все сарматы и асы думали сходно с беком, но никто не осмелился поддержать его вслух. Раньше надо было думать Курсану, ведь именно на плечах сарматов вознеслась к вершине власти княгиня Леля. Именно сарматы вместе с обезумевшим Хмарой истребили сколотов вместе с их князем Хорсом. Оно, конечно, Хорс тоже не подарок, но ни о каком Обновлении он даже не заикался. И старых богов он чтил.
– Интересно, а почему молчит князь Волох? – не унимался Курсан.
– А что же ему, на свою родню восставать? – зло выдохнул Синегуб.
– Нет, бояре, когда речь идет о власти – родная кровь побоку, – покачал головой сармат.
– Тебе виднее, – бросили ему из задних рядов.
Курсан намек на свое участие в отравлении царя Таксака понял и побагровел от гнева. А Синегубу пришло на ум, что путь говорливого бека к трону не будет устлан розами. И никуда он из Асии не побежит, а будет покорно ждать Обновления, чтобы заручиться поддержкой новой божественной Триады в нелегкой борьбе за власть. И Волох будет ждать, пытаясь извлечь выгоду из возвышения своей матери. И наверняка извлечет. Ибо князь Себерии мудр и очень хорошо усвоил известную многим истину – плетью обуха не перешибешь.
Глава 11
Бесценный дар
Бутуй, чудом ускользнувший от орланского погрома, не рискнул уклониться от участия в тризне по кагану Яртуру и явился в замок Асгард в сопровождении боярина Бренко. Сидел Бутуй за столом тихо, как мышь, а потому никто из сильных мира сего опального боярина не заметил. За исключением разве что биармца Ерменя. От него Бутуй узнал, что отцу витязя Божидара, мужа богини Деваны, бояться, в сущности, нечего. За честное служение кагану никто с него взыскивать не будет. Надо только во время присягнуть новому владыке Асгарда витязю Мортимиру сыну Родегаста и все утрясется, в конце концов. Однако мрачное выражение лица умного биармца начисто опровергало его дышащие надеждой на светлое будущее слова. Да и новый претендент на звание владыки Асгарда не поглянулся боярину Бутую с первого взгляда, ну хотя бы тем, что сидел за скорбным столом рядом с княжичем Ратмиром, коему в замке Асгард вообще не полагалось находиться.
– Княжич Ратмир прошел обряд очищения крови, – горько усмехнулся Ермень. – Во всяком случае, так утверждает кудесник Велеса Богумил.
– А на самом деле? – шепотом спросил Бутуй.
– Обновление покроет все, – вздохнул Ермень. – А Ратмир уже доказал свою преданность новой Триаде.
– Ну, хоть кому-то грядущие перемены принесут пользу, – попробовал пошутить Бутуй, но получилось не очень удачно.
– Ты лучше ноги отсюда уноси, боярин, – посоветовал асу биармец. – Сегодняшней ночью в Асгарде будет жарко. – А ты что же, останешься?
– Мне уже нечего терять, Бутуй, – обреченно сказал Ермень. – Придется досмотреть все до конца.
– Я с сыном хотел словом перемолвиться.
– Не вздумай даже подходить к нему, – зашипел на ухо асу Ермень. – Навлечешь беду и на его, и на свою голову. Божидар один из главных участников предстоящего таинства. Ему предстоит свадебный обряд с богиней Деваной.
– А богиня уже здесь, в Асгарде? – удивился Бутуй.
– Разуй глаза, боярин, ты же видел ее изображение в храме.
Бутуй воспользовался любезным советом биармца и с удивлением уставился на красивую девушку, сидящую рядом с княгиней Турицей. Воля ваша, но ничего божественного Бутуй в ней не обнаружил. Самая обычная молодая женка, с приятным лицом, высокой грудью и широкими бедрами. Такой только рожать и рожать, так нет же, ее потянуло в богини, пусть даже и плодородия.
– Полноценной богиней ей еще только предстоит стать сегодня ночью, – пояснил боярину Ермень. – Для этого она должна слиться телом и душой с той Деваной, что сейчас обитает в мире Прави. После этого она получит возможность жить и здесь, и там по своему усмотрению.
– А Морана в замке? – спросил Бутуй дрогнувшим голосом.
– Морана объявится, как только стемнеет. Ей предстоит пройти тот же обряд. Только тогда она станет истинной царицей ночи.
– Но ведь по твоему выходит, что и Великой Матери потребуется земная оболочка! – воскликнул потрясенный Бутуй.
– Догадайся с трех раз, кто ею будет, – хмыкнул Ермень.
Однако трех раз Бутую не понадобилось. Достаточно было бросить косой взгляд в сторону княгини Турицы, чтобы получить от Бутуя удар ногой в голень. Дочь альва Эльмира выглядела взволнованной. У нее даже щеки розовели, словно у невинной девушки перед брачной ночью. Едва ли не всю свою сознательную жизнь Турица шла к своему неслыханному возвышению, и вот теперь ей осталось сделать всего один шаг к обретению божественного величия. Как же тут было не волноваться. На месте Турицы Бутуй просто умер бы от страха.