Владыка башни
Шрифт:
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Отец Мира, всевидящий и всезнающий
в любви Своей, направь мой клинок.
Она не сводила глаз с высокого мужчины, спускавшегося по трапу на пристань. Он был одет как обыкновенный моряк: простая выцветшая рубаха, старые, но ещё крепкие сапоги, на плечах — поношенный шерстяной плащ. Что её удивило, так это отсутствие меча на поясе или за спиной. Впрочем, у мужчины имелся брезентовый мешок, перевязанный верёвкой, в котором вполне мог уместиться меч.
Он оглянулся — кто-то окликнул его с корабля. Звал чернокожий здоровяк с красным платком на шее — это был шкипер судна, доставившего своего знаменитого пассажира в этот заштатный порт. Высокий качнул головой,
«Безмозглые потаскушки», — подумала она, затаившись в сыром переулке, который был её прибежищем в последние три дня. По обеим его сторонам теснились лавки торговцев рыбой, и она ещё не привыкла к местной вони. «Он жаждет крови, а не плоти». Человек свернул за угол: судя по всему, он направлялся к северным воротам. Выйдя из укрытия, она последовала за ним.
— А платить кто будет, красотуля?
Снова этот толстяк. С первого дня, когда она спряталась в проулке, он вымогал у неё плату якобы за то, что не сообщит страже о её укрытии: портовое начальство не выказывало особого милосердия к бродяжкам. Однако она понимала, что на самом деле пузана интересуют не деньги. Парню было лет шестнадцать — на два года меньше, чем ей самой, — но он смотрелся куда выше и крупнее. Судя по мути в глазах, монеты, которые он уже от неё получил, пошли в основном на выпивку.
— Хорош кочевряжиться! — рявкнул он. — Обещалась, что один день — и свалишь отседова. А раз не свалила, плати!
— Пожалуйста, не надо! — испуганно пискнула она и попятилась. Если бы он был трезв, возможно, он задумался бы, с чего вдруг этой девице отступать с людной улицы в густую тень, где она становилась особенно беззащитной. — У меня есть ещё, бери!
Она протянула руку: на ладони тускло блеснул красный металл.
— Медяк! — Как она и предполагала, парень выбил монетку из её руки. — Кумбраэльская шлюха. Сейчас ты мне отдашь не только свои жалкие гроши, но и...
Кулак с острыми костяшками пальцев врезался точнёхонько ему под нос, где удар причиняет немалую боль и мигом сбивает с противника спесь. Его башка дёрнулась, из носа и разбитой верхней губы брызнул фонтанчик крови. Девушка выхватила кинжал из потайных ножен на поясе, но использовать его не пришлось: противник облизнул расквашенные губы, взгляд выпученных глаз помутился, и он рухнул на землю. Она схватила бесчувственное тело за лодыжки и оттащила поглубже в тёмный проулок. В карманах жирдяя обнаружились остатки её денег, небольшой флакон красноцвета и надкусанное яблоко. Не тронув красноцвет, она забрала монеты и, хрустя яблоком, пошла прочь. Пройдёт немало времени, прежде чем парня заметят, да и то наверняка решат, что он стал жертвой пьяной потасовки.
Впереди мелькнула высокая фигура: мужчина как раз проходил через ворота. Дружелюбно кивнул охранникам, но капюшона не снял. Девушка постояла, доедая яблоко и позволяя мужчине удалиться по северной дороге примерно на полмили, а потом отправилась следом.
«Отец Мира, всевидящий и всезнающий в любви Своей, направь мой клинок».
Высокий мужчина шёл весь день, время от времени останавливаясь, чтобы осмотреться. При этом его глаза внимательно обшаривали все, от границы леса до далёкого горизонта. Признак либо крайне осторожного человека, либо опытного солдата. Следуя за ним, девушка сошла с дороги, держась в тени деревьев, которыми густо порос север Варнсклейва, но при этом старалась не потерять из виду путника. Тот шёл размеренно, его размашистые шаги без труда пожирали милю за милей. Других пеших путников попадалось мало, по дороге в основном двигались повозки, направляющиеся в порт или обратно. Встретилось и несколько всадников, но никто из них даже не окликнул одинокого пешехода. В лесах хватало разбойников, поэтому заговаривать с незнакомцами было бы неразумно. Впрочем, верзила не обратил никакого внимания на их боязливое, подчёркнутые безразличие.
С наступлением ночи он свернул в лес в поисках места для ночлега. Девушка нагнала его на небольшой полянке, защищённой ветвями старого тиса. Скорчившись в неглубокой, заросшей папоротником впадине за кустами дрока, она наблюдала, как мужчина обустраивает свой лагерь. Он делал все с расчётом и сноровкой бывалого путешественника: собрал дрова, разжёг костёр, расчистил место, чтобы разложить скатку.
Усевшись на поваленный ствол, мужчина поужинал вяленой говядиной, запив мясо добрым глотком из фляжки, после чего просто сидел, глядя в догорающий огонь. При этом лицо его оставалось настороженным, словно он прислушивался к некой важной беседе. Заподозрив, что её обнаружили, девушка тоже напряглась и достала нож. Неужели он сумел её почувствовать? Ведь священник предупреждал, что этот тип несёт Тьму в своём сердце и станет самым грозным врагом из всех, с кем ей приходилось встречаться. Тогда она рассмеялась и метнула нож в мишень на стене сарая, у которого они столько лет тренировались со святым отцом. Нож попал в самый центр, расколов мишень пополам. «Меня благословил сам Отец Мира, вы не забыли?» — спросила она. Тогда священник выпорол её за гордыню, а также за грех самонадеянности — никто не может знать, каковы намерения Отца.
Битый час наблюдала она за высоким неподвижным мужчиной, который сидел со странно сосредоточенным лицом. Наконец он зевнул, бросил последний взгляд на окрестный лес, потом закутался в плащ и уснул. Она заставила себя потерпеть ещё немного, пока ночное небо окончательно не потемнело, а лес не сделался чёрным, как душа злодея. Единственным светлым пятном были тонкие кружева дыма над умирающим костром.
Только после этого, пригибаясь к самой земле, девушка покинула своё укрытие. Она держала нож наготове, сунув лезвие в рукав, чтобы её невзначай не выдал блеск клинка. Она подкрадывалась к спящему мужчине, стремясь остаться незаметной, двигаясь тихо и скрытно, словно лесной хищник: иначе говоря, двигаясь так, как учил её священник с тех пор, как ей исполнилось шесть. Мужчина лежал на спине, голова повёрнута набок, шея беззащитна. Убить его ничего не стоило, однако задача заключалась в ином. «Меч, — снова и снова повторял ей священник. — Сперва меч, а уж потом все остальное, в том числе и его смерть».
Она перехватила нож поудобнее, крепко сжав рукоять. «У большинства людей легко развязывается язык, когда они чувствуют у горла нож, — говорил священник. — Может быть, Отец Мира, всевидящий и всезнающий в любви Своей, направит твой клинок».
Она бросилась на спящего. Нож был нацелен прямо в подставленное горло...
Воздух с хрипом покинул лёгкие в тот момент, когда в грудь девушки ударило что-то тяжёлое. «Его сапог!» — в отчаянии поняла она. Пинок верзилы настиг подпрыгнувшую девушку в воздухе, отбросив на добрых десять футов. Она сразу же вскочила на ноги и ткнула ножом туда, где, как ей казалось, должен находиться обидчик... Но лезвие пронзило пустоту. Оказалось, он уже стоял у тиса. Выражение его лица вызвало у неё приступ ярости: он, видите ли, забавлялся.
Зарычав, она кинулась вперёд — мигом позабыв все поучения, которые долгие годы пытались вбить в неё с помощью розог. Ложный выпад влево, прыжок, нож направлен в плечо... Клинок снова встретил пустоту. Оступившись, она потеряла равновесие в самый ответственный момент атаки, затем резко развернулась и увидела мужчину, с ухмылкой стоящего совсем рядом.
Снова выпад, нож описал сложную кривую с множеством уколов и замахов, головокружительно быстрые удары рук и ног — но ни один из них так и не достиг цели.