Владыка башни
Шрифт:
— Отправить резерв!
Два батальона вольных мечников кинулись с лестницами к дамбе. У них потери были меньше, поскольку кумбраэльцы занимались куритаями. Мечники взобрались на стену в двух местах, отвлекая тем самым часть защитников на себя, и куритаи принялись прорубаться внутрь. По рядам кумбраэльцев пробежала внезапная судорога, и они разом отступили, так что через несколько мгновений на стенах не осталось ни одного защитника. От одного из проломов донёсся крик триумфа: атакующие наконец-то прорвались в город.
— Вот и всё, —
— Возможно, Совет позволит тебе дать городу новое имя. Как насчёт Токревия? — сказала Форнелла, а генерал покраснел и сделал вид, что не расслышал. — Хотя, пожалуй, Горящие Руины подойдут больше, — закончила она, глядя на многочисленные столбы дыма, поднимающиеся над городом.
— Отстроим! — рявкнул он.
— Если ваши солдаты оставят нам для этого рабов. — На лице женщины не было и тени радости, когда она смотрела на город, лишь меланхоличная брезгливость.
Следующие два часа прошли в ожидании формальной сдачи города. Генерал проявлял все большее нетерпение и бесцельно метался по палубе. Направо и налево сыпались приказы избивать матросов-рабов за самые незначительные проступки. Наконец от берега отвалила лодка с человеком, одетым в чёрные доспехи командира дивизии. На палубу взобрался донельзя усталый мужчина с закопчённым лицом и забинтованным предплечьем. Он отдал честь генералу, потом поклонился его жене.
— Ну?! — требовательно сказал Токрев.
— Стены наши, ваше превосходительство, но и только, — доложил офицер. — Судя по всему, кумбраэльцы не особенно старались их удержать. В городе построены баррикады, они разрушили дома, чтобы перегородить дороги, превратив их в ущелья смерти — на всех крышах засели лучники. Мы уже потеряли там больше людей, чем при взятии стен.
— Баррикады?! — взревел Токрев. — Вы явились, чтобы сообщить мне о баррикадах? Ломайте!
— Мы сломали первую час назад, ваше превосходительство, но через сто футов напоролись на следующую. Весь город поднялся против нас: мужчины и женщины, стар и млад. Приходится сражаться за каждый дом, а эта их ведьма... Создаётся впечатление, она повсюду.
— Ещё одно слово о ведьме, — тихо прошипел генерал, —
и я сдеру с вас кожу в назидание остальным трусам! — Он прошёл
на нос корабля и уставился на город.
— Возможно, следует дать приказ отойти и перегруппироваться, — сказала Форнелла. По тону её голоса было понятно, что это вовсе не совет. — Нужно разобраться в том, чего мы достигли.
Токрев напрягся: я видел, как сжались за спиной его кулаки. Он резко повернулся к командиру:
— Прекратить наступление, перестроиться и собрать все масляные лампы, какие только найдёте. Мы нападём в темноте и не будем больше сражаться за каждый дом. Мы их сожжём. Вам ясно?
В ту ночь над Алльтором стояло огромное оранжевое зарево. Оно достигало неба, затмевая звёзды. Генерал приказал мне остаться на палубе и записывать происходящее, а сам заперся в каюте с хорошенькой рабыней, которой было не больше пятнадцати лет. Форнелла, зябко завернувшись в шаль, осталась на воздухе. Причиняли ли ей звуки, доносящиеся снизу, какое-либо беспокойство или нет, она ничем не показывала. Встала рядом со мной на носу и разглядывала город все с тем же безрадостным лицом.
— Сколько лет этому поселению? — спросила она.
— Почти столько же, сколько и всему фьефу, госпожа, — ответил я. — Где-то около четырёхсот.
— Те два шпиля, насколько я понимаю, это храм их бога?
— Собор Отца Мира, госпожа. Вероятно, самое святое место из всех подобных.
— Быть может, именно поэтому они так сопротивляются нам? Защищают дом своего бога?
— Не могу точно сказать, госпожа, — ответил я, подумав: «А может, они предпочитают смерть рабству и мучениям, которые вы им предложите?»
— Тот вонючий бородач, — продолжала она. — Не хочешь узнать, кто это был?
— Я не в том положении, чтобы спрашивать, госпожа.
— Ты довольно убедительно играешь свою роль, — с улыбкой повернулась она ко мне. — А ведь сделался рабом всего несколько недель назад. Наверное, очень сильно хочешь жить. — Она встала спиной к зареву, скрестив руки на груди. — Ты сильно удивишься, если я скажу, что он вообще не человек? Просто оболочка, заполненная чем-то ещё более мерзким, чем его зловоние.
— Я... Я ничего не знаю, о таких вещах, госпожа.
— Разумеется. Куда тебе. Это тщательно охраняемый секрет, известный лишь Совету, да немногим вроде меня: особам достаточно важным, что их нельзя было не проинформировать. Наш грязный, постыдный секрет. — Казалось, она находилась где-то далеко, разговаривая с призраками, о которых не хотела вспоминать. Потом моргнула, встряхнула головой. — Расскажи-ка мне об этом Аль-Сорне. Кто он?
ГЛАВА ПЕРВАЯ
— Я тоже по ней скучаю.
Алорнис оторвалась от резьбы по дереву, тёмные глаза смотрели на Ваэлина сурово, как и на протяжении последних четырёх недель. То, что он принудил сестру к переезду, не слишком-то обрадовало её, а исчезновение Ривы лишь подлило масла в огонь.
— Ты даже не искал её, — произнесла она.
Несмотря на обвинение в её голосе, его обрадовало, что она хотя бы нормально разговаривает с ним. Алорнис и пары слов не сказала ему с того утра, когда, проснувшись, обнаружила исчезновение Ривы. За все путешествие по Нильсаэлю и за время, проведённое на корабле, она общалась исключительно односложно.