Владыка башни
Шрифт:
— Благодарю вас, милорд, — поклонился лучник.
Владыка встал, потянулся и выжидающе взглянул на госпожу Велисс:
— Ну что? Обед?
Слуги внесли в зал столы на козлах и скамьи. Разложили хлеб, варёную курятину, сыр, расставили тарелки с дымящимся супом. Лоточник не соврал: еда была простой, но сытной. Просители принялись за обе щеки уплетать угощение. Владыка фьефа и госпожа Велисс также удалились на обед. Рива оказалась рядом с той пожилой женщиной из очереди. Её иск к бывшей хозяйке о невыплате жалованья уже заслушали, но она не преминула остаться и на обед.
— Почти десять лет шила платья
Рива вежливо кивала, отрывая кусочки курицы, а сама внимательно следила за снующими вокруг слугами. По большей части те выходили из широких дверей в восточной стене, шустро исполняли свою работу и почти не болтали. Очевидно, госпожа Велисс не жаловала лентяев, а это значило, что она должна была хорошо знать их всех, если не по именам, то в лицо.
Подождав ещё немного, Рива поинтересовалась у пробегавшей мимо служанки, где находится уборная. Девушка указала ей на неприметную дверку в западной стене. Небольшая комнатка оказалась свободна. Рива быстро вывернула наизнанку юбку и связала волосы в хвост, затянув их голубой лентой. «Мошенничество — это просто вопрос ожиданий, — сказал ей как-то священник. — Люди не задумываются над тем, что они воспринимают как должное. Их взор привлекает только необычное». Если все ожидают, что служанки в этом доме быстро ходят и мало разговаривают, значит, и ей надлежит вести себя так же. Рива выскользнула из уборной, уверенно прошла к столу, собрала несколько пустых тарелок и направилась к восточной двери. Ей повезло: болтливая портниха не подняла взгляда от своей курицы, когда девушка проходила мимо.
Рива отступила в сторону, пропуская входящих в зал слуг. Те, по счастью, были слишком заняты собственными обязанностями и не обратили на неё внимания. За дверью открылся длинный коридор, заканчивался он у лестницы, которая вела вниз — по-видимому, на кухню. Эхо множества голосов, доносившихся оттуда, заставило девушку временно отказаться от идеи стащить кухонный нож. Пристроив тарелки на ближайшем подоконнике, Рива огляделась в поисках подходящего укрытия. Лишь одна дверь во всём коридоре оказалась незапертой, за ней находился обыкновенный чулан с кучей щёток и швабр. Ей опять повезло: в углу стояла объёмистая корзина с грязным бельём. Через несколько мгновений Рива надёжно спряталась под ворохом простыней. Просители натащили такое количество грязи, что у служанок вряд ли сегодня дойдут руки до стирки: вероятнее всего, никто не заинтересуется корзиной до утра. Делать здесь было нечего, и Рива уснула.
Её разбудил мягкий толчок от брошенной в корзину охапки белья. До неё глухо донеслись усталые голоса, потом хлопнула дверь, и всё стихло. Рива нервно сжала кулаки и начала считать.
Каждый раз, досчитав до ста, она отгибала палец. Когда кулаки полностью разжались, заставила себя повторить всё с самого начала, и так ещё три раза. После чего выбралась из корзины и в полной темноте нащупала дверь. Приоткрыла её и выглянула в тускло освещённый коридор. Во дворце было тихо, не слышалось ни шагов, ни голосов.
Рива скинула тяжёлую двойную юбку, под которой у неё были надеты штаны, и вышла в коридор, прислушиваясь к малейшему шуму. Все было спокойно. Донельзя довольная, что все складывается так удачно, девушка направилась к лестничному пролёту. Кухня оказалась просторной и тоже пустой. Единственный звук издавали несколько пыхтящих горшков, оставленных на длинной бронзовой плите. Вскоре Рива заметила металлический проблеск на разделочных столах. Богатый набор ножей был аккуратно разложен на столешнице: от широких тесаков до тоненьких шампуров. Рива выбрала простой шестидюймовый мясницкий нож с удобной ручкой и сунула его за кожаный ремешок на лодыжке, специально для этой цели привязанный перед тем, как надеть юбки.
Как она и ожидала, на кухню выходила ещё одна лестница. Рива надеялась, что та приведёт её в покои лорда. То есть туда, где он, без сомнения, и должен хранить все самое ценное. Она осторожно поднялась по ступенькам, стараясь двигаться бесшумно. В первой комнате стоял длинный обеденный стол, его тёмная полированная поверхность блеснула в свете масляных ламп. Стены украшали гобелены и картины, в основном — портреты. Рива пробежала взглядом по нарисованным лицам, вновь пытаясь отыскать сходство с собой, но обнаружила лишь тяжёлые челюсти и широкие носы, что отметила ещё в облике дяди.
К столовой примыкала библиотека: три высоких стены занимали полки, уставленные книгами. В центре находился письменный стол с лежащей на нём раскрытой книгой — страницу пересекала шёлковая ленточка закладки. Рядом виднелись исписанные листы пергамента. Рива не удержалась и перевернула книгу, чтобы прочесть название: «О народах и богатстве» Дендриша Хендрила. Заметки на пергаменте сделаны были чётким, уверенным почерком: «Этот фьеф зависит от торговли вином, таким образом, его богатство проистекает из виноградной лозы. Кто же является важнейшим человеком во фьефе? Тот, кто владеет лозой, или тот, кто собирает гроздья?»
Рива вернула книгу на место и пошла дальше. В конце библиотеки обнаружилась ещё одна лестница. Она заглянула в комнату на следующем этаже, и сердце её подпрыгнуло от радости. Мечи!
Окон здесь не было, помещение освещалось лишь люстрой на потолке. Свет многочисленных ламп играл на клинках, которыми увешаны были все четыре стены. Деревянный тёсаный пол пружинил под ногами, когда она прошла внутрь и принялась рассматривать мечи, начав с ближайшего. Это был простой, но отлично выкованный азраэльский клинок, как и большинство мечей в комнате. Каждый из них висел на железных скобах и легко снимался. Белые оштукатуренные стены украшены были фресками, изображавшими воинов, навеки застывших в различных боевых позициях. По-видимому, это была комната для занятий фехтованием. её отец наверняка тренировался именно здесь. Где же ещё его брату хранить заветный меч? Она вновь внимательно осмотрела стены. Так, азраэльский, азраэльский, ещё один азраэльский... А вот — совсем древний длинный меч, рядом — кинжал, но ничего похожего на клинок, описанный Аль-Сорной, или на тот, который показал кузнец... «Стоп!»
Он висел в самом центре — близнец меча, виденного ею в лавке кузнеца. Только рукоять малость поизящнее, с выгравированной серебряной эмблемой: натянутый лук в окружении дубовых листьев — герб дома Мусторов. «Неужели он?» её пальцы погладили рукоять, взгляд отмечал все щербинки и царапины на лезвии. Да, этот меч явно бывал в бою. Может быть, дядя, когда привёз его из Высокой Твердыни, приказал сделать новую рукоять? Остатки порядочности побудили его хотя бы таким образом почтить память погибшего брата?