Владыка Ивери
Шрифт:
– Они что, еще и наземные постройки сняли там? – удивился я.
Тактик не ответил. Он послал нам изображение с Ивери. Внеклассовый гигант Орпенна завис над лагерем полевых работ на втором материке. Изображение было отвратительным, явно получаемым оптикой с орбиты, но даже такого нам хватило, чтобы заметить, как через несколько минут убравшийся в сторону чужак не оставил нам и тени загадки. Зато оставил нам котлован с себя размером. Хорошо, гад, пирамиду не украл. Она так и продолжала возвышаться почти на границе котлована.
– Вот такой бы нам на Прометее – окопы рыть… – то ли
– Угу, – согласился я. – Он бы там города срывал сам, а не окопы бы рыл.
– Тоже неплохое применение, – кивнул Игорь.
Тактик в канале сказал почти весело:
– Ну вот, у вас из-под носа украли самую интересную загадку Ивери.
Я усмехнулся и сказал:
– Зато вам оставили самую страшную загадку океана.
Тактик хмыкнул и отключил нас от канала передачи изображения. Мы перешли на шифрованный, по которому нам дублировали информацию диспетчера эсминцев Эскадры.
Корабль Орпеннов, вместо того чтобы набирать скорость и уходить по прямой из атмосферы, вильнул в сторону Пристанища, как в народе обзывали базу ВКС, и с высоты в полтора километра поднял еще что-то с земли, особо не мудрствуя, – вместе с грунтом.
– Что это было? – спросил меня Игорь удивленно.
– Я почем знаю, – ответил я, пытаясь рассмотреть участок берега с воронкой, уже заполняющейся океанской водой.
Дальше началось что-то невозможное. Собравшаяся было у большой луны эскадра ВКС в мгновение развернулась к противнику и пошла в атаку. Это было просто невероятно – адмирал без особой на то необходимости начала атаку на посланца Матки Орпеннов. Поднимающийся по прямой вверх корабль Орпеннов тоже был не лыком шит и, спасаясь от наступающей армады, попросту упал обратно в атмосферу.
И тогда заговорил Орпенн. На всех частотах. На всех каналах. Всеми типами излучений, что были ему доступны. Он даже гамма-импульс послал в сторону Эскадры ВКС, что всегда расценивалось как однозначное нападение.
– Пропустите ремонтный модуль! Пропустите ремонтный модуль! Планете угрожает опасность. Планете угрожает опасность. Пропустите ремонтный модуль или будете уничтожены.
Я был в тихом помешательстве, когда увидел, что адмирал и не думает пропускать. Наоборот, ее линкор, выплевывая боевые корабли, шел к пятой планете, а часть флота, пока еще не обстреливая, но уже более решительно прижимала собой корабль Орпенна к поверхности Ивери.
Я послал запрос на присоединение к тактическому каналу, и какой-то оператор, видя, что сигнал свой, не особо задумываясь, подключил нас. И тут мы услышали:
– Не дать уйти! Уничтожить, если не сбросит груз. Если совершит посадку, на море висеть над ним, не давая взлететь! – Адмирал, верно, сошла с ума. Она вопила, как обесчещенная девица, требовавшая крови насильников.
Тактик, пытаясь перекричать ее в своем канале, отдавал указания:
– Эсминцам второй группы отойти к основным силам. Построение атакующей полусферой. Равнение на флагман. Диаметр построения – десятая астроединицы… Уберите с курса «Камень», или я сейчас его на металлолом уберу. Эй, на борделе… с курса! Да мне все равно куда!
В это время адмирал, дорвавшаяся до обычной связи, рявкнула на весь
– Орпенн! Верни захваченных людей, и я выпущу твой ремонтный модуль! Слышишь меня?
Орпенн плевал на ее предложение:
– Пропустите ремонтный модуль! Пропустите ремонтный модуль! Пропустите ремонтный…
Адмирал, чуть не визжа от злости, скомандовала:
– Открыть порты, взять на прицел противника!
На своем канале тактик, тяжело вздохнув, отдал распоряжение:
– Эскадре продолжать построение. Группе задержания открыть порты, приготовиться к ведению огня.
А чужак у пятой планеты надрывался:
– Планете угрожает опасность. Планете угрожает опасность. Пропустите ремонтный модуль или будете уничтожены.
– Отпусти людей! – рявкнула на Орпенна невидимая нам адмирал.
И космос вдруг замолк. Словно у всех разом отказали устройства связи. А впрочем, так оно и было. Такой фокус Орпенны уже проделывали неоднократно. Перед своей атакой Матка заставляла всех замолчать, и в этой невероятной тишине тысячи людских глаз увидели разворачивающийся хоровод смерти. Это по спирали от Матки отделялись ее «приживалы». Корабли различной величины и назначения. А иногда и не просто корабли, а снаряды, имитирующие их, – брандеры с резонансной бомбой внутри, что при соприкосновении с корпусом любого корабля превращает его органику в кисель. Оставляя, впрочем, почти нетронутой саму посудину.
Хоровод разлетался, образуя два плотных рукава вокруг Матки. Довольно скоро стало понятно, что при таком численном превосходстве противника Эскадре просто физически не выстоять и десяти минут боя. Оставался вопрос, кто первым выстрелит.
Мы с Игорем, сидящие буквально на расстоянии безоптической видимости Матки, были поражены всем происходящим. И тем, что должно было произойти. В случае открытия огня нечего было и мечтать выбраться живыми из этой мясорубки. Даже если по нам никто прицельно стрелять не будет, нас просто спалят расфокусированные лучи, направленные с наших кораблей по противнику. И если ее механизмам будет на них плевать, то наша устаревшая посудина не выдержит плотного огня. Мы просто сплавимся.
А молчание все продолжалось. Наконец Орпенн заговорил, по своей традиции продолжая увещевать:
– Пропустите ремонтный модуль! Пропустите ремонтный модуль! Пропустите ремонтный модуль! Планете угрожает опасность. Планете угрожает опасность. Пропустите рем… одуль, или я уничтожу вас…
Что-то дрогнуло, наверное, в сердце нашей умалишенной адмиральши. Сначала по всем каналам пронеслось:
– Всем кораблям самый малый вперед.
Буквально сразу тактик добавил:
– Стоп машины.
Затем по кораблям прозвучал голос адмирала:
– Вы все видели, что произошло… Мне нечего добавить. Противник сильнее нас, и вы это видите. Нам не отбить у него ни объект исследования, ни задержанных. Мы бесцельно погибнем в стычке с Маткой. А посему я приказываю… Пропустить этот… ремонтный модуль Орпенна. Всем кораблям отойти на исходные позиции до начала развертывания.
Я по голосу слышал, что тактику просто невероятно хочется высказать что-то злое и нелицеприятное непонятно кому, но он только сдержанно объявил: