Владыка мира
Шрифт:
Глаза Хирабай, черные, как у ее брата, были полны ненависти.
– Да за то, что ты – враг моего народа! Сколько бесстрашных раджпутов ты убил в Читторгархе и их женщин, которым ты не оставил выбора, как только спастись от бесчестья, совершив джаухар? Мне жаль, что я была не с ними. Я с радостью пойду в огонь, но тебе не подчинюсь.
Акбар отпустил ее, и Хирабай отступила назад на несколько шагов, прежде чем остановилась и потерла правое запястье. Он оглядел ее, ища любое другое оружие, но девушка была почти обнаженной, так что больше ничего похожего видно не было.
– Твой брат так охотно отдал мне тебя… Он знает, что ты так думаешь? – Новая мысль пронзила его. – Может, он знает и то, что ты хочешь убить меня?
Впервые в глазах Хирабай появился страх.
– Нет. Он ничего не знал. Ему не до разговоров с женщинами из нашей семьи. Даже весть о том, что я должна стать твоей женой, он отправил мне в письме.
– Я сейчас позову стражу. И казню тебя до восхода солнца.
– Как тебе угодно.
– Ты вправду этого хочешь? Если мир узнает, что ты пыталась сделать, твой брат остаток жизни проведет в бесчестье и одиночестве. Кто из правителей раджпутов пожелает иметь дело с человеком, сестра которого пренебрегла всеми понятиями о долге и чести? Раджпуты славятся своей храбростью на поле брани, а не убийствами и подлостью.
Хирабай вспыхнула. Только сейчас Акбар заметил, как она была красива – овальное лицо с изящными кошачьими скулами, нежная кожа цвета молодого меда… Но падишаха ее чары совсем не прельщали. Шагнув к ней, он схватил ее за плечи.
– Слушай меня. Я не собираюсь рушить союз с царствами раджпутов из-за глупой выходки какой-то женщины. Вельможи, которых я казнил после падения Читторгарха, сами выбрали такой конец. Согласно боевому кодексу раджпутов, оставаться в живых для них означало позор. Тебе это ясно?
Хирабай ничего не сказала, но он чувствовал, что ее тело обмякло, как будто нападение опустошило ее, и он выпустил ее из рук.
– Я не скажу никому о том, что здесь произошло. И если ты ценишь честь своей семьи, тоже будешь молчать. Ты – моя жена и выполнишь то, что должна. Ты понимаешь, о чем я?
Хирабай кивнула.
– В таком случае тебе, как моей жене, пора выполнить свой первый долг.
Акбар взглядом показал на постель. Хирабай отвернулась, развязала унизанный жемчугом пояс на талии, и одежда слетела на пол. Ее изящно изогнутое тело было очаровательно, но Акбар был охвачен вовсе не желанием, а гневом, когда опустился на нее сверху и начал движения, ни на миг не сводя взгляда с ее глаз. Лицо Хирабай оставалось совершенно неподвижным, даже если ей и было больно и неприятно, когда он, все ускоряясь, двигался в ней, заботясь не об удовольствии, а лишь о деле. Не так он представлял себе первую брачную ночь со своей девственной невестой… Новая жена обманула его доверие так же, как Адам-хан. Хирабай – столь же опасный враг, как и любой другой на поле битвы. Но враг, как и Адам-хан, всегда бывал проучен – свой урок получила и она.
Глава 9
Салим
– Сожалею, повелитель, но у нее начались регулярные месячные очищения.
Хваджасара смотрела на Акбара со страхом, будто ее саму сейчас будут обвинять в том, что Хирабай никак не может забеременеть.
– Госпожа пребывает в печали с первого дня вашего брака. Почти не ест. Почти не выходит из своих покоев и не гуляет в садах гарема. Она говорит только с девицами, которых привезла с собой из Амбера, и сторонится остальных женщин, никогда не играет и не болтает с ними. Возможно, она нездорова… Мне позвать хакима, чтобы он снова ее осмотрел?
– Нет.
Всего шесть недель назад пожилой доктор, закрыв лицо тканью, чтобы не лицезреть других обитательниц гарема, приходил в сопровождении двух евнухов в покои Хирабай. Акбар наблюдал, как хаким, высовываясь из-под ткани, как черепаха из панциря, осмотрел ее, ощупывая тело руками под свободной хлопковой туникой.
– Я не вижу у нее никаких отклонений, повелитель, – объявил он наконец. – Вход в чрево здоровый и правильно сложен.
Акбар смотрел все так же задумчиво. Хаваджасара была женщина высокая, крепко сбитая и в свои сорок лет еще вполне привлекательная. Она стала распорядительницей гарема после того, как на покой отправилась та старуха, которая привела к Акбару Майялу, – как же давно это было… Но сейчас падишах думал только о Хирабай. Каждый раз, овладевая ею, он надеялся, что что-то изменится, но жена всегда лежала вяло и безучастно. Ее безволие тревожило его больше, чем если бы она попыталась от него отбиваться. Может, она до сих пор мечтает всадить в него нож? Падишах приказал распорядительнице гарема всегда проверять, чтобы в покоях Хирабай не было ничего острого. Распорядительница гарема посмотрела на него с интересом, но, конечно, повиновалась. Это защитит Хирабай и от самой себя – иногда он боялся, что она может попытаться себе навредить. Ее покои переместили в двухъярусный павильон. Тот хоть и выходит окнами на Джамну, но они забраны решетками из резного мрамора, так что прыгнуть из них нельзя.
– Повелитель?
Акбар забыл, что хаваджасара все еще стоит возле него.
– Ты свободна. Приходи снова через месяц; может, тогда – да помогут нам небеса – принесешь мне новости получше.
Некоторое время падишах сидел в уединении. Небо очистилось от туч, дожди прекратились. Обычно в это время он чаще бывал не во дворце, а на охоте… Почему же он не может не думать о Хирабай? Не из любви, скорее из самолюбия… Весь двор уже, должно быть, знает, что у падишаха с его молодой женой не все гладко. Они никогда не встречались за трапезой, не проводили вместе время, за исключением его ночных визитов в ее спальню. И даже тогда Акбар уходил спать к себе в покои. Он никогда не просыпался в ее объятиях на рассвете. Может, мать смогла бы хоть как-то ему это объяснить или хотя бы немного его успокоить… Раньше он смущался говорить с ней об этом, надеясь каждый месяц услышать, что Хирабай ждет ребенка. Но время шло.
Акбар отвлекался от дел, которые должны были занимать его ум. Если то, что рассказывал ему старик Джаухар, было правдой, то что-то в его окружении поменялось не в лучшую сторону. Бхагван Дас был прав, когда предсказывал, что брак Акбара с немусульманкой подвергнется критике. Муллы шептали, что бездетность Акбара – наказание за брак с неверной, индуской…
Хамида читала, но, увидев вошедшего Акбара, отложила свою книгу стихов.
– Что случилось? Вид у тебя обеспокоенный.
– Только что от меня ушла хаваджасара.
– И?..
– Хирабай все еще не забеременела.
– Наберись немного терпения. Помни, что вы женаты всего лишь шесть месяцев.
– Этим я себя и утешаю. Но сколько еще я должен ждать?
– Ты еще очень молод. Приведешь других жен, и будут дети – сыновья, пусть даже и не от Хирабай.
– Дело не только в том, что мне не терпится. Две недели назад у меня был Джаухар. Так как я сделал его своим визирем, ему многое доносят о том, что поговаривают при дворе.
– Не стоит слушать дворцовые сплетни.
– Нет, стоит. Кое-кто из старейшин – уламов – утверждает, что Хирабай никогда не будет иметь детей. Они говорят, что это мне божья кара за то, что я нарушил заповеди ислама, взяв в жены неверную.
– Империей правишь ты, а не уламы.
– Я не боюсь их, с их узкими предрассудками. Сначала, признаюсь, я действительно задавался вопросом: может, они правы? Но чем больше я думал об этом, тем больше сомневался в том, что милосердный, сострадательный Всевышний может отвергнуть людей просто потому, что они исповедуют иную веру. Но мои подданные могут начать прислушиваться к их доводам, пусть даже совершенно пустым. Это способно посеять ненависть и раздоры. Уламы прекрасно знают, почему я женился на индуске, – не только для того, чтобы скрепить военный союз, но и показать, что все могут процветать под властью Моголов, независимо от вероисповедания…