Владыка морей
Шрифт:
Сандакан пожал плечами и швырнул за борт окурок своей последней сигары.
— Я уже говорил с ними. Они категорически отказываются. Они хотят до конца разделить нашу участь. И, в конце концов, может быть, так лучше?
Индус смолк. Его затуманенный взор был устремлен на ярко горевшие в небесах звезды, словно советовался с ними о судьбе дочери.
Тем временем весь экипаж «Властителя океана» занял свои места на постах в полной боевой готовности. Ни жалобы, ни крика злобы… Эти люди давно уже решили, что от гибели не уйдешь, и каждый из них сейчас думал только об одном:
Фантастическую картину представляли сошедшиеся для последнего смертного боя враги.
Пять стальных гигантов собрались тут, словно на необозримой арене. Один — это был «Властитель океана» — стоял на месте, как бы застыв в ожидании последней роковой минуты. Четыре других, окружив его, фиксировали на нем снопы ослепительно ярких лучей электрических прожекторов, но не подходили и не начинали канонаду, ожидая рассвета. Позже, перед полуночью, когда взошла луна, убедившись, что корсар не пытается уйти, его враги и сами потушили огни, но всю ночь до утра кружились около крейсера, подходя все ближе и ближе к нему.
Тремаль-Наик, душа которого была полна страха за участь любимого ребенка, подошел перед рассветом к Сандакану.
— Ведь это те самые крейсеры, — сказал он, — от которых мы тогда ушли в водах Саравака?
— Да! — ответил Сандакан коротко. — Но теперь мы не можем уйти.
— А что же будем делать? Кажется, их артиллерия сильнее нашей?
— Порознь — нет. А вместе у всех четырех, разумеется, почти в четыре раза сильнее.
— Значит, это смерть?
— Для нас — да! — ответил Сандакан спокойно.
— Почему ты отделяешь меня от себя?
— Потому что если сейчас мы спустим шлюпку, ты сядешь туда, взяв с собой твою дочь и Сураму.
— И что дальше?
— Ты подойдешь к любому из этих крейсеров, и я уверен, что вас пощадят.
— Ты сошел с ума, Сандакан? — воскликнул индус. — Всю жизнь я был твоим другом. И ты считаешь меня способным на такую низость? Нет, я не покину вас.
— Я должен, однако, сказать тебе то, что раньше не считал нужным говорить. Выслушай терпеливо, и тогда решай, что делать, и как ты решишь, так и поступай. Дело в том, что твоя дочь любит сэра Морленда. Он влюблен в твою дочь. Нет сомнения, что девушку ждет счастье, тогда как здесь — гибель. Но она не хочет уходить от тебя. Значит, ты должен покинуть нас ради твоего собственного ребенка, и ни я, ни Янес не будем смотреть на это как на измену нашей дружбе, нашему братству.
— А Дарма? Она вам сказала, что действительно согласна уйти от вас, если уйду я? — со странным выражением спросил индус, дрожа всем телом.
Янес и Сандакан переглянулись.
Потом Янес поднял голову.
— Нет, я не могу солгать! — сказал он хрипло. — Твоя дочь сошла сума.
— То есть?
— Она хочет разделить нашу участь.
Торжествующий крик сорвался с уст индуса, и страстным жестом он поднял обе руки к небу:
— Слава богам старой Индии. У моей дочери в жилах моя кровь. Мы останемся!
Сандакан и Янес молчали. И вдруг Янес хлопнул себя по лбу.
— О,
— Что такое? — нахмурился Сандакан.
— Да, да. Ведь мы с тобой забыли…
— Что?
— Демона Войны! Мистера О'Брайенна! Его чудесный аппарат!
Он, как оглушенный, бросился бежать в каюту, в которой с момента своего появления на борту «Властителя океана» изобретатель проживал на положении пленника, лишь изредка выпускаемого на палубу.
— Разбудить чудака! — скомандовал он часовому.
— Да он не спит! — отозвался часовой.
Янес бурей ворвался в каюту ученого. Тот спокойно сидел на своей койке, погруженный в какие-то размышления.
— Каким ветром занесло вас сюда, мистер де Гомейра? — спросил О'Брайенн, поднимая голову.
— Слушайте! Есть возможность…
— Испытать на практике мое изобретение? Я готов. Прикажите отнести на палубу вот этот аппарат, но только осторожно.
Янес приостановился.
— Хорошо! — сказал он. — Вы взорвете пороховые погреба англичан.
— Мне все равно, чьи. Я хочу только доказать, что умею делать это! — равнодушно отозвался изобретатель.
— А если… а если вы взорвете наш корабль?
— И себя тоже? — улыбнулся ученый. — Но ведь тогда мир ничего не узнает обо мне и о моем великом изобретении. Я думал, вы лучше знаете мир изобретателей. Я взорву земной шар, но только тогда, когда мое изобретение будет уже общим достоянием. Но довольно. Сейчас самый удобный момент, чтобы произвести эксперимент. Он обещает быть очень интересным. Кстати, кажется, море спокойно.
И изобретатель ровным шагом направился на палубу. Два матроса вынесли и поставили на выбранном им месте ящики, содержащие таинственный аппарат, в чудесную силу которого изобретатель так пламенно верил.
Разумеется, на крейсере не было ни единого человека, который не слыхал бы о чудесном аппарате О'Брайенна, однако, несмотря на подтверждения Харварда, никто не хотел верить в возможность производить взрыв на расстоянии. Но теперь, когда пришел роковой час последнего боя и «Властитель океана» оказался беспомощным лицом к лицу с четырьмя подстерегавшими его врагами, все, до последнего человека, с глубочайшим вниманием глядели на ученого. Эти осужденные на гибель люди словно ждали от него спасения. А он медленно и методично расставлял на палубе какие-то банки, соединенные металлическими прутьями, какие-то валики, обмотанные проволокой, прутья с металлическими шариками на конце.
— Готово! — сказал он. — Сейчас я взорву любой из этих крейсеров. Укажите, с которого начинать.
Ему была предоставлена возможность самостоятельного выбора, и он остановился на ближайшем к «Властителю океана» судне.
Это был наименьший по величине из всех четырех крейсер, но, по-видимому, несущий самую мощную артиллерию. Он кружился около корабля корсаров, словно стремясь вывести его экипаж из терпения, на расстоянии всего около полутора миль. По временам и это расстояние сокращалось, когда английское судно меняло курс и, поворачиваясь, описывало, дугу.