Власов: Восхождение на эшафот
Шрифт:
Когда в штабе 25-го танкового корпуса его унизительно заставили писать приказ о сдаче всех частей РОА советским войскам, Власов вновь с горечью произнес: «Лучше мне все-таки было бы застрелиться!» На что один из офицеров СМЕРШа многозначительно заметил: «О, нет, право застрелиться у нас вымаливают, как величайшую, никому не дарованную привилегию!»
38
Топоры висельных дел мастеров уже давным-давно отстучали, а значит, сотворение эшафота завершено. Вот только в сознании обреченного каждый височный
Неужели Сталин не понимает, что, унижая его, известного всему миру полководца, бывшего командующего Русской Освободительной Армией, на смертном одре, — он тем самым унижает самого себя, унижает страну, которую представляет; весь русский народ, который частью истребил в репрессиях, а частью загнал и томит в концлагерях НКВД?
…Мы идем вдоль тлеющих пожарищ, В годы грозных бедствий и войны… Приходи и ты к нам в полк, товарищ, Если любишь Родину, как мы!— неожиданно как-то вспомнились Власову слова походного марша Русской Освободительной Армии. Причем, для храбрости, он даже попытался напеть их:
Скоро сломим красное насилье, Боевой закончится поход: Будет строить новую Россию, Закаленный в бедствиях народ… [101]Какие прекрасные слова! Как вдохновенно пели эту песню бойцы 1-й дивизии РОА генерала Буняченко во время армейского смотра в феврале сорок пятого! Какой уверенной поступью шел его парашютно-десантный батальон, с которым, казалось, можно было пройти от океана до океана; какими подготовленными к борьбе представали бойцы разведбатальона майора Костенко; с какой надеждой смотрели на своего командарма курсанты офицерской и разведывательно-диверсионных школ!
101
Здесь цитируется фрагмент походной маршевой песни РОА — «Мы идем!», автором слов которой является А. Флоров (Флауме, 1912–1989), автором музыки — М. Давыдов. В основу песни легло стихотворение Флорова «Тот, кто верен нашему девизу…», опубликованное в 1939 году в Риге, в сборнике «Песенник Рутении». После войны Флоров был профессором Пенсильванского, а затем Джорджтаунского университетов США.
…«Будет строить закаленный в бедствиях народ»! Вот только
«Господи, как же мало оно просуществовало — это Русское освободительное движение! — мучительно терзал себя „вечный командарм“, как назвал его когда-то Буняченко. — И как нелепо все, решительно все, сошло на нет! Неужели не найдутся люди, которые бы подняли знамя этой борьбы, неужели над Кремлем так никогда и не взовьется трехцветное знамя России, а на гербе не появится двуглавый российский орел?!» [102]
102
Солдаты РОА шли в бой под тем же флагом, который является сейчас государственным флагом Российской Федерации. И признавали тот же российский имперский герб, который является теперь гербом РФ.
— Выводи зэка «тридцать первого»! Власова выводи, мать вашу! — под ругань кого-то из старших палачей-тюремщиков, с заунывным стоном открывалась тяжелая стальная дверь. Словно ворота, ведущие из камеры смертников — да прямо в ад, с какой-то омерзительно пошлой, недостойной истинного солдата остановкой на эшафоте.
— Все уже там! Все начальство — у виселицы! Выводи, кому сказано?!
Когда в проеме двери, ведущей во внутренний двор, обреченный приостановился, чтобы взглянуть на первые мазки раннего августовского рассвета, молодой конвоир вновь потянулся к его спине, намереваясь подтолкнуть, однако, наткнушись на осуждающий взгляд старшего конвойного, словно на штык, замер, подарив обреченному еще несколько секунд земного бытия.
«…И никого ты не спас… ты, возомнивший себя Спасителем России! — последняя предмолитвенная мысль, которая снизошла до сознания недоучившегося семинариста и недовоевавшего генерала. — Ни армии не спас, ни народа, ни себя, ни даже… Москвы, спасителем которой тебя так недолго, но все же величали!»
Все одиннадцать обреченных уже стояли на узком, вдоль стены выстроенном помосте, с петлями на шее, но кто-то из темноты «трибун» этой эшафотной арены, спокойно, властно, со всей жестокой библейско-армейской мудростью рассудил:
— Петли с висельников снять! Всех вернуть на землю! Первый по чину — и на эшафот восходить должен первым! На армейских виселицах порядок тоже должен быть армейским…