Власть без славы. Книга 1
Шрифт:
— Давай четыре! Что же нам еще делать, как не просиживать штаны за картами? — ответил Ренфри. Он наклонил голову набок и прищурил косой глаз, пытаясь придать своему глуповатому лицу хитрое выражение. — Конечно, играй мы на деньги, я не стал бы прикупать четыре карты, когда другие берут по две и по три. Нет, Роберт Ренфри не из таковских.
— А мне три, — сказал Барни Робинсон. Этот был среднего роста, коренастый. Его круглое добродушное лицо обрамляли бакенбарды, а огромные усы с закрученными вверх кончиками придавали ему лихой вид. Он был полуграмотен, как и остальные,
— А ты ходи по утрам в Армию Спасения, — посоветовал Мик О’Коннелл. — Посидишь там с часок, послушаешь, как хвалят господа бога, а потом тебе дадут такой обед, какой и в Дублине не скоро сыщешь. Я и сам наедаюсь, да еще кое-что жене и детишкам приношу.
— Я прикуплю три, Джек, — сказал последний игрок, худой и бледный парнишка по имени Джим Трэси; он походил на узел тряпья, втиснутый между Барни Робинсоном и Джоном Уэстом.
Когда Джон Уэст, отсчитав три карты, протянул их Джиму, на кухонном крылечке появилась миссис Уэст — маленькая, худая, сутулая. Седые волосы ее были гладко зачесаны назад, лицо покрыто морщинами, губы крепко сжаты. Видно было, что эта когда-то кроткая, приветливая женщина постепенно становилась раздражительной и сварливой.
— Джон, Джо, сейчас же наколите мне дров! — крикнула она сердито. — Неужели я все сама должна делать?
— Ладно, мама, сейчас наколю, — рассеянно ответил Джо. — Подожди минутку.
Игра продолжалась, партнеры делали воображаемые ставки. Три туза Джона Уэста выиграли, и колода перешла в руки Джо.
Миссис Уэст, ворча себе под нос, подошла к кучке дров, лежавшей во дворе, взяла в руки топор с треснувшим топорищем и ожесточенно принялась колоть.
— В жизни своей не видала таких лодырей, — возмущалась она. — Два полена расколоть и то трудно, бесстыдники!
Игроки, услышав ее воркотню, оглянулись, но тут же снова занялись покером. Из-под топора вылетела щепка и попала миссис Уэст прямо в лицо; на щеке показалось немного крови. Она вытерла щеку передником и снова яростно заработала топором.
— Брось, мама. Я сейчас наколю, только дай доиграем, — сказал Джо, на минуту отрываясь от карт.
— Дождешься тебя, как же! До вечера печку не истопишь.
Она собрала в передник наколотые дрова, щепу и пошла обратно к крылечку.
— Лучше бы шли работу искать, чем целый день за картами сидеть, бездельники несчастные! — крикнула она через плечо.
— А вы, миссис Уэст, верно, с левой ноги нынче встали, — заметил Мик О’Коннелл.
Миссис Уэст остановилась.
— Ты бы помалкивал, Мик О’Коннелл. Тебе здесь совсем не место. Шел бы домой, к жене. Или работы поискал, позаботился о малых ребятах. — На пороге кухни она обернулась, посмотрела на игроков и вдруг сказала: — Я, помнится, говорила тебе, Боров, или как тебя там… чтобы ты сюда не ходил. Нам тут арестантов не нужно.
— Ах, не нужно? А ваш собственный сынок кто? Ваш-то Арти не арестант, что ли?
Миссис Уэст зашатало от этих слов, точно ее ударили по лицу. Джон Уэст вскочил и, перегнувшись через стол, схватил Борова за шиворот.
— Замолчи! Не смей этого говорить маме!
— Ты чего лезешь, сморчок? — Боров одним движением сбросил руку Джона и, поднявшись, в бешенстве уставился на него. — Отстань от меня, не то кости переломаю. — Он размахнулся огромной ручищей и так сильно толкнул Джона в грудь, что тот повалился на ящик, служивший ему стулом.
Остальные игроки, не вмешиваясь, внимательно следили за дракой. Миссис Уэст испуганно вскрикнула, когда Боров кинулся на Джона. Джон отпрянул назад, опрокинув ящик. Гнев его сменился страхом. Боров так стремительно бросился на своего противника, что стол перевернулся, раскидав игроков во все стороны. Боров вцепился Джону в плечо и уже замахнулся кулаком, но Эдди Корриган, поднявшись на ноги, перехватил удар и, сжав Борова в своих могучих объятиях, скрутил ему руки за спину. Пока они боролись посреди двора, Джон Уэст стоял поодаль, наблюдая.
— Садись на свое место и играй, — сказал Корриган, отпуская Борова.
Боров нерешительно поглядел на него, потом повернулся к Джону Уэсту и сказал:
— Только тронь меня еще раз, я те шею сверну.
Миссис Уэст постояла на крылечке, глядя, как игроки снова устанавливают стол и ящики и рассаживаются по местам. Потом она вернулась в темную кухоньку, подбросила дров в печку и принялась готовить скудный ужин. На душе у нее было тяжело. За последнее время нежная забота о детях, попытки ласковым внушением наставить их на путь истинный сменились бесплодными попреками. Она дала волю своему раздражению и сама вызвала оскорбительный ответ Борова. Впервые за много лет ей напомнили о преступлении Арти. Она всегда сторонилась людей, боясь услышать жестокие слова о позоре своей семьи.
Уже год, как Уэсты терпели крайнюю нужду. Надежды найти работу почти не было. Джон продал своего последнего голубя, а тележка его совсем развалилась. До сих пор Уэстам удавалось не слишком много должать за квартиру, но теперь хозяин грозил выселением. Миссис Уэст с тоской думала о том, что же они завтра будут есть. Она еще не обращалась в благотворительные учреждения, но скоро придется и ей смирить свою гордость, чтобы получить немного супу и хлеба в ратуше, в Армии Спасения или у церковного совета методистов. О, господи! Что же будет? Когда кончатся эти тяжелые времена?
Игра в покер прекратилась. Игроки лениво переговаривались между собой, только Джон Уэст молчал, погруженный в глубокое раздумье.
Мик О’Коннелл рассказывал:
— Побывал и я как-то на распродаже участков, видел, как всякие спекулянты покупали землю заглазно и на радостях дули даровое шампанское. А теперь им крышка, вот они и хнычут и бесятся, а то и пулю в лоб пускают.
— Эти паразиты оттого и кончают с собой, что привыкли жить в богатстве, — сказал Барни Робинсон. — Бедности не выдерживают, вот и пускают себе пулю в лоб. Верно?