Власть без славы. Книга 1
Шрифт:
Барни сидел у себя в кабинете — комнатке на первом этаже, грыз карандаш и теребил усы. Да, так хорошо: «Решительный бой за первенство между могучими, крепкими, здоровыми молодцами равной силы и сложения и высокого класса». Лучше не придумаешь. Публика будет валом валить. Разошлю во все газеты.
Он поднял глаза. Мимо по коридору шли Джон Уэст и Фрэнк Лэмменс. Барни схватил свои листки и кинулся к ним.
— Послушай, Джек! — оживленно начал он. — Я написал объявление насчет бокса и насчет состязаний в беге. Вот, слушай, это
«Тим Мэрфи против Билла Сквирса. Главный павильон выставки. С того дня, как в Викторию приехал Сквирс, всем стало ясно: у нас есть настоящий чемпион.Воочию убедясь в его умопомрачительном мастерстве,мы невольно спрашивали себя, увидим ли мы его когда-нибудь в схватке с достойным противником?И вот — словно в ответ — явилась новая звезда!На небосклоне боксерского искусства взошла звезда первой величины.Это Тим Мэрфи. Он вернулся на родину во всеоружии всех новейших достижений американского ринга. С невероятной быстротой и поразительной легкостью он затмил менее яркие светила и отважно…»
— Все это хорошо, Барни, — нетерпеливо прервал Джон Уэст. — Но встречу придется немного отложить. Мэрфи что-то заупрямился.
— Ну что ж, пускай с Биллом дерется кто-нибудь другой.
— Кто? Мы не можем опять садиться в лужу, как тогда с Диком. Сквирс на это не пойдет. Нам придется ждать Мэрфи. Разве что удастся выписать Джефриса из Америки или Майка Уильямса из Англии. Я им предложил по тысяче за одну встречу со Сквирсом.
И Джон Уэст направился к лестнице.
— Погоди, Джек, я еще прочту тебе объявление насчет состязаний в беге.
— Читай Фрэнку, мне некогда.
На мгновение физиономия Барни вытянулась. Потом он обернулся к Лэмменсу.
— Вот послушайте. Я напечатаю в газетах большое объявление, разрекламирую всех участников Западной тысячи и всех других состязаний. А начну вот с чего, слушайте! — И Барни с пафосом продекламировал:
«Отовсюду, с самых далеких окраин, из всех уголков нашей великой страны съезжаются крепкие и отважные молодые австралийцы, воодушевленные надеждой выйти победителями на этом единственном в своем роде спортивном празднике и получить ценный приз. Здесь чемпионы — „Бегун со Снежной реки“, победитель „Разлива“, цвет „Наших избранников“. Шестьсот тридцать пять загорелых, мускулистых юношей, краса и гордость нации, заявили о своем желании…»
Лэмменс сухо прервал его:
— А вы написали объявление об эпсомских скачках?
— Вот оно, — ответил Барни и подал Лэмменсу большой лист.
Тот стал читать со скучающим видом:
«Состязания пони и шотландок. Эпсом, единственный и непревзойденный Эпсом. Эпсом, живописный Эпсом, излюбленный Эпсом. Понедельник.
— Ладно, сойдет, — сказал Лэмменс, причем на его длинном лице не отразилось ни малейшего восторга.
Лэмменсу не нравились рекламы Барни. «Робинсон всегда пересаливает», — говорил он Джону Уэсту.
Уязвленный Барни вернулся к себе и погрузился в очередной том Британской энциклопедии.
Наверху, в длинном зале, было шумно: возбужденные голоса игроков и выкрики клерков, которые, стоя перед огромными досками, занимались вычислениями и отвечали на телефонные звонки, — все сливалось в сплошной гул.
Зазвонил один из телефонов. Джон Уэст прошел за стойку и снял трубку.
— Да, — сказал он. — Слушаю.
Вокруг замолчали.
— Они уже на старте, — громко сказал Джон Уэст. — Заключайте пари! Помните, никаких ставок после того, как они выйдут на прямую.
Несколько игроков протиснулись к стойке. А Джон Уэст тем временем повторял вслух описание того, что происходило на Эпсомском ипподроме. Недавно он ввел эту систему передачи прямо с ипподрома, за двадцать лет предвосхитив практику радиовещания.
Толпа теснилась к стойке, чтобы лучше слышать. Народ был самый разношерстный: модные щеголи — любители конного спорта; безработные; рабочие, пришедшие сюда в свободный день; люди неопределенных занятий; конторщики; всякого рода уголовные личности, которые, если не сидели в тюрьме, играли днем в клубе, а по ночам — в игорном притоне.
По субботам посетителей было больше, но подавляющая масса пари заключалась по почте или по телефону. Клуб приносил свыше пятисот фунтов прибыли в неделю.
— Старт! — сказал Джон Уэст. — Ведет Динкам, за ним Кэти, потом Королева Бесс и Принц…
Игроки торопливо делали последние ставки.
— Как на Динкама?
— До старта ставили два против одного. А как сейчас Динкам, Джек?
— Считайте так на так.
— Ставлю шесть монет.
— Динкам все еще ведет. Королева Бесс вышла на второе место — сзади Динкама на два корпуса. Третий — Принц. Сэмми Бой обходит. — Джон Уэст поднял руку, точно полицейский на перекрестке. — Повернули на прямую! Ставки больше не принимаются!
Игроки слушали, кто охваченный азартом, кто с отчаяния надеясь на невозможное. Когда Джон Уэст объявил результат скачки, поднялся неистовый шум; те немногие, кто ставил на победителя, разразились восторженными воплями, те, кто проиграл, — возгласами досады и горя. Джон Уэст повесил трубку и вышел из-за стойки.
— Зайдем на минуту в кабинет, Пэдди, поговорим, — сказал он Пэдди Вудмену.
Они прошли в кабинет и сели за стол друг против друга.
— Меня немного беспокоит комиссия по расследованию, Джек, — сказал Пэдди.