Власть без славы
Шрифт:
За республику
Беларусь
С. Шушкевич
В. Кебич
За РСФСР
Б.Ельцин
Г. Бурбулис
За Украину
Л. Кравчук
В. Фокин
8 декабря 1991 года г. Минск
Когда сегодня читаешь этот документ, сыгравший без преувеличения глобальную историческую роль, и возвращаешь его в контекст политических баталий 1991 года, становится очевидным, что написан он ради первого абзаца преамбулы и статей 11 и 14. Потому что все остальное было опрокинуто почти сразу, как только в Кремле появились новые хозяева, — и гарантии прав гражданам
Понятно, надо оправдаться, объяснить, что иного выхода, «альтернативы», как потом будут повторять при каждых выборах, не было. И три руководителя, три великих политика принимают с этой целью еще один документ [44] — «Заявление глав государств Республики Беларусь, РСФСР, Украины», в котором:
— отмечают, что переговоры о подготовке нового Союзного договора зашли в тупик…
— констатируют, что недальновидная политика Центра привела к глубокому экономическому и политическому кризису…
44
Было принято еще и Заявление о координации экономической политики, которое, в общем-то, умерло в момент подписания.
Это потрясающее заявление! По крайней мере, два из трех руководителей, его подписавших, бегали от Союзного договора как зайцы от орла. И уж один-то из трех сделал все возможное и невозможное, чтобы кризис развивался по принципу «чем хуже, тем лучше». Но не признаешь же это. Следовательно, «переговоры зашли в тупик…»
Фальшь заявления становится совершенно обнаженной, когда участники встречи в Беловежской Пуще рассказывают о подписании принятых ими документов.
Л. М. Кравчук весело сообщил: «Подписали документ быстро, без каких-либо обсуждений и согласований. Оказывается, можно все решать оперативно, если на дороге нет бревна, которое называется Центром».
С. С. Шушкевич отмечал, что «…позиция Кравчука отметала любое «братское единение» Украины в рамках бывшего СССР», а Борису Николаевичу «больше всего мешает Горбачев». «Когда Соглашение было готово, решили, что Заявление мы подпишем тройкой — массовок устраивать не нужно». «Я разрешил себе расслабиться только глубоким вечером, после подписания перед камерами — когда почувствовал, что «все, что мог, я уже совершил».
Б. Н. Ельцин дает более развернутую картину: «Была проделана гигантская работа над концепцией, формулами нового, Беловежского договора (за одну ночь! — Авт.), и было ясно, что все эти соглашения надо подписывать здесь же, не откладывая… в Беловежской Пуще вдруг пришло ощущение какой-то свободы, легкости… Быть может, я и не мог до конца осознать и осмыслить всю глубину открывшейся мне перспективы. Но я почувствовал сердцем: большие решения надо принимать легко».
Вдумаемся: Союзный договор готовился более года. Каждая формулировка, да что там — каждое слово! — выверялись и обсуждались сотни раз. Но и Ельцин и Кравчук всегда находили в нем массу недоработок, неточностей, отвергали под предлогом «некуда спешить», «надо еще поработать», «это слишком серьезное дело» и тому подобное. За одну ночь (!) прозрели, все поняли и все согласовали.
Конечно, не за одну ночь. Просто наконец-то пришли к цели, которую наметили себе давно, на которую ориентировались, хотя и не признавались в этом. Все, что препятствовало достижению этой цели, сметалось с пути, любые последствия не принимались в расчет. Б. Н. Ельцин пишет: «Глядя на внешне спокойные, но все-таки очень напряженные, даже возбужденные лица Кравчука и Шушкевича, я не мог не понимать, что мы всерьез и, пожалуй, навсегда «отпускаем» Украину с Белоруссией…» Раньше надо было это понимать, и не только «глядя на лица Кравчука и Шушкевича». Неплохо бы еще и на лица народов Украины, Белоруссии и России взглянуть перед подписанием договора «О прекращении существования СССР». Впрочем, когда превыше и важнее всего для человека власть, об остальном можно только рассуждать.
Следует отметить и то, что некоторые «подписанты» считали: принятые документы — это как бы не всерьез, как бы демонстрация, показ Центру — вот-де на что мы можем пойти. «Никогда не вставал вопрос о том, что у нас, например,
Да, российская сторона проявила недюжинную изворотливость. Выше уже рассказано о том, что и как обговаривал Б. Н. Ельцин с Горбачевым перед поездкой в Белоруссию. Обманут был и вице-президент РСФСР А. В. Руцкой. 7 декабря 1991 года он провожал Ельцина с командой в Минск и спросил, с какой целью направляется столь высокая и многочисленная делегация. Ему ответили: для подписания договора о дружбе и сотрудничестве между Россией и Белоруссией. А после подписания соглашения Ельцин позвонил министру обороны СССР Е. И. Шапошникову и, заверив его, что будут сохранены единые вооруженные силы, получил от маршала заверения, что тот возражать не будет. Единые вооруженные силы, как теперь известно, никто не собирался сохранять, так что министр тоже был введен в заблуждение.
Действовали грубо, рубили сплеча, уверенные, что не встретят никакого препятствия. Недавно в телефильме, посвященном 70-летию первого Президента СССР, А. Н. Яковлев сказал, что, будь тогда, в 1991 году, на месте Горбачева Ельцин, он немедленно арестовал бы это трио в Беловежской Пуще. Горбачев на такое решительное действие пойти не мог. И участники сговора это хорошо понимали. «Подозрений, что Горбачев предпримет «штурм» у нас не было, хотя такой вопрос обсуждался» (С. С. Шушкевич). «Горбачев к силовым методам не обратится, это исключено» (Л. М. Кравчук). «Беловежская встреча проходила в обстановке секретности, резиденцию даже охраняло особое спецподразделение» (Б. Н. Ельцин и здесь более предусмотрителен и осторожен, он потом, после возвращения из Минска, не сразу пойдет к Горбачеву, опасаясь, что его там арестуют, и появится в Кремле только после заверений президента СССР в его безопасности).
Горбачев действительно не собирался предпринимать никаких силовых действий. Когда 8 декабря Ельцин, Кравчук и Шушкевич денонсировали Договор об образовании СССР, к Горбачеву прорвался Руцкой и полтора часа убеждал его, что надо немедленно арестовать всех без исключения участников «действа» в Беловежской Пуще. Президент СССР не согласился, призвал Руцкого не паниковать и выразил уверенность, что к Новому году Союзный договор будет. Он все еще убеждал себя и других, что владеет ситуацией, что удастся опять собрать президентов в Ново-Огареве, продолжить работу и сохранить Союз. Очевидно, наиболее успешно он убеждал самого себя…
Еще одной жертвой обмана стал Н. А. Назарбаев. Противоречивые рассуждения участников беловежской встречи о том, что президент Казахстана там был очень нужен, хотя бы в качестве наблюдателя, что не могли связаться с его самолетом, поэтому пытались вести разговор через диспетчера во Внуковском аэропорту и т. п., разбивает вдребезги одно замечание Г. Бурбулиса: «Идея была такая: надо было все это подготовить без того, чтобы его (Назарбаева. — Авт.) насторожить. А мы в принципе знали, что Назарбаев обязательно будет советоваться с Горбачевым…» Именно в кабинете Горбачева 9 декабря Ельцин еще раз «подставил» Назарбаева, сообщив ему, что соглашение трех республик будет разослано как инициатива парламентам всех республик СССР и будет обсуждаться наряду с проектом Союзного договора. А потом, когда парламенты обсудят эти документы и примут решения, какой из них поддержать, надо будет, очевидно, созывать Съезд народных депутатов СССР. Нурсултан Абишевич добросовестно озвучил эти рассуждения перед журналистами. Между тем в парламентах России, Украины и Белоруссии уже полным ходом шла подготовка к ратификации Беловежских соглашений.
Они были ратифицированы 10 декабря Украиной и Белоруссией и 12 декабря — Россией подавляющим большинством голосов в каждом из парламентов. При этом руководители всех трех государств, выступая с докладами о соглашениях в своих Верховных Советах, дружно свалили вину за свои действия на президента СССР.
А что же Горбачев? По воспоминаниям его помощников, он в эти дни еще раз пытался подготовить материалы, обосновывающие необходимость и важность сохранения СССР, готовил официальное заявление по поводу встречи в Беловежской Пуще. Он сделал это заявление 10 декабря, но начал с того, что «соглашение имеет позитивные моменты», то есть опять утопил суть дела в словах и окончательно отрезал союзному Центру возможность каких-либо действий. Он призвал Верховный Совет СССР и Верховные Советы республик обсудить как соглашение трех лидеров, так и проект Союзного договора, сказал о необходимости созыва Съезда народных депутатов СССР и не исключил, что, возможно, потребуется провести референдум по этому вопросу. Страна никак не отозвалась…