Власть без славы
Шрифт:
Это был колоссальный удар по Горбачеву. Он как будто по заказу обрушился на генсека перед началом работы 1-го Съезда народных депутатов СССР и во многом сломал планы проведения небывалого для страны форума, дал дополнительный стимул не только Прибалтийским республикам и Ельцину, но, прежде всего, представителям консервативного крыла КПСС, которые, конечно же, почти сплошь были делегированы на съезд номенклатурой.
Затем последуют новые удары: Фергана, Баку, Вильнюс, Рига, путч в Москве. Обратил ли кто-нибудь внимание на то, что каждый раз осуществлялся один и тот же кажущийся бездарным сценарий? Почему кажущийся? Да потому, что всегда использовалось столько сил с оружием, что хватило бы завоевать небольшую страну, однако результатов как будто и не хотели добиваться.
Вероятно, Горбачев все-таки недооценивал значение этих как бы «ничейных» стрел, летевших в него с разных сторон. Он попадал все время в ложное положение: с одной стороны, надо поддерживать и защищать партийную позицию, с другой — не допустить, чтобы эта позиция возобладала, так как она прямо противоречила его политике. Пример с Литвой тут наиболее красноречив.
7 февраля 1990 года первый секретарь ЦК КП Литвы А. М. Бразаускас выступил на Пленуме ЦК КПСС с сообщением о решениях ХХ съезда Компартии Литвы, провозгласившего, как известно, самостоятельность литовских коммунистов по отношению к КПСС, своего рода партийный суверенитет. Тут же слово предоставляется М. М. Бурокявичусу — секретарю уже созданного в Вильнюсе временного ЦК КП Литвы (на платформе ЦК КПСС). Никакого вразумительного разговора с Бразаускасом никто не ведет, члены руководства партии словно не понимают значения шага литовских коммунистов. Вместо этого принимается такое решение:
Постановление
Пленума Центрального Комитета КПСС
от 7 февраля 1990 г.
«О решении ХХ съезда Компартии Литвы»
1. Пленум ЦК КПСС рассматривает принятые ХХ съездом Компартии Литвы решения как ее организованно-политический разрыв с Коммунистической партией Советского Союза.
Пленум осуждает такие действия.
Пленум поддерживает тех литовских коммунистов, которые образовали временный ЦК Компартии Литвы (на платформе ЦК КПСС).
2. Пленум поручает Политбюро ЦК КПСС оказать всю необходимую помощь временному ЦК КПЛ (на платформе ЦК КПСС) в его практической деятельности и создать для этого соответствующие материальные и финансовые условия.
Горбачев предлагает это решение, за него дружно голосуют, вроде бы нашли решение — пусть будут в Литве две партии, «нашей» надо помогать, другая — как хочет. Но именно этим постановлением предопределены те события в Вильнюсе, которые окончательно вырвут Прибалтику из состава СССР. Горбачев, скорее всего, опять надеется, что найдет потом взаимопонимание с литовскими коммунистами, уговорит их, или «жизнь заставит» вернуться.
Жизнь не заставила, а вот поручение пленума (пункт 2) осталось. И Горбачеву пришлось считаться с мертворожденной компартией, определять, какую «необходимую помощь» ей оказать. При этом почему-то не принималось в расчет, что в Литве кроме компартии есть и Верховный Совет. И он жестко напомнил о себе, приняв 11 марта акт о независимости своей республики. Работающий с 12 марта 3-й Съезд народных депутатов СССР объявляет это решение недействительным, требует его отмены. Верховный Совет Литвы отвечает отказом. У русскоязычного населения Литвы, у всех защитников социализма и единства СССР остается одна надежда — та самая компартия Бурокявичуса. Объективными обстоятельствами ей предопределана роль «пятой колонны».
В политических маневрах прошел почти год. Проблема никуда не исчезла. И 7 января 1991 года ЦК КП Литвы (на платформе ЦК КПСС) обратился к Горбачеву с предложением ввести в Литве прямое президентское правление. Горбачев ограничивается тем, что направляет Верховному Совету республики требование восстановить намедленно и в полном объеме действие Конституции СССР. Его телеграмма уходит в Вильнюс 10 января. Но там уже три дня находятся посланцы группы «Альфа», планирующие «чекистско-войсковую» операцию. 10 января там же оказывается генерал армии, главком сухопутных войск В. И. Варенников,
12 января Горбачев собирает Совет Федерации, помню его рассуждения об опасности кровопролития и о том, что он против применения силы. В то же время по его поручению Крючков, Пуго и Язов отслеживают обстановку и делают ему странный доклад: они-де готовят меры по введению президентского правления на случай, если дело дойдет до крови. Дело, конечно же, доходит — в ночь на 13 января с участием советских войск захвачены телебашня и радиостанция. 14 человек погибают. Горбачев не может выяснить, кто отдал команду использовать войска — ни Крючков, ни Пуго в этом не признаются, Язов сваливает все на начальника гарнизона. «Механизм, который был приведен в действие в ночь с 12 на 13 января (вооруженная акция по взятию башни и радиостанции), до сих пор не раскрыт», — пишет Горбачев через 5 лет после тех событий.
Отвлекаясь несколько в сторону, приведу в связи с теми днями одно собственное наблюдение. 12 января на сессии Верховного Совета СССР присутствовали многие члены Политбюро, не припомню, к сожалению, какой вопрос рассматривался. В перерыве они собрались в комнате председателей палат, пришли туда и мы с Нишановым. То, что в Вильнюсе очень неспокойно, мы знали, но конкретной информацией владел только председатель КГБ В. А. Крючков. Мы стали просить его — ну, расскажи же, что там происходит. Он был очень возбужден, похоже, ему и самому не терпелось рассказать, но чекистская выучка победила. Хитро улыбаясь и поблескивая глазками, он сказал только, что скоро там все будет в порядке, народ вышел на улицы, тысяч 80 взяли в кольцо Верховный Совет вместе с Ландсбергисом (В. В. Ландсбергис тогда был председателем литовского парламента). Так что вот-вот все кончится. Мы поняли, что компартия на платформе ЦК КПСС возвращает себе контроль над республикой. Оказалось, что Крючков ошибся.
Через неделю последовали вооруженные столкновения в Риге. И снова вроде бы никто никаких распоряжений не давал. Горбачев явно растерялся. Начали выражать свои «озабоченности» и «осуждения» зарубежные страны, международные организации. Резкие заявления сделало руководство России. Надо было как-то объясняться со страной. 23 января Горбачев выступил с заявлением в связи с событиями в Прибалтике. Привожу это заявление полностью, оно, на мой взгляд, лучше любых комментариев показывает неуверенность и двойственность позиции президента СССР.
Заявление
Президента СССР М. С. Горбачева.
Товарищи! Кризис, морально-политическая напряженность в обществе, события, приведшие к жертвам, требуют прямого и откровенного разговора. В некоторой части общества появляется непонимание и даже нежелание понимать политику Президента.
Трагический оборот, в который вылилось противостояние в Литве, а в последние дни в Риге, я, как и все, глубоко переживаю. Выражаю самые искренние соболезнования семьям, кого затронула эта беда. Обстоятельства, связанные с применением оружия, должны быть тщательно расследованы и оценены по закону.
Первое и главное, что я хочу сказать, сводится к следующему. События, которые произошли в Вильнюсе и Риге, ни в коем случае не являются выражением линии президентской власти, ради которой она была создана. И поэтому решительно отвожу всякие спекуляции, все подозрения и наветы по этому поводу.
Ни внутренняя, ни внешняя политика не претерпела изменений. Все остается, как сформулировано в документах и официальных заявлениях руководства.
События в Прибалтике возникли в обстановке жесточайшего кризиса. Противозаконные акты, попрание самой Конституции, пренебрежение указами Президента, грубое нарушение гражданских прав, дискриминация людей иной национальности, безответственное поведение по отношению к армии, военнослужащим и их семьям создали ту среду, ту атмосферу, где такого рода стычки и побоища очень легко могут возникать по самым неожиданным поводам.