Власть и совесть. Политики, люди и народы в лабиринтах смутного времени

Абдулатипов Рамазан Гаджимурадович

Разрушение старой системы освободило нас. Это бесспорно. Страшно, что мы, кажется, еще освободились и от обязанности укреплять государство, дружбу народов, свой дух, взаимопонимание, освободились где-то от чувства долга и достоинства. Повторю вслед за нашумевшим в свое время кинорежиссером, жаждавшим нынешних реформ: так жить нельзя! В этом я убежден. Может, тут виновен мой консерватизм? Но… «Все благополучные народы консервативны», – гласит старый английский афоризм.

«Все доброе в этом мире от дружбы народов» – на этом принципе человеческой мудрости воспитывался я в родном Дагестане. Сегодня слова, посвященные дружбе народов, считаются немодными, консервативными. Пусть меня посчитают немодным, но всю жизнь я буду воспевать эту дружбу. От повторения молитва не стареет. Вкладываю в слово

«дружба» не политический, а духовно-нравственный смысл. Меня обостренно тревожит судьба всех народов бывшего Союза. Не так уж плохо мы жили последние годы рядом друг с другом, чтобы сегодня неистово убивать вчерашних соотечественников. Многое мы не понимали, от многого были отрешены, но была Родина, мы оставались людьми, даже когда государство теряло человеческий облик.

В хадисах пророка сказано, что человек, который укрепляет дружбу с другим человеком, обретает благословение пророка, а человек, который укрепляет дружбу с другим пародом, обретает крыло пророка. Так давайте же вновь обретем и подлечим это наше обожженное крыло. И нам будет легче в полете.

Без гордости птица не может взлететь. Нам надо вернуть гордость и достоинство. Объединим свои силы и достоинство во имя свободы и достоинства каждого. Во имя дружбы, взаимопонимания и согласия между народами и людьми.

С верой, что здравый смысл победит, пишу я эти строки. Человек таков, каким он видит и ценит другого человека. То же самое относится и к нации. Верю в людей, верю в мудрость народов. Нельзя жить только прошлым. Но и без будущего нельзя. Надо жить. И с совестью.

Смутные времена обязательно пройдут, но сегодня очень важно жить так, чтобы не оскорблять личное и национальное достоинство людей и народов, поддавшись психозу политической шизофрении. Если поддаться этому, знаю, что завтра будет стыдно смотреть друг другу в глаза, жить вместе и по соседству уже стыдно. А ведь жить рядом придется не только нам, но и последующим поколениям. У нас в горах говорят: «Стреляют один раз, а перестрелка идет сто лет». Недопустимо, чтобы будущие поколения унаследовали межнациональную вражду и конфликты. Это самая страшная вражда, какая возможна в обществе.

Один из дагестанских мудрецов сказал: «Лишь в сердце рожденное слово путь находит к сердцу другого». Что ж, если хотя бы частичка из написанного в этой книге найдет путь к сердцу читателя, буду счастлив, что написал эти страницы не зря. В какой-то степени я рассматриваю ее как отчет перед своими избирателями, перед людьми различных национальностей, в разум и достоинство которых верю. Обожженное крыло дружбы, человечности, нравственности и созидания заживает, и птица-тройка, наша великая Русь, будет готова к полету. Пусть полет нашего Отечества к демократии и прогрессу будет благополучным.

Аминь.

Коридоры власти: тайная игра

Не будь подобен зайцу,

Надеясь на милость льва,

Будь львом на зависть зайцам,

Дурная ты голова!

Гамзат Цадаса

Перестройка круто изменила не только жизнь страны, но и судьбы многих людей. Перестройка изменила и мою судьбу. В 1988 году мне, заведующему кафедрой философии Дагестанского педагогического института, занимающемуся национальными вопросами, как я считаю, случайно было сделано предложение перейти на работу в аппарат ЦК КПСС – в только что созданный отдел национальных отношений. После некоторых колебаний и раздумий, советов с близкими людьми я дал согласие.

Что привлекло меня в этом предложении? Скорее всего открывавшаяся возможность принять непосредственное участие в процессе выработки политических решений тех проблем, которые для нашей многонациональной страны имели и имеют ключевое значение и которые, как тогда уже становилось ясно многим, быстро обострялись, приобретали взрывоопасный характер.

Я искренне верил в желание высших руководителей КПСС, начавших трудное дело коренного преобразования всей общественной системы, положить конец тоталитаризму во взаимоотношениях «нация – государство – личность», коренным образом изменить национальную политику, чтобы на деле строить ее на принципах демократии, добровольного

сотрудничества, федерализма и уважения самобытности каждого этноса. Мне казалось, что мои профессиональные знания, соображения об обновлении национально-государственного устройства Союза ССР и РСФСР, опыт, обретенный в таком уникальном средоточии десятков народов, каким является мой родной Дагестан, могли бы найти применение в фактическом центре политической власти страны. В национальном вопросе порой его понимание более значимо, чем даже знание.

С надеждами отправился я в Москву. Увы, очень скоро я понял, как много в них было иллюзорного, утопического. Не раз пришлось мне пережить горькие разочарования: и как работнику аппарата ЦК КПСС, боровшемуся за мандат депутата Верховного Совета Российской Федерации, и в период работы в парламенте, когда вольно или невольно приходилось участвовать во всевозможных баталиях, которыми оказалась столь богата политическая жизнь страны последних лет.

Возвращаясь к моменту своего приезда в столицу, думаю, что мне все-таки везло, хотя немало досталось и синяков да шишек. Удивляться нечему, конечно, ведь общаться приходилось не только с единомышленниками, коллегами-учеными, но и с изощренными конъюнктурщиками от политики. Были, безусловно, у меня и удачи, радость от сознания того, что сумел сделать что-то полезное, важное для страны. И все же огорчения, поражения всегда запоминаются крепче, а причиненные ими раны ноют дольше. И вряд ли это зависит от излишнего самолюбия, амбициозности или злопамятности человека. Во всяком случае, не всегда. Что касается меня, то думаю, что перечисленные черты характера мне все же несвойственны. Скорее, мне присуще нормальное честолюбие, достоинство, желание добиться того, во что веришь, что считаешь правильным. Глубоко убежден: без этих качеств в политике вообще делать нечего. Мои переживания, мои душевные терзания сами по себе не связаны и с поражениями и неудачами. Вся предшествующая жизнь закалила меня, подготовила к тому, чтобы прочно стоять на ногах и не раскисать от невзгод.

Сегодня, перелистывая страницы жизни, я вспоминаю наш маленький аул Гебгута, заброшенный волею Аллаха высоко в дагестанские горы. Трудно поверить, но впервые я услышал радио, когда мне исполнилось двенадцать. Зато едва начал ходить, пришлось пасти овец и телят. Ну а в школу ежедневно отправлялся за четыре километра в соседний аул: вверх-вниз по крутым горным тропинкам.

Конечно же было страшно, особенно когда на горы наползал туман. Чтобы как-то поддержать меня, маленького, мама поднималась на крышу нашего домика и стояла там до тех пор, пока я мог видеть ее. Много позже я узнал, что порой она поступала иначе – вешала на шест свое старенькое пальто, чтобы заняться домашними хлопотами, которых так много даже в маленьком хозяйстве сельского жителя. Но как мне помог в преодолении тех детских страхов этот ее бесхитростный обман.

Родители… Нам в помощь уже само сознание даже того, что они есть, что они живы, ты ощущаешь эту помощь, даже если нет их рядом. Когда в мыслях обращаешься к отчему дому, возвращаешься и к первым своим шагам по жизни, к школе, первой любви. Мне особенно памятны годы занятий в медучилище, многому научила меня служба в армии (и как забыть мне моего доброго учителя – командира дивизиона Коржа В. М.). А работа на химзаводе заведующим медпунктом, работа кочегаром на заводе, первые успехи в Махачкале, в том числе и тогда, когда приходилось выступать за сборную ДСО «Урожай» Дагестана по волейболу, быть тренером сборной – все это поистине мои жизненные университеты. И конечно же друзья. Ну как тут не вспомнить своих друзей-волейболистов: Вали, Магомеда, Женю, Абдулкарима.

Но не случайно у нас в Дагестане говорят: «Твой дом родной хоть мал, да твой; дворец велик, но он – чужой!» Попав в «коридоры власти», я столкнулся и с коварством, и с предательством, и с трусостью, и с ложью, о которых никогда не подозревал раньше, во всяком случае, в таких изощренных формах. Нет, не тому учил меня отец. Вот почему так часто тянет меня назад, в горы, в мой аул. Особенно когда в Москве обостряется возня вокруг власти и во власти. Первое желание, которое появилось после расстрела парламента, – уехать в родной аул и жить там с семьей безвыездно. Хотя бы год.