Власть подвала
Шрифт:
Судя по голосу, вместо лица у него кусок мяса. На землю у моих ног льется струйка крови. Молодец, Сашенька, так держать. Лишь бы он не упал.
– Даю миллион долларов.
– Дай-дай-дай! – заорал Сашенька.
– Не тебе, урод.
– Дай-дай-дай мне!
– Даю на двоих, сами поделитесь.
Это их устроило.
– Миллион долларов, если поможете мне выбраться. Нужно раскопать бункер и разбудить меня. Вначале включить сирену, если не поможет, то применить более сильные средства. Вывести меня из комы, но не повредить тело. Осторожно. Если у вас получится, то миллион долларов. Если не разбудите – не копейки. Если хотя бы волосок упадет с моей головы, я вернусь в виде духа и съем вас живьем.
– Миллиард, – сказал хозяин. – Дело трудное, не меньше, чем миллиард.
Мы сошлись на полутора миллионах. Моя жизнь на земле научила меня очень полезному правилу: негодяй хорош лишь в одном – его всегда можно купить как вещь и пользоваться им можно как вещью, до тех пор, пока ты платишь.
В этом мире я прожил еще около недели. Я не хотел уходить, ожидая, что меня вот-вот позовут с земли. Увы, за неделю ничего не случилось. Или вскрытие бетонного бункера оказалось слишком сложной задачей, или мое послание просто не дошло по адресу. Оставаться дольше я не собирался. В моих карманах было достаточно местных денег, но квартиры здесь никто не сдавал. Во всем городе ни одной гостиницы.
Я еще раз зашел в лабиринт, напоследок. Нашел эту парочку и повторил свое предложение.
– Не могу, – сказал Хозяин, – никак не могу.
– Ни за какие деньги?
– Не могу физически. Сегодня меня убили.
– Конкуренты?
– Конечно, кто же еще.
– Я всегда хотел знать, – спросил я, – есть ли хоть что-нибудь после смерти и что после смерти чувствуешь. Расскажи мне.
– Не могу. Но ощущение не из приятных. Особенно по началу. А дальше я не знаю. Дальше это уже не я.
– Но жаль?
– Совсем не жаль. Не жаль, если смотреть оттуда.
В этот момент подошло три или четыре новых негодяя и Хозяину стало не до меня. Ну что же, прощай.
Документов у меня не было. Приходилось жить как бродяга и разводить вечерами костер в пригородной лесополосе. Это было опасно: в полицейских государствах всегда процветает преступность, а государство было явно полицейским. Однажды ночью пошел холодный дождь и загасил угли моего костра. Я проснулся и в первые секунды не понимал, что происходит. Деревья жили и разговаривали на языке крупных теплых капель. Тогда я достал свое карманное зеркальце.
Достаточно лишь коснуться зеркальной поверхности, чтобы оказаться на другой стороне. Меня всегда удивляла поглощающая способность этой штуки. Дверь между мирами могла проглотить предмет гораздо больший, чем ее собственные размеры.
Больше в тысячу или в миллион раз. Возможно, что зеркальце способно проглотить целый город или целую планету. Его малые размеры просто не имели значения. Что случится, если прямо сейчас приложить зеркальце к земле, к этому теплому влажному грунту, уже пахнущего осенью и сенокосом? Исчезнет ли все это?
Провалится ли весь этот мир в другие измерения? И, если провалится, то войдет ли целиком – или по частям? Будут ли рушиться здания, будет ли лопаться земная кора огромными кипящими трещинами, будет ли чернота пространства искривляться подобно плавящейся смоле? И где окажусь я, если планета исчезнет? Пожалуй, зеркальце слишком опасная штука. Когда-нибудь я его все-таки оставлю, на какой-нибудь мирной планетке, где мягкий закат будет зажигать стекла, а теплый вечерний ветер разбудит больших сверчков, где звезды будут падать в дальние травы, а в тихой заводи, блестящей, как серебряный серп, будет плескать ленивая рыба, играющая только для того, чтобы кто-то услышал ее издалека… Пора; я коснулся зеркальной поверхности.
С той стороны границы я оказался лежащим на плоском и узком столе, напоминающим операционный. Мои руки и ноги были прихвачены широкими ремнями.
Прямо надо мной светили несколько ярких ламп – так, что сразу пришлось зажмурить глаза. Кроме меня, в комнате было трое мужчин. Они говорили обо мне.
Часть третья
НАД ПРОПАСТЬЮ ВО ЛЖИ
1
Вероятность нашего появления на свет была равна нулю. Вероятность того, что родятся наши родители – тем более. А вероятность того, что они встретятся?
И та же нулевая вероятность повторяется в миллионах поколений наших предков – вплоть до простейших одноклеточных существ. Тогда каким же образом мы ухитрились войти в мир живых? И почему именно мы? За что нам этот дар? Или это не дар вовсе, а возможность оправдать свой приход? Но то же самое и с жизнью – вероятность нашего попадания в данное место и в данное время была равна нулю. Но мы все-таки здесь и мы все-таки сейчас. Мы пришли и мы делаем то, что хотим, или другие делают с нами то, что хотят они. Для жизни нет слова «невероятно». И всегда, увы, всегда, невероятна смерть.
– Мы вытащили его, – сказал один из них.
Кто-то наклонился надо мной так, что его тень упала на мое лицо. Я не хотел открывать глаз. Кто бы это ни был, я еще успею с ним познакомиться.
– Приветствую с возвращением домой, – сказал он.
Ах вот оно что.
– Спасибо, – ответил я. – Надеюсь, это земля.
В воздухе плавал какой-то туман, зеленоватого и слегка перламутрового оттенка. Все это очень резко пахло и запах был невыразим, ни капли не похож ни на один из знакомых мне ароматов. Это не была земля.
– Ты дома.
– Это место теперь так называется?
– Довольно агрессивен, – заметил низенький крепыш с лицом евнуха.
– Пройдет, пройдет.
Меня отвязали. За широким окном летела ночь и сквозь нее мел снеговой буран; струи снега ударяли о стекла и рассыпались с шорохом. Скрип валенок, морозная тропинка, по бокам сугробы до пояса, теплая фуфайка, топор за поясом и крепкое удовольствие просто текущей жизни – на долю секунды чужая, неизвестно чья память затмила, затопила мою – и ушла, оставив долгое эхо. Кто это был?