Власть подвала
Шрифт:
В этот момент я получил сильный удар по шее сзади и едва не свалился на пол. Какой-то коротконожка ударил меня металлическим прутом. Конечно, ведь теперь у них есть оружие, хотя бы холодное для начала. Но на корабле найдутся и более мощные системы вооружений, чем простой прут. Вот тогда начнется настоящая бойня.
Когда я встал на ноги, коротконожка убежал, решив, что лицом к лицу ему со мною не справиться. Я поднял брошенный им прут. Легковат, слишком легковат. С прутом в руке я шел через коридоры, заглядывая в большие комнаты, каюты и подсобные помещения. Я уже нашел четверых мертвых нуксов
Я вошел в помещение, полное экранов. Некоторые из экранов были разбиты; прямо на пульте лежал еще живой знакомый мне нуккс – тот самый, который был моим гидом на Кантипуа. Увидев меня, он задергался от ужаса и попытался отползти. Еще бы, я был для него одним из хищников, вырвавшихся из клетки.
– Я тебя не трону, – сказал я и аккуратно положил свою ношу на пол. – Я не с ними, я против них.
– Дверь, – прошептал он.
Я подошел к двери и закрыл ее. Дверь плотно захлопнулась. Умирающий нуккс чуть приподнялся и нажал несколько кнопок на клавиатуре. Дверь вздрогнула и по краю ее появился красный пенный ободок, с виду очень горячий.
– Что это значит? – спросил я.
– Это рубка управления. Теперь сюда никто не войдет.
– И что будет дальше?
– Теперь главное – не дать им изменить курс. Корабль дойдет до места назначения даже без экипажа.
– Мне не нужно ваше место назначения. Там меня снова посадят в зоопарк.
– Но, если хоть чуть-чуть изменить курс, то ты не попадешь в свое время.
Ты промахнешься на миллионы или даже миллиарды лет. Лучше жить в зоопарке, чем в обществе динозавров. Оттуда нет возврата.
Я посадил его в кресло и склонился над вторым. Второй уже был мертв. Ни дыхания, ни пульса. Остекленевший взгляд. Зрачки во весь глаз.
– Я всегда хотел знать, – сказал я, – есть ли что-нибудь за смертью. Когда сгорает бумага, куда девается звучание записанных на ней строк? Когда сгорает разумное существо, куда девается его память?
– Мы оба скоро об этом узнаем, – сказал нуккс.
– Если они не войдут сюда, то не изменят курс?
– Не смогут.
– Тогда я оставляю вас.
Я достал свое зеркальце и вынул из футляра. Зеркало отразило мое лицо с порезом во всю щеку и распухшей губой. Нуккс сразу догадался, что я держу в руках.
– Зеркало перехода? – спросил он, – откуда?
– Прихватил в странствиях.
– Неужели ты был в мире стекла?
– Был. Но там нельзя жить. Это мертвый мир.
– Это один из миров смерти, – сказал нуккс. – Все миры, которые простираются за нашим, это миры смерти. Ты дошел до последнего живого
Теперь можешь выбросить свое зеркальце. Дальше дороги нет.
6
Вскоре он отключился. Он не совсем потерял сознание, но впал в такое состояние, что говорить с ним было бесполезно. На мои вопросы он отвечал бессмысленными словами; его зрачки закатились, а лицо расслабилось. На лице даже появилась гримаса, подобная улыбке. Кажется, он умирал. Мне удалось войти в контакт с бортовым компьютером и эта машина оказалась очень дельным и разговорчивым устройством. Вначале она отказалась со мной общаться, мотивируя тем, что я не нуккс, но потом согласилась помочь умирающему. Инструкции, которые она мне дала, были для меня неожиданны. Легкое пациента было заполнено кровью, поэтому я должен был вынуть легкое из второго тела, лежащего рядом, и пересадить его.
Конечно, я отказался.
– Я буду тобой руководить, – сказал компьютер, – руководить каждым движением. Это сделать легче, чем ты думаешь. Я дам тебе хирургические инструменты и не позволю сделать ошибку.
– А если у меня дрогнет рука? А если я занесу инфекцию?
– Я тогда исправлю положение, – сказала машина.
– Но я не мог бы зарезать даже цыпленка.
– Почему?
– Я чувствую его боль как свою.
– Это все воображение. Выполняй свой долг, низшее существо.
– Слушай, ты, компьютер, – сказал я. – Если каждая заносчивая железяка будет на меня давить…
– Я не компьютер, – ответил он, – я отдельно живущий мозг мудрого нуккса.
Приступить к работе!
Я не стал спорить.
Когда я раздел тело и положил его лицом вниз, то увидел, что вдоль спины его идет едва заметная белая полоска. Вместо скальпеля у меня была заостренная трубочка с мигающей красной лампочкой.
– Как этим резать? – спросил я.
– Резать не надо. Прикоснись острым концом к верхнему краю белой линии.
Лампочка станет зеленой.
Я так и сделал. Лампочка стала зеленой и послышался тихий мелодичный звук, не громче комариного писка.
– Теперь веди вниз вдоль линии.
Я провел и плоть раскрылась передо мной. Но то, что я увидел, было слишком неожиданно. Внутри тела нуккса проходило множество трубок и проводков. Это было устройство, а не организм.
– Ничего себе! – сказал я. – Это значит, что меня всего лишь просят отремонтировать механизм.
Под контролем компьютера (или мозга, если ему так хотелось называться) я добрался до легкого и отсоединил его. Оно крепилось довольно удобной гайкой; все контакты отошли с легким щелчком уже после первого оборота. Затем я открыл второго нуккса и произвел пересадку. Все это действительно оказалось несложно.
Нуккс глубоко задышал и его лицо искривилось от боли.
– Привет, машина, – сказал я. – А я-то думал, что ты похож на меня.
Нуккс начал стонать. Я снова связался с компьютером.
– Что теперь делать? Ему больно.
– Ему будет больно, пока легкое не прирастет.
– Но механизмы не прирастают.
– Это не механизм, это усовершенствованная биологическая структура.
– Не вижу разницы, железяка. Сколько времени он будет стонать?
– Шесть кантипуанских суток.