Властелин (Капитан Ульдемир - 3)

Михайлов Владимир Дмитриевич

Так что временный Верховный не только принял решение, но и сразу же довел его до исполнителей. Из которых никому и в голову не пришло ставить приказ под сомнение. Начальник Департамента был назначен приказом Властелина и, надо полагать, если уж поступал как-то, то не иначе как по согласованию с ним.

Сам же временный Верховный был страшно рад тому, что все проблемы и проблемки как-то сразу отшелушились, отпали сами собой. Война все заслонила. Так всегда бывает: возникновение одной громадной проблемы губительно для проблем помельче: она их просто съедает.

Если бы только их…

Для всей планеты случившееся прошло как-то незаметно. Собственно, это и понятно. Все слезы, расставания, пожелания и прочее произошло еще несколько дней тому назад – когда было приказано грузиться на корабли. Когда корабли вышли на исходные орбиты, всякая связь между войском и теми, кто оставался на тверди, прервалась. Хотя война еще не начиналась, но их все равно как бы больше не было. Теперь они появятся, только когда военные действия отгремят и они возвратятся с трофеями и наградами.

А стартуют корабли и транспорты со своих орбит днем раньше или неделей позже – это населения совершенно не касалось, целиком оставаясь в ведении только лишь Верховного Главнокомандования.

Оно приказало, приказ дошел до командиров эскадр и кораблей, полков и отдельных батальонов: адмиралы приказали капитанам, капитаны отдали необходимые команды.

Загорелись призрачным светом зеркала квантовых двигателей. Огоньки чиркнули по небу – и исчезли. Флоты ушли в прыжок. И началась война.

6

За городом горьковато пахло прелыми листьями. Недавно прошли дожди, и мокрая дорога отблескивала в свете фар.

Машина шла отлично. Я быстро приноровился к ее характеру и некоторым особенностям управления, какие отличают ассартские автомобили от привычных мне земных – хотя, конечно, были у этой машины и такие способности, которые я не мог использовать просто потому, что не имел о них никакого представления. Но это меня не очень заботило. На небольшом светящемся экране на приборной панели был нанесен мой путь, красная, медленно продвигавшаяся точка показывала мое местоположение; в конце концов дорога должна была привести меня к одному из небольших космодромов, где Георгий совершил посадку после возвращения с Киторы и где сейчас должна была собраться вся наша команда. Так что все, что оставалось мне делать сейчас, было следить за дорогой и не выпускать руля. «Не выпускай, моряк, руля!» – напевал я под нос старую песенку.

Стояла светлая ассартская ночь. Облаков не было, и звезды заливали планету своим сиянием, таким ярким, что Ута и Латон неразличимо сливались с ним. Дорога, по которой я ехал, не принадлежала к числу основных магистралей, исходивших из Сомонта, и движения почти не было, ни встречного, ни попутного. Последнее особенно радовало меня: оно означало, что бегство мое прошло незамеченным, никто не бросился вдогонку, не поспешил организовать преследование. Снизив скорость, я спокойно проезжал через попадавшиеся время от времени поселения; одни уже спали, по улицам других еще ходили люди – но никто из них не обращал на меня ни малейшего внимания. Энергии в машине, как сказала, прощаясь, Ястра, должно было хватить на два таких маршрута, как тот, по которому я следовал. Одним словом – бегство превратилось в приятную ночную прогулку, не более того.

Корабль находился на расстоянии шестисот с лишним километров от Сомонта, и я рассчитывал проехать это расстояние часов за семь-восемь. Можно было бы и быстрее, но мне не хотелось рисковать, к тому же за рулем я не сидел уже достаточно долго. Учитывая замедления на сложных участках и в населенных пунктах, мне надо было на дороге держать скорость не более ста километров в час. Поэтому, по старой водительской привычке, я первые десятки километров проехал примерно на сто двадцать; когда после этого уменьшаешь скорость, управлять становится совсем легко: кажется, что машина едва ползет, когда на самом деле она делает восемьдесят и девяносто.

Я был уже примерно на полдороге, когда это вот самое ощущение медленной и безопасной езды сыграло со мной скверную шутку.

Случилось это на участке дороги, с обеих сторон стиснутом подступившим вплотную лесом. Дорога и так была сырой, а тут, видимо, и асфальт был каким-то ненормальным, чрезмерно скользким. Такие участки попадаются на многих дорогах. Я чувствовал, что еду не быстро, но решил на всякий случай еще уменьшить скорость. И тут меня неожиданно понесло. Колеса, казалось, совершенно утратили сцепление с дорогой, как если бы машина летела в воздухе, медленно поворачиваясь вокруг вертикальной оси. Ну что же, нормальный занос, не впервой. Я сделал все, что полагалось, и рулем, и газом (на самом деле никакого газа, понятно, не было, машина была электрической, как и весь транспорт Жилища, так что я просто отпустил педаль мощности, ожидая, пока телега не начнет снова слушаться руля), но машина так и не пришла в повиновение – ее развернуло на шестнадцать румбов, обеими левыми колесами вынесло на окаймлявший дорогу каменный бордюр, выступавший над поверхностью сантиметров на двадцать; уткнувшись в него, машина непринужденно взмахнула правыми колесами, завалилась на левый бок, но не удержалась в таком положении, а перекатилась на крышу, задрав колеса к небу – так усталая, набегавшаяся собака отдыхает на спине, подняв все четыре лапы. Пока машина делала свое полусальто влево, я успел лишь выключить ток – и повис на ремнях вниз головой.

Две-три секунды ушли у меня на то, чтобы убедиться в целости и сохранности моего организма. Это было уже кое-что. После этого понадобилось как-то переориентироваться в пространстве – попросту говоря, из перевернутого положения перейти в нормальное. Это удалось далеко не сразу, но в конце концов я выпутался из системы ремней, в отличие от наших напоминавших скорее конскую сбрую, и встал на ноги. Попытки открыть двери не увенчались успехом: двери, разумеется, заклинило. Как ни странно, уцелели все стекла. Чтобы выбраться из машины, пришлось пожертвовать лобовым.

Я вылез и оглядел место происшествия. Ясным было одно: что своими силами мне машину не вытащить. Ожидать, что кто-нибудь проедет мимо и поможет мне, вряд ли имело смысл: если до сих пор мне повстречались не то три, не то четыре ездока, и ни один не обогнал – да и встречные эти попадались куда ближе к столице – то тут вполне можно было прокуковать до утра. К тому же потом наверняка потребовалось бы вызывать дорожную полицию, или как она тут называлась, и предъявлять документы, которых у меня не было. Так что автомобильную часть моего путешествия можно было считать завершенной.

Значит, следовало выбрать образ действий на дальнейшее. Я задумался. Идти пешком по дороге? Те триста километров, что сейчас отделяли меня от цели, я одолею в самом лучшем случае за неделю, а то и за десять дней. Надеяться, что днем движение тут оживится и кто-нибудь подвезет? Но мне не очень хотелось оставлять четкие следы на дороге. Конечно, для большинства я умер– но кто их знает, может, они искренне верят в скоропостижное воскресение из мертвых. Нет, пожалуй, меньше всего следовало держаться за дорогу, раз уж мне на ней так не повезло. Нужно нечто принципиально новое, неожиданное.