Властелин (Капитан Ульдемир - 3)
Шрифт:
– Опасность, – сказал Рука.
– Грозящая ему? Вряд ли. Если он настоящий эмиссар, то у него свобода передвижения с выходом из трех измерений. Уйдет из любой ловушки.
– Питек прав, – согласился Рыцарь. – Нет, не угроза лично ему. Но – опасность, которой подвергаются их планы. Что для него, для их команды сейчас опаснее всего?
– Потеря выхода на Властелина, – после паузы ответил капитан. – Потому что если мы рассуждаем правильно, то для них самое скверное – потерять контроль над Властелином непосредственно перед началом войны, и тем более – в ее ходе. Если они действительно хотят его поражения, они должны получать сведения обо всех его замыслах.
– Погодите минутку, – попросил Уве-Йорген. – Все время вертится какая-то мысль, скверное состояние – словно собираешься чихнуть и никак не можешь… Ага, вот! Понял! Знаете, господа, что кажется мне во всей этой неразберихе самым странным?
Он сделал паузу, но не получил ответа; все ждали продолжения.
– Такое ощущение, что они спешат. Почему-то очень спешат! Подумайте: ведь все эти покушения были организованы наспех, на живую нитку смётаны – иначе уже первое удалось бы… Можно подумать, что они бегут за минутной стрелкой.
– Ну, пожалуй, похоже на то… А какое значение это имеет для нас?
– По-моему, это определяет наши действия. Они спешат – значит, мы должны как можно более успешно тормозить…
– Слишком тяжелый автомобиль, дорогой Рыцарь.
– Конечно, если даже все мы уляжемся поперек взлетной полосы, это мало чему поможет. Замедлить все то, что происходит, под силу только самым высокопоставленным. Но мы ведь все-таки занимаем не такие уж далекие от них позиции! Гибкая Рука – личный телохранитель самого Властелина, Георгий – тоже, хотя он сейчас и в отлучке; капитан – первый человек у супруги Властелина, Питек – в ее охране…
– Я в охране, да, – подтвердил Питек. – Если надо ее похитить – я могу. Но если я стану давать ей советы – думаю, что и двух часов не продержусь в ее окружении. Охранник есть охранник – бей и беги… Если кто-то и может влиять на нее, то только капитан.
– Пока что она сторонится политики, – сказал Ульдемир. – Попробую, конечно, объяснить ей, что к чему. Правда, не уверен, что она будет так уж сочувствовать Изару.
– Пусть сочувствует Ассарту, – сказал Рыцарь. – Может быть, у нее есть какие-то личные связи с другими мирами? Нам очень нужно было бы знать – что сейчас происходит там. Ведь если войну организует Застава, то вряд ли их действия ограничиваются Ассартом; думаю, они наследили по всему скоплению Нагор.
– Это не только нас интересует, – откликнулся Питек. – Множество народа, в том числе наш Георгий, отправились во все концы.
– Отправились торговать, – сказал Ульдемир. – Ну и что?
– Тень всегда рядом, – неожиданно сказал Рука.
– Ты это к чему?
– Я – тень Властелина, его щит. Все говорилось при мне. Это купцы по легенде. Да, они будут заключать сделки. Но они разведчики.
– Это ты давно сказал. Ну и что?
– Пока не вернулось ни одного. А давно пора бы.
– Ты хочешь сказать, что ни один разведчик… Но ведь и до них там была, конечно, сеть, разведка не создается за день… Так что же: никаких сигналов, никакого…
– Ничего. Ни один не вернулся. Ни один не выходил на связь. Эфир молчит. Вот и Георгий тоже.
– Это плохо, – сказал Питек. – Игра втемную? Не люблю.
– Ошибаетесь, – проговорил Уве-Йорген. – Потому что тут, можно считать, они уже немножко раскрылись.
– Объясни.
– Очень просто. Может провалиться разведчик. Или половина всех разведчиков. Могут смотать одну сеть. Или половину всех сетей, или три четверти. Бывают разные случайности. Но когда молчат все до единого – это уже не теория вероятности. Это – операция. Задуманная, подготовленная и осуществленная операция прикрытия. А если так, то вывод один: есть, что прикрывать на каждой планете. Да, сдается мне, моя интуиция еще работает.
– Тень Властелина, давай-ка по порядку. Здесь ведь все разрабатывалось при тебе.
– Рука все помнит. Ассарт выпустит эскадры на исходные рубежи последовательно, чтобы все были готовы начать в одно время – ближе ли, дальше – все равно. Семнадцать одновременных ударов на семнадцать застигнутых врасплох миров с неотмобилизованными армиями и снаряженными по нормам мирного времени флотами. Для этого Ассарт вынужден слать десанты, сильно разбавленные резервистами. Это может сойти с рук при неожиданном и мгновенном ударе. Но если речь пойдет о войне в семнадцати очагах, то Ассарт проиграет ее в лучшем случае на третий день.
– Разве ассартские генералы не понимают этого?
– Понимают, отчего же нет. Они – генералы не хуже других. Но приказ дан, и они его выполняют.
– А как иначе? – сказал Уве-Йорген. – Они – солдаты.
– Ну, а сам Властелин – он же не дурак!
– Властелин решил, что История спасет мир. Хотя если мир вечно должны спасать – то экономика, то история, то армия – это неразумный мир. Разумный – инстинктивно не доходит до грани, за которой надо бросать все и вытаскивать себя из ямы.
– Ну ладно, – сказал Ульдемир. – Говорить об этом можно долго – и без толку. Все равно, наши консультации никому не нужны. И полно своих дел. Вернемся к связи. Итак, нужно поставить Эмиссара перед необходимостью поспешить с выходом на связь. Для этого – создать угрозу его влиянию на Властелина. Потому что если Властелин вдруг выйдет из-под контроля, то он сам, а если с ним что-то случится – то кто-то другой может немедленно переиграть. В конце концов, ни один корабль еще не вышел на исходные.
– Не исключено, – сказал Уве-Йорген.
– Как принудить Эмиссара?
После паузы Питек сказал:
– Ты знаешь как, Ульдемир.
Капитан медленно кивнул.
– Да.
– Нам придется пойти на это.
– Убрать девочку, – сказал Уве-Йорген. – На поле боя я бы себе такого не позволил. Но сейчас играется тайная война, в которой нет запрещенных приемов.
– Убрать?.. – повторил Ульдемир. – Я бы сказал иначе: вывести из игры. Изолировать…
– Ну, знаешь, – сказал Питек. – Ты преувеличиваешь наши возможности. Не станем бояться страшных слов. Убрать – значит убить. Это очень просто: одно движение. А изолировать – значит не только улучить момент, но и схватить, заставить молчать, транспортировать в надежное место, которое еще надо найти, стеречь днем и ночью, кормить и поить – и при этом постоянно рисковать, что ее найдут, потому что искать станут, и даже с двух сторон сразу – и все труды окажутся попусту. Нет, я за простоту. А ты?