Властелин Колец: Две Крепости (Две башни) (др. перевод)
Шрифт:
Фродо одолевала стылая дрема; потом он пригрелся в снежной норе, и завывание ветра постепенно заглохло, сменившись гулом каминного пламени, а потом у камина появился Бильбо, но в его голосе прозвучало осуждение.
— Не могу понять — зачем ты вернулся? Зачем прервал этот важный поход из-за самой обычной зимней метели?
— Мне хотелось отдохнуть, — прошептал Фродо, но Бильбо, проворно затушив камин, выволок племянника из теплого кресла, и в комнату вползла ледяная тьма…
— …слышишь, Гэндальф? Их занесет с головой, — проговорил Бильбо голосом Боромира,
— Ты прав, — озабоченно отозвался Гэндальф и достал из кармана кожаную баклагу. — Пусть каждый отхлебнет по одному глотку, — сказал он, передав баклагу Боромиру. — Это необычайно живительный напиток — здравур-драгоценный дар Имладриса.
Глоток пряной, чуть терпкой жидкости не только согрел окоченевшего Фродо, но и прогнал его недавние страхи. Остальные Хранители тоже оживились. Однако ветер свирепствовал по-прежнему, а метель даже стала как будто сильней.
— Не разжечь ли костер? — спросил Боромир. — Похоже, мы уже поставлены перед выбором — погибнуть или отогреться у огня.
— Что ж, можно, — ответил Гэндальф. — Если здесь есть соглядатаи Саурона, они все равно уже нас заметили.
У Хранителей были и дрова и растопка (они последовали совету Боромира), но ни эльф, ни гном — уж на что мастера — не сумели высечь такую искру, которая зажгла бы отсыревший хворост. Пришлось взяться за дело Гэндальфу. Он прикоснулся Жезлом к вязанке хвороста и скомандовал: «Наур ан адриат аммин!» Сноп зеленовато-голубого пламени ярко осветил метельную темень, хворост вспыхнул и быстро разгорелся. Теперь яростные порывы ветра только сильнее разжигали костер.
— Если перевал стерегут соглядатаи, то меня-то они наверняка засекли, — с мрачной гордостью заметил маг. — Я просигналил им ГЭНДАЛЬФ ЗДЕСЬ так понятно, что никто не ошибется.
Но Хранители едва ли слышали Гэндальфа. Они, как дети, радовались огню. Разгоревшийся хворост весело потрескивал, и Хранители, не обращая внимания на буран, на лужи талой воды под ногами, со всех сторон обступили костер, чтоб согреться в его животворном тепле. На их изнуренных, но раскрасневшихся лицах играли огненно-золотистые блики, а вокруг, словно бы заключив их в темницу, кипела сизая метельная тьма.
Однако хворост сгорал очень быстро.
Пламя приугасло, и в тускнеющий костер бросили последнюю вязанку дров.
— Ничего, скоро начнется рассвет: ночь-то на исходе, — сказал Арагорн.
— Ночь-то на исходе, — пробормотал Гимли, — да в такое ненастье и рассвета не заметишь.
Боромир немного отступил от костра.
— Буран стихает, — объявил он. — Да и ветер как будто начал выдыхаться.
Фродо утомленно смотрел в костер; из черной тьмы выпархивали снежинки, вспыхивали, словно серебряные звездочки, и тут же гасли, растаяв над пламенем; а, вокруг неумолчно завывал ветер и клубилась беспросветная метельная мгла. Фродо сонно закрыл глаза, покачнулся, разлепил отяжелевшие веки — и вдруг заметил, что ветер умолк, а над холмиком слабо золотящихся углей лениво кружится лишь несколько снежинок. Он поднял голову и увидел, что на востоке черное небо слегка посветлело.
Сеющийся сквозь серые
— Баразинбар не смирился, — проговорил Гимли. — Если мы осмелимся идти вперед, он снова обрушит на нас буран. Надо возвращаться, и как можно скорей.
Все понимали, что надо возвращаться. Но как? В нескольких шагах от карниза на тропе громоздились такие сугробы, что хоббиты утонули бы в них с головой. Да и на карнизе, где стояли путники, возвышались холмы снеговых заносов — а ведь карниз прикрывала от ветра стена!
— Гэндальф расчистит невысокликам путь своим огненным Жезлом, — сказал Леголас. Буран ничуть не встревожил эльфа, и он, один из всего Отряда, сохранил до утра хорошее настроение.
— Или Леголас слетает на небо, — откликнулся Гэндальф, — и разгонит тучи, чтоб солнце растопило для Отряда снег. Мой Жезл — не печка, — добавил он, — а снег, по несчастью, невозможно испепелить.
— Не сумеет умный — осилит сильный, — вмешался Боромир, — так у нас говорят. Буран начался, — продолжал гондорец, — когда мы обогнули вон тот утес, — он указал на большую скалу, которая заслоняла от путников тропку. — До нее отсюда пол-лиги, не больше. И вот, если самый сильный из нас осилит дорогу к этому утесу, оттуда мы все спустимся без труда.
— Надо попробовать, — сказал Арагорн. — Уж вдвоем-то мы одолеем пол-лиги.
Арагорн был самым рослым в Отряде, но Боромир казался крепче. Они отправились, Боромир — впереди, кое-где снег доходил ему до плеч, и он врезался в него, словно плуг — или как очень усталый пловец.
Леголас, улыбаясь, глядел на людей; потом повернулся к магу и воскликнул:
— Да поможет уму и силе искусность!
А потом проворно зашагал по снегу, и Фродо заметил — как бы впервые, хотя он знал об этом и раньше, что у эльфа не было тяжелых башмаков, которыми снабдили Хранителей в Имладрисе; а легкие эльфийские туфли Леголаса почти не оставляли на снегу следов.
— До свидания! — весело крикнул он Гэндальфу. — Я постараюсь отыскать вам солнце! — Он прибавил шагу и, словно танцуя, обогнал медленно бредущих людей, махнул им рукой, звонко рассмеялся и скрылся из глаз за поворотом тропинки.
Люди медленно продвигались вперед; остальные молча смотрели им вслед, пока и они не исчезли за поворотом. Клубящиеся у вершины тучи сгустились, вниз поплыли редкие снежинки.
Прошло, вероятно, около часа — хоббитам показалось, что гораздо больше, — и вот на тропе появился эльф. Потом они увидели людей, медленно, с трудом, подымающихся в гору.
— Мне не удалось заманить сюда солнце, — подмигнув хоббитам, сказал Леголас. — Оно ублажает южные земли, и его, как я понял, ничуть не беспокоят несколько тучек над этой горушкой. Но зато я принес хорошие вести тем, у кого тяжелая поступь. За скалой, про которую говорил Боромир, намело довольно высокий сугроб, и наши воители из Племени Сильных приготовились погибать перед этой преградой, ибо тропинка-то идет по ущелью, а выход из ущелья закрыт сугробом. Ну, пришлось мне объяснить Сильным, что они отчаялись перед снежной крепостью шириной не больше десяти шагов и что за нею на нашей тропке лежит слой снега по щиколотку хоббитам.