Властелин Огненных Земель
Шрифт:
Радгар никогда не описывал ему свою мать. Она была высокой, но ничего другого, определенного про нее Овод сказать не мог. В своем свободном платье из темно-синего шелка она могла быть худой или полной, стройной или сутулой. Волосы и шея ее прятались под белым платком и светло-зеленым чепцом. Лицо с узким подбородком было так сильно накрашено, что совершенно скрывало собственный его характер. Ему показалось даже странным, что женщина может так скрывать себя. По крайней мере горничные ее не напоминали творог в сырной скорлупе.
Королева Шарлотта отступила
– Так вырос, так возмужал! Выше, чем отец.
– Мои поздравления, тетя. – Вид у Радгара оставался озадаченным.
Она либо не услышала издевки, либо не обратила на нее внимания.
– Подбородок у тебя от Кэндльфренов, но все остальное – отцовское. Чудесно, чудесно… Но почему, милый? Почему ты скрывался где-то все эти годы? Как жестоко! Почему ты не известил меня, что жив? Даже если тебя держали пленником, неужели ты не мог передать весточку, хоть слово, чтобы я… Кто это? Что он здесь делает?
– Сэр Овод, мой лучший друг и мой Клинок.
– Отошли его. Это наша с тобой частная встреча. Клянусь стихиями, неужели я не могу провести несколько минут наедине…
– Ты можешь оставить нас вдвоем, Овод?
– Нет, сэр. – Как знать, кто может таиться наверху?
– Извини, мама. Не беспокойся. Он Клинок и поэтому заслуживает полного доверия.
– Надо же! – удивилась королева. – Клинок? Этот мальчик?
– Он убил уже одного человека, служа мне.
– Ну, Радгар? Сказки! – Королева потащила сына к обитой веселеньким разноцветным шелком кушетке. Для нее он оставался тринадцатилетним мальчиком. Она уселась так, чтобы не видеть юношу у двери, и Радгар присел рядом, не то чтобы неохотно, но и без особого энтузиазма. – А теперь расскажи все-таки, что произошло! – потребовала она. – Куда ты делся. Зачем…
– Может, мне начать с того, как я проснулся и обнаружил, что моя дверь заперта?
Она снова пропустила намек мимо ушей.
– Начни с того, что скажи, почему я пять лет оставалась в убеждении, что мой сын мертв, и даже слова не получила о том, что он жив.
– Я был в Шивиале, в Айронхолле. Но почему ты не спросила у своего мужа, госпожа? Он знал.
– Что за вздор!
– Нет. Сюневульф знал, что я жив и где я нахожусь.
Осторожнее, подумал Овод. Ты этого не знаешь наверняка, а лишь подозреваешь.
Королева возмущенно задрала подбородок.
– Я отказываюсь верить в такое! Не смей клеветать на своего дядю… Я хотела сказать, на своего… э…
– Чуть больше, чем просто дядю, мама! – Радгар отодвинулся от нее и встал. – Меня предали и похитили. Знай я, что ты жива, я наверняка дал бы тебе знать, где я нахожусь. Когда я узнал это, я примчался так быстро, как смог. А теперь, может быть, ты расскажешь мне, почему это ты запрыгнула в постель к этому человеку сразу после смерти отца? «С неслыханной поспешностью» – так мне сказали. Значит ли это, что ты занялась этим сразу после папиной гибели или раньше?
– Молчать! – Королева Шарлотта вскочила почти так же легко, как он. – Не смей говорить со мной таким тоном! Я вышла за твоего дядю, потому что люблю его, и кто ты такой, чтобы оспаривать мое право на это? Всю жизнь ко мне относились как к племенной кобыле редких кровей – продавали тому, кто даст больше, заставляли рожать отпрыска, хотела я этого или нет. Или ты считаешь, что я просила о том, чтобы тебя посеяли в мое чрево? Нет, мне предоставили на выбор покориться или подвергнуться изнасилованию, ничего больше. Твой отец был убийцей и насильником, и ты еще обвиняешь меня в том, что я, видите ли, не храню верность его памяти? Смерть и пламень! С какой стати должна я хранить верность его памяти?
Щеки Радгара пылали так же ярко, как его шевелюра, но он выдержал ее яростный взгляд.
– Ты забыла, как долго я спал на первом этаже, госпожа. Как часто я слышал, что ты просила его… говорила ему, что любишь его. Я слышал тебя. Я слышал, как ты кричала от радости в его руках. Назови его еще раз насильником, и я назову тебя лгуньей.
– И что из этого хуже, а? Ох! – Она стремительно зашагала взад-вперед по комнате, избегая столкновения с мебелью с ловкостью, говорившей о долгих навыках.
– Неужели все мои старания дать тебе образование пропали впустую? Ты одобряешь похищение женщин?
– Не слишком, но таковы бельские традиции. Тебе повезло больше, чем большинству похищенных рейдерами женщин, больше, чем всем другим женщинам, ибо ты стала королевой. И ты была счастлива – я сам слышал, как ты много раз говорила это.
– Я извлекла из своего положения пленницы все, что смогла. А что мне еще оставалось делать – голодать до смерти? Броситься со скалы? – Она подступила к нему вплотную и кричала ему в лицо. – Твой дядя был первым мужчиной в моей жизни, который говорил со мной так, будто я что-то значу сама. Он…
Радгар перекричал ее:
– Это неправда! Я много раз слышал, как папа предлагал тебе свободу. Он готов был отослать тебя домой, осыпав богатством, говорил он, если бы ты этого пожелала. Он преклонялся перед тобой!
– И отослал бы меня домой без ребенка! Ты ведь наследник Каттерингов, так что тебе пришлось бы остаться.
– За одним этим исключением. Когда он отказывал тебе в чем-то другом? Покажи мне всех моих сводных братьев и сестер-ублюдков – что-то я ни одного из них не встречал. – Она замахнулась, чтобы ударить его по лицу, и он оттолкнул ее. Она потеряла равновесие и рухнула на кушетку, и он склонился над ней, крича во весь голос:
– Бельский король, верный своей жене? Неслыханное дело! И ты ведь согласилась на этот брак! Если у тебя не было другого выбора, так только потому, что твоя семья не оставила его тебе, и пират по крайней мере предлагал тебе крепкое и здоровое мужское тело, не то что этот насквозь прогнивший герцог.
– Ты думаешь, для женщины этот так важно?
– Судя по всему, нет, если ты предпочла того моржа, с которым спишь теперь.
Взвизгнув, она сделала попытку встать, и он толкнул ее обратно.