Властелин Севера

Корнуэлл Бернард

— Сие великое таинство, мой господин, — вставила Хильда.

— Ты о чем?

— Бог есть великое таинство, мой господин, — пояснила она, не обращая внимания на злобный взгляд Хротверда. — И великое чудо. Тебе и не надо понимать, просто дивись этому.

Гутред повернулся в седле, чтобы взглянуть на Хильду.

— Надеюсь, ты все-таки станешь компаньонкой моей жены? — жизнерадостно спросил он.

— Сперва женитесь, мой господин, — ответила Хильда, — тогда и поговорим об

этом.

Он ухмыльнулся и отвернулся от нее.

— Я думал, ты решила вернуться в монастырь, — потихоньку обратился я к Хильде.

— Это Гизела тебе сказала?

— Да.

— Я жду знак, ниспосланный Богом, — пояснила Хильда.

— Падение Дунхолма?

— Может быть, — нахмурилась она. — Дунхолм — средоточие зла. Если Гутред возьмет город и тот окажется под знаменами святого Кутберта, это покажет волю Господа. Может, именно такой знак мне и нужен.

— Мне сдается, ты уже получила свой знак.

Она направила кобылу в сторону от Витнера, который косил на ее лошадь злым глазом.

— Отец Виллибальд хотел, чтобы я вернулась с ним в Уэссекс, — сказала Хильда, — но я отказалась. Я ответила, что, прежде чем удалиться от мира, я хочу узнать этот мир.

Несколько шагов она проехала в молчании, а потом заговорила очень тихо:

— Я всегда любила детей.

— Ты можешь родить детей, — сказал я.

— Нет, у меня другая судьба, — отрицательно покачала она головой. Взглянув на меня, Хильда спросила: — Ты знаешь, что Гутред хочет выдать Гизелу замуж за сына Ивара?

Этот неожиданный вопрос заставил меня вздрогнуть.

— Я слышал, что он подумывает об этом, — осторожно ответил я.

— Ивар согласился. Прошлой ночью.

У меня упало сердце, но я попытался не показать виду. И поинтересовался:

— Откуда ты знаешь?

— Мне сказала Гизела. Но возникла загвоздка с приданым.

— Извечный камень преткновения, — грубо отозвался я.

— Ивар хочет получить Дунхолм.

До меня не сразу дошло, что именно сказала Хильда, но потом я осознал всю чудовищность этой сделки. Ивар потерял большинство своих воинов, когда его армию вырезал Аэд, но если ему отдадут Дунхолм и окрестные земли, он снова станет силен. Люди, которые теперь следуют за Кьяртаном, станут людьми Ивара, и в мгновение ока он обретет былую мощь.

— Надеюсь, Гутред не согласился? — спросил я.

— Пока еще нет.

— Он не может быть настолько глуп!

— Глупости мужчин, похоже, нет предела, — ядовито заметила Хильда. — Утред, ты помнишь, как перед отъездом из Уэссекса сказал мне, что в Нортумбрии полным-полно твоих врагов?

— Помню.

— По-моему, врагов тут еще больше, чем ты думаешь, — сказала Хильда, — поэтому я пока на

всякий случай останусь с тобой. — Она прикоснулась к моей руке. — Иногда я думаю, что я здесь твой единственный друг, — продолжала Хильда, — поэтому позволь мне остаться до тех пор, пока я не буду знать наверняка, что ты в безопасности.

Я улыбнулся ей и, прикоснувшись к рукояти Вздоха Змея, твердо заявил:

— Я в безопасности.

— Ты самонадеян, — вздохнула Хильда, — и порой бываешь слеп. — Она произнесла это с упреком, потом посмотрела на дорогу и поинтересовалась: — Ну и что ты собираешься делать?

— Осуществить кровную месть, — ответил я. — Именно поэтому мы здесь.

Это была правда. Как раз за этим я и ехал на Север — чтобы убить Кьяртана и освободить Тайру. Но к тому времени, когда я сделаю все это, Дунхолм будет принадлежать Ивару, а Гизела будет принадлежать его сыну. Я чувствовал себя так, словно меня предали, хотя о каком предательстве могла идти речь: Гизелу никогда не обещали отдать мне в жены. Гутред был волен выдать ее замуж за того, за кого пожелает.

— Хотя не лучше ли нам с тобой просто уехать прочь? — горько спросил я свою подругу.

— Уехать куда?

— Да куда угодно.

— Обратно в Уэссекс? — улыбнулась Хильда.

— Нет!

— Тогда куда?

Да никуда. Если я и вернусь однажды в Уэссекс, то лишь для того, чтобы вырыть свой клад, когда у меня появится надежное место, в которое можно будет его перенести. Судьба держала меня крепкой хваткой, судьба послала мне множество врагов. И враги эти были повсюду.

* * *

Мы пересекли вброд реку Виир далеко к западу от Дунхолма, а потом двинулись к поселению, которое местные звали Канкесестером. Оно лежало поперек римской дороги в пяти милях севернее Дунхолма. В свое время римляне построили в Канкесестере крепость, и стены ее до сих пор сохранились, хотя теперь превратились всего лишь в невысокие насыпи на зеленом поле.

Гутред велел устроить привал у стен обветшавшей крепости, а я возразил, что армия должна продолжить марш до тех пор, пока не доберется до Дунхолма. Мы впервые поспорили, потому что Гутред не желал менять своего решения.

— Какой смысл, мой господин, — спросил я, — задерживать армию в двух часах марша от врага?

— Эадред говорит, что мы должны остановиться здесь.

— Аббат Эадред? Он что, знает, как брать крепости?

— Ему приснился вещий сон.

— Опять?

— Святой Кутберт хочет, чтобы его гробница находилась здесь, — ответил Гутред. — Прямо вот здесь! — Он показал на маленький холм, где гроб со святым окружали молящиеся монахи.