Властелин тигр [= Владыка тигр, Бог-тигр, Властитель тигр, Лорд Тигр]
Шрифт:
Рас подошел и хлопнул старика по плечу. Тот вздрогнул, вздохнул и обернулся. Челюсть у него отвисла, глаза полезли на лоб.
— По твоей воле Вилида погибла страшной смертью, ты виноват в том, что она сгорела, — сказал Рас.
Вавафу затрясся, медленно приподнялся и — неожиданно резво дал стрекача. Но далеко не ушел — догнав его одним прыжком, Рас ударом мозолистой пятки по щеке опрокинул шамана навзничь. Вавафу лежал без сознания со свернутой набок челюстью; из разбитых губ вытекла струйка крови. Рас, спрятав нож, взвалил старика на плечи. Затем поднял над головой, подошел поближе к пылающей хижине — насколько позволял огонь — и швырнул шамана в дверной проем. Через несколько мгновений рухнула крыша, следом стены, и все было кончено.
Сперва Рас осмотрел Большой дом. Единственными его обитателями сейчас были тела убитых и голова Габаду. Юсуфу не было и в помине; никаких следов его пребывания в Большом доме Рас не обнаружил. Из груды у стены Рас выбрал факел и зажег его от огня в большой каменной чаше. Затем, опрокинув чашу, подпалил в нескольких местах стены и развешенные вдоль них циновки.
Быстро осматривая хижину за хижиной, Рас всюду повторял одно и то же действие: опрокидывал каменную чашу с углями и подносил к стенам хижины факел. Он спешил — вонсу вот-вот могли опомниться и заметить разгорающееся пламя. Если Биджагу достаточно сообразителен, то пошлет воинов к каждым воротам, прежде чем самому войти через северные.
Когда подступил огонь, всполошилась домашняя живность. Птицы с квохтаньем заметались во всех направлениях, кроме спасительного — за частокол. Козы оказались посообразительнее — сбившись в стадо возле незатронутого огнем загона, помчались следом за старым вожаком к южным воротам. Свиньи отчаянно бились в стенки закутов. Рас подумал было освободить их, но махнул рукой — не до того, не было ни секунды лишней. Даже в этом бедламе он понял по крикам вонсу у реки, что они уже заметили пожар. Времени не оставалось.
А Рас еще не успел проверить три хижины. Заскочил в первую; заметив там лук с полным колчаном, он вспомнил о своем уплывшем оружии и закинул лук на одно плечо, колчан повесил на другое. В левой руке Рас держал факел, в правой — нож. И когда двинулся к выходу, был готов лишь к броску ножа. В этот миг в хижину с безумным ревом ворвался вонсу. Нимало не медля, он метнул в Раса копье.
Разгорающаяся хижина была не самым удачным для схватки местом — в такой тесноте не порезвишься. Рас швырнул в падении нож; тот по самую рукоятку погрузился Патапи — это был он — в солнечное сплетение. Копье все же задело голову Раса: острие надрезало скальп, а древко больно садануло по макушке. Рас мгновенно поднялся, выдернул из противника нож и смахнул со лба кровь, заливающую глаза.
Патапи оказался столь нетерпелив потому, видимо, что стремился оправдаться в глазах друзей за давешнее бегство с поста. Хотел доказать, что не трус. Впрочем, это была его собственная хижина, а любой мужчина как лев будет защищать дом своей семьи. Так по крайней мере считал Рас. Но ярость сослужила Патапи скверную службу — вместо того чтобы подстеречь врага на выходе, он точно безумец, вломился в дом и, разумеется, нарвался на нож.
Рас снова смахнул с глаз обильно текущую кровь, положил на тетиву стрелу и шагнул наружу. Пламя в хижине бушевало уже вовсю, и он не смог бы задержаться там, даже если бы очень захотел. Снаружи клубился густой дым; разглядеть что-либо, кроме ярко пылающих хижин, было попросту невозможно. Дым затянул деревню вместе с окрестностями. Он разъедал глаза, раздирал легкие; Рас закашлялся. Распластавшись по земле, где дыма было чуть меньше, юноша попытался что-либо разглядеть и сразу же заметил ноги нескольких вонсу, бегущих со стороны южных ворот.
Кровь снова ослепила Раса. Он наковырял грязи — к счастью, кто-то опрокинул здесь горшок с водой — и залепил рану. Снова натянул тетиву и, щурясь полуослепшими глазами, прицелился в точку чуть выше ближайших ног. Рас не промахнулся; раздался душераздирающий вопль, и в поле зрения появилась уже вся фигура целиком — со стрелой в груди воин рухнул на спину. Остальные, не желая разделить участь своего товарища, бросились за ворота и захлопнули их за собой. Сквозь дым не разглядеть было других ворот, но Рас не сомневался — они тоже заперты. Он попался в элементарную ловушку.
Жар усиливался, дым стелился уже и по земле. Чтобы не задохнуться окончательно, Рас подобрался к частоколу и прижал нос к крохотной щели у самого основания. Так, в ожидании, он и провел остаток ночи. И дым, и жару перенести здесь было можно, так как хижины выгорели сравнительно быстро, а ограда устояла, лишь закоптилась. С головой дело обстояло хуже — под грязевой нашлепкой рану жгло невыносимо, но Рас, стиснув зубы, не проронил ни звука. Безумно хотелось пить; в горле словно муравьиная орда устроила привал.
Взошло солнце. Дым почти рассеялся, бледно курясь теперь лишь над остывающими курганами пепла, в которые обратились недавние жилища. Кожа у Раса закоптилась почти дочерна; воспаленные глаза жгло точно углями из пепелища. Он сковырнул с головы затвердевший пластырь из грязи — под слоем пепла тот багровел запекшейся кровью.
Солнце поднялось выше. Жажда усиливалась. Запах дыма и смрад горелой плоти витали меж обугленных стен, как дуновение смерти. Подстреленный Расом воин, не опознанный прежде из-за дыма, теперь и вовсе стал неузнаваем. Солнечный свет ничуть не помог — лицо убитого вонсу обуглилось и превратилось в жуткую серую маску.
Рас запер по очереди все ворота — изнутри. Если вонсу захотят его взять, пусть штурмуют собственные стены. Он слышал снаружи выкрики, звуки сбрасываемых под стены веток, стук топориков. Сперва Рас решил, что вонсу задумали докончить начатое пожаром и спалить стены, но, когда увидел голову Биджагу, приподнявшуюся над южными воротами, понял — строят подмости.
Стоя в самом центре бывшей деревни, перед почерневшим троном вождя, Рас прицелился в Биджагу. Тот быстро спрятался. Крики усиливались Рас уселся в ожидании на трон. Уже скоро. Они атакуют его с четырех сторон. Нескольких он убьет, затем настанет и его черед.
Сколько же воинов еще уцелело? Рас мысленно перечислил погибших по именам и ухмыльнулся. Оставалось всего пятеро. Когда они начнут атаку, то, как бы резвы ни были, у них не много шансов надругаться над его, Раса, телом. Возможно, к этому благородному занятию подключат позже женщин.
Солнце поднялось совсем высоко — близился полдень. Жажда становилась нестерпимой. Вонсу громко переговаривались за стенами, но имени Раса пока не поминали. Юноша вспомнил о близости прохладной реки; жажда от этого не стала меньше, напротив — усилилась. Биджагу и еще двое вскарабкались на деревья, чтобы оценить обстановку Рас громко выкрикнул несколько издевательских замечаний; на большее его пересохшей глотки просто не хватило — он почти осип. При этом Рас продемонстрировал свои трофеи: два копья, топорик и запасной, снятый с убитого, лук со стрелами.