Властелин тигр [= Владыка тигр, Бог-тигр, Властитель тигр, Лорд Тигр]
Шрифт:
— Я был уверен, что ты погибла.
— Ты почти угадал, я уцелела буквально чудом, — Ответила Ева. — Я тоже решила, что ты погиб. Мне показалось, что пилоты недооценили мощь напалмовой бомбы и ненароком убили тебя. А может, и хотели твоей смерти. Совершенно не представляю себе, чего добивались те двое из вертолета.
Ева поведала все, что с ней происходило после прыжка с плота. Чтобы укрыться от пулеметного огня, она постаралась убежать как только можно дальше в джунгли. Она бежала, падала, поднималась и, пробиваясь сквозь чащобу, бежала дальше, и ей удалось до взрыва преодолеть добрых сто ярдов зарослей. К счастью, Ева оказалась не в эпицентре; взрывной волной ее зашвырнуло в какую-то низинку, и она успела задержать дыхание. Ей опалило волосы, руки, затылок; ожоги мучили ее несколько дней, но главное — вовремя задержав дыхание, она уберегла легкие. Может, Ева оказалась в момент взрыва и достаточно далеко, чтобы ее легким не угрожал смертельный ожог, но в таких случаях невредно перестраховаться — и она, крепко сжав зубы, удерживалась от вдоха, пока над головой бушевало пламя.
Оружие она обронила еще до взрыва.
В миле от места пожара Ева нашла неглубокий ручей; погрузившись в воду, попыталась оценить степень поражения ожогами. Ожоги — вещь коварная; в первый момент из-за шока их можно недооценить, умираешь от них после. Но ее ожоги оказались вполне терпимыми, шоковое состояние было вызвано иной причиной — дыханием близкой, чудом скользнувшей мимо смерти.
Вертолет несколько раз проходил над ее укрытием. Однажды пули изрешетили кусты всего в нескольких ярдах. Ева не двигалась, она знала, что невидима сверху. Пилоты палили вслепую, в надежде выманить дичь — если та избежала напалма — на открытое место.
— Мне невдомек, отчего они так привязались ко мне, — продолжала Ева, — ведь я не представляю для них никакой угрозы. У меня нет почти ни единого шанса выбраться из долины. Может, они хотят воспрепятствовать нашему с тобой общению — по известной причине? Похоже, что так. Другого объяснения мне не придумать.
— Возможно, мы получим точный ответ на этот вопрос от Игзайбера, когда доберемся до него, — вставил Рас, Ева фыркнула то ли с презрением, то ли считая, такую возможность несбыточной.
К месту, где они разлучились, Ева вернулась лишь два дня спустя. По пути она безуспешно попыталась отыскать потерянный револьвер. Не увидев плота, решила, что либо Рас отправился дальше вниз по реке, либо Раса достал напалм, и плот уплыл без него.
Плутая в джунглях, переплывая речные излучины, Ева сумела не заблудиться и нашла обратную дорогу к стойбищу вонсу. Несколько раз по пути ей пришлось огибать скопища крокодилов. Ева долго питалась одними крокодильими яйцами, которые случалось выкопать на берегу. Затем удалось пришибить палкой небольшого питона, и его сырого мяса хватило Еве, чтобы дотянуть до полей вонсу, где она надеялась разжиться овощами. Но обезьяны, виверры, зайцы и птицы уже вовсю там похозяйничали, оставив за собою полный разор.
Осматриваясь в окрестностях, Ева нашла в силке мертвого зайца, уже слегка затронутого разложением. Несмотря на вонь, изголодавшаяся женщина съела все до последней косточки и, тяжело после этого захворав, три дня была на грани смерти. Чуть окрепнув, сумела зашибить палкой поросенка, но была загнана на дерево разъяренной мамашей. Ее надежды поесть свинины ухнули — прожорливое стадо сородичей убитого не оставило ей ни косточки.
— Мне казалось, что я единственная в джунглях помираю с голоду, — жаловалась Ева. — Куда бы я ни бросила взгляд, повсюду звери и птицы либо ели, либо готовились к трапезе. Я же все худела и слабела, чтобы самой стать вскоре чьей-то добычей. И вдруг удача — я нахожу олененка, детеныша антилопы, со сломанной ногой. Мне не составило труда прогнать антилопу-мать; та хоть и храбрилась, но была слишком мала против меня. Сложнее оказалось отогнать двух шакалов, но и это мне удалось. Я избавила малыша от страданий и испекла мясо на костре. Мне было так плохо от сырого мяса и так хотелось есть, что уже не заботило, увидит ли кто-нибудь дым от костра. После этого я долго питалась одними фруктами, которые, я заметила, приходились по вкусу обезьянам. Потом в силок — тот самый, на котором я так обожглась сперва, наевшись тухлятины, — снова попался заяц.
Я вернулась к стойбищу поискать инструменты и наконечники копий. Мне пришло в голову самой построить плот и попытаться достичь болот. Я подумала: а вдруг ты все еще где-то в стране шарикту — если остался жив, конечно. К тому же предполагаемый маршрут спасения все равно вел в низовья реки. Мне слабо верилось в удачу, но я обязана была хотя бы попытаться. Затем появились шарикту, и вот я здесь.
Ева зевнула и, прежде чем Рас успел задать хотя бы один вопрос, провалилась в сон. Он пожелал спокойной ночи стражам, с тревогой прислушивавшимся к непонятной беседе. Проснувшись на рассвете, долго ждал запоздавшего завтрака — похоже, рабы, пользуясь отсутствием накануне хозяев, тоже не упустили случая гульнуть в свое удовольствие. Ева спала еще несколько часов; разбудили ее неугомонные мухи. Нимало не смущаясь присутствием Раса, она воспользовалась посудиной — куда только подевалась давешняя стыдливость? Нормальная еда и сон уже пошли ей на пользу — круги под глазами почти сошли на нет.
Рас задал Еве вопрос, с вечера вертевшийся на кончике языка:
— Когда Гилак захватил тебя, он уже несколько дней обходился без женщины. И он достаточно бесцеремонен по сравнению со мной. Ты спала с ним?
— Нет. Хоть я и не понимала, о чем они говорят, но по некоторым признакам догадалась, что Гилак обсуждал это со своими людьми. Думаю, солдат мне нечего было опасаться — они сами меня боялись. А возможные такого сорта поползновения со стороны Гилака я предвосхитила, дав им понять, что нечиста. Мне казалось, что шарикту, как все отсталые народы, соблюдают подобное табу. И я не ошиблась. Увидев, что я пользуюсь клочком рубашки как тампоном, они начали сторониться меня, стараясь вообще не прикасаться. А в конце каждого дня Гилак устраивал церемонию очищения — из-за меня, по-моему. Вот так вот.
Глава 16. Побег
Черная лужица под Биджагу сперва была почти незаметна. Она росла помаленьку, словно душа капля за каплей, подобно струйкам дождя с края крыши, покидала тело. Эти черные капли были беззвучны как тени. И с каждой каплей, казалось, испаряется плоть под кожей Биджагу, и кости прорываются наружу, на ясное солнышко. Глаза, потеснив уже, наверное, мозг, ввалились еще глубже. Лучик каждого нового рассвета согревал Биджагу все слабее и слабее, не порождая в нем никакого отклика.
— Биджагу! — взывал к нему Рас. — Не помирай! Не уклоняйся от поединка! Я должен своими руками убить тебя, свернуть тебе шею живому!
Биджагу не подавал признаков жизни. Его нижняя челюсть отвисла, и мухи спокойно заползали в рот, путешествовали по немигающим глазам.
— Что ты говорил сейчас? — спросил, подходя ближе, Гилак. Рас повторил, и король милостиво улыбнулся: — Ладно. Сегодня я добрый. Я дозволяю тебе прикончить твоего врага.
Гилак хлопнул в ладоши и отдал приказ. Копейщики выстроились дугой возле клетки Раса. Раб долго возился с тугими узлами запоров, и Гилак, отослав того в нетерпении прочь, разрубил веревки мечом. Распахнув дверцу, король отступил за спины воинов.
Рас медленно выбирался из клетки. Ошеломленный, он никак не мог взять в толк, что получил вожделенную возможность убить Биджагу.
— Ты должен радоваться — теперь ты можешь осуществить свою месть! — сказал король.
— Это как-то неожиданно, — промямлил Рас. — И Биджагу… он ведь даже не почувствует. Я надеялся сразиться с ним, полным сил, чтобы он понял: настал час расплаты… Но сейчас…
— Так ты не хочешь его убивать?
— Это мой долг… — ответил Рас нерешительно. Гилак, закатив глаза, расхохотался.