Властелину ####ец ('Властелину дюже плохо')
Шрифт:
– Верни Кольцо! Верни Кольцо, я все прощу!
Но Фродо мечтал в эту минуту не о дядюшкином прощении. С вершины Холма видна была как на ладони вся Хоббитания - пустое, безжизненное с виду море песка. Но хоббит знал, что там, под этой толщей песка кипит жизнь - хоббиты умели рыть подземные норы не хуже афганских душманов-моджахедов. Говорят даже, что термин "ваххабиты" берет свое начало не от выдуманного мусульманами легендарного Ваххаба, а от восклицания "Вах, хоббиты!". Один профессор, тот самый, который всю жизнь изучал хоббитов, писал, что очень давно Хоббитания была зеленой страной с реками, лесами и лужайками. Может быть так когда-то и было, но на Севере в ту пору, как известно царил Враг,
Только теперь Фродо вспомнил, что до сих пор сжимает в руке кольцо. Он внимательно рассмотрел его. В кольце в общем-то не было ничего особенного - обычное латунное колечко, какие хоббиты обычно и используют на своих знаменитых Хоббитских Игрищах, бросая их в пустую банку от тушенки, называемую Ородруином - смысл этой древней мистерии был давно утрачен. Но тут взгляд хоббита упал на тонкую надпись, проступающую с внутренней стороны Кольца. Надпись была сделана эльфийскими рунами, но на имперском новоязе. В переводе на хоббитский надпись гласила:
Три кольца - тщедушным эльфам, чтоб совсем не сдохли.
Семь колец - подгорным гномам, чтоб копать не взмокли.
Девять - людям Средиземья, офигенно жутким,
Чтоб пугать тщедушных эльфов девять раз за сутки.
Фродо почувствовал, что от внезапно нахлынувшего ужаса волосы у него на пятках становятся дыбом, и он приподниматся на них, как на воздушной подушке. В глазах помутилось, и нормальное треугольное зеленое солнце какое-то время казалось круглым и беловато-желтым. А потом чей-то неведомо откуда взявшийся грозный голос ни к селу, ни к городу спросил : "сколько пальцев?". Хоббит обезумел от ужаса и что было сил наддал газу. Лендспидур рванулся вперед как безумный. Но ужас не прошел, и в ушах Фродо так и звучало чудовищное, сводящее с ума новоязовское заклятье "Three rings - for plus-plus-anti-healthy elves...".
Очнулся Фродо не скоро. Когда он пришел в себя, солнце уже стало лилово-черным и собиралось совсем сесть. Иными словами, дело было к ночи. Покореженный лендспидер лежал неподалеку. Машинальным движением, Фродо потянул пересохшими губами воду из трубки своего стил-с'юита. Вода ни вкусом, ни запахом не отличалась от того, из чего ее вырабатывал стил-с'юит. Похоже гад-дядя выкрутил фильтры.
И тут Фродо уловил какой то звук, тихое шуршание десятков мохнатых лап по песку. Он приподнял голову и замер от ужаса. Из-за холма показались призрачные приземистые тени в широких плащах. Из-под надвинутых капюшонов злобно горели красные фосфоресцирующие глаза. Пустынники. Когда-то это были хоббиты, но поселившись на самой окраине Хоббитании у мертвых радиоактивных пустынь, сияющих по ночам голубоватым светом, они не только по-просту одичали, но и обратились в Брендизайков.
Брендизайки приближались. Амулет, который Фродо когда-то по хоббитской привычке спер у заезжего ведьмака, несколько раз дернулся у него на шее и затих. Не выдержав нервного напряжения, хоббит выхватил из-за плеча серебряный меч, который по той же самой привычке спер и того же незадачливого ведьмака. Брендизайки заметно оживились и начали обходить хоббита с боку. Фродо закружился, вращая над головой мечом. Одного из нападавших ему даже удалось задеть. Брендизайк сразу осел, образуя сгусток студенистой протоплазмы. Протоплазма взглянула на хоббита обиженным взглядом, печально хлюпнула "за что?" и уползла в неизвестном направлении. Но в этот момент Фродо, безалаберно махавший ведьмачьим мечом, задел собственный же хвост, невольно вскрикнул и от неожиданности выронил меч.
В ту же секунду Фродо оказался крепко схвачан цепкими упругими, и, что самое омерзительное, совершенно безволосыми лапами. Его потащили куда-то и тащили довольно долго. Вдруг к своему ужасу Фродо увидел целое озеро протоплазмы. По краям оно образовывало дленные щупальца, на концах которых болтались юные Брендизайки. Один отпочковался прямо на глазах у хоббита и неуверенно пошел прочь. Брендизайки, схватив хоббита за все четыре лапы, принялись раскачивать его с явным намерением прямо в одежде искупать в этом протоплазменном озере. Озеро потянулось к нему своими псевдоподиями. Да еще и невесть-откуда взявшийся уже знакомый хоббиту комок протоплазмы подполз и как-то недобро, недружески ему подмигнул.
Но тут всеобщим вниманием завладел новый звук - громкий, по тулкасовски глупый, особенно в данной трагической ситуации, но по ливсивски заразительный смех. Брендизайки перестали раскачивать Фродо, и ему удалось увидеть на вершине ближайшего холма высокую тощую старческую фигуру в серых лохмотьях. Сквозь душивший старика хохот, иногда проскакивали словечки вроде "замечательно", "превосходно". Но не успел Фродо возмутиться по поводу этих "замечательно" и "превосходно", как старик перестал смеяться, выпрямился, подбоченился и даже как-то разросся. Брендизайки с интересом уставились на этого артиста, и только лишенное художественного вкуса Озеро потихоньку подползало к Фродо. Меж тем старик грозным, раскатистым голосом начал читать:
– Аш назг гурба...
Но тут он осекся, проборматал что-то вроде "не, не то" и, вновь приняв театральную позу произнес:
– Барук урук! Урук айме...
Но снова осекся. Какое-то время он соображал. И вдруг рявкнул, уже без театральной позы, зато радостно и с душой:
– А! О! Вспомнил! Анар ан эдрайт Амен!
Тут же в воздухе сгустилась огненная фигура, может быть джинн, с ятаганом в правой руке и плеткой в левой. Кто бы это ни был, но сходство с Вольтроном было настолько потрясающее, что даже хоббит упоенно взвизгнул. В ту же секунду Озеро испуганно ушло в песок, а Брендизайки подпрыгнули и нырнули в него вниз головой мгновением раньше. Вольтрон как-то недоброжелательно посмотрел сначала на место, где только что была протоплазма, потом - в глаза старику. Но старик замахал на него руками и крикнул "пфыть!", означавшее, должно быть, сложный экзорцизм, ибо тотчас же призрак Вольтрона устало вздохнул и исчез.
Не прошло и минуты, как неутомимый старикан уже стоял рядом с Фродо, и его можно было рассмотреть во всех подробностях - грязно-серый плащ, глубокий капюшон, надвинутый на глаза, всклокоченная нечесанная бородища, словно бы тонко подобранная в тон плащу. В нем было что-то и от Мелибоэ, и от Геда, и от Стрегобора и от еврейского раввина, но больше всего в нем было от городского нищего. Одним словом перед Фродо стоял самый банальный Учитель Жидай, какой только коптил за все века воздух Татуина.
– Гэндальф, - отрекомендовался жидай, - во всяком случае так меня называют на севере. На западе меня называют Митрандиром, на юге просто Беном, на востоке - так что даже повторить стыдно. И нигде...
По щеке старика проползла скупая, но обильная слеза.
– Нигде меня больше не называют Оби-Ваном Кеноби. А Вас, если мне не отшибает память, величают Фродо Скайуокер?
– Мда, не отшибает, - растерянно пробормотал Фродо, стараясь говорить как можно вежливее.
– Это, стало быть, м-ру Бэггинсу племянничек?
– поинтересовался Гэндальф с таким выражением, какое бывает у астролога, говорящего "Вам отрежут голову!".